На корабле царила тишина. Шумный Совет Края остался далеко позади. Друзей приветствовало лишь мерцание стержней Края и редкий стук панциря Ворчуна, похожий на биение сердца.
«Как твоя голова?» – прошептала Мо.
Кэн глухо застонал. Близнецы услышали это лишь в своих головах, но так было даже хуже. Когда ты стонешь мысленно, то не можешь делать это тише, чтобы твои друзья не волновались. Не получится ничего скрыть.
«Вот, садись, – подумал Фин. – Сейчас принесу кое-что, и приведем тебя в порядок. Я на сто процентов уверен, что тут где-то лежало лечебное зелье».
«Почему вы мне помогаете? – с горечью подумал Кэн. – Вы же слышали, что он сказал. Я – грязный, отвратительный, уродливый и громкий человек. Прекратите помогать. Вы не стали бы ничего делать для шпиона, если бы поймали его. Таких допрашивают. И я готов».
Ворчун несколько раз хлопнул панцирем. Друзья услышали сдавленный смех.
«Когда Ворчун говорит, что именно он ненавидит, его нужно слушать, – захихикал шалкер. – Говорил вам. Говорил вам! Но никто не слушает, что же Ворчун ненавидит. А Ворчун ненавидит самое лучшее. У него есть уважительные причины ненавидеть. Ха-ха, Кэн, я ненавижу твое лицо. Так и хочется вцепиться в него зубами. А хочешь узнать один секрет? Если позволить Ворчуну делать то, что он хочет, то жизнь станет намного лучше для всех».
«А ну замолкни! – огрызнулся Фин. – Не сейчас, Ворчун».
«Ты можешь укусить меня, Ворчун, – с грустью подумал Кэн. – Я заслуживаю намного худшего, чем укус шалкера».
«Ох, Кэн. Тише, – Мо полезла за одну из бочек в трюме и начала там копаться. Когда она вылезла обратно, то уже держала что-то в руках. Мо протянула предмет Кэну. – Съешь и почувствуешь себя лучше».
Золотое яблоко. У Мо таких было всего два. Они обладали невероятной ценностью. Она нашла их где-то в глухих переулках Телоса, на куче пыли, которая, по ее предположению, когда-то была человеком. Наверняка его поймал на воровстве какой-нибудь странник Края. Возможно, человек собирался исцелить себя, съев яблоко, а добропорядочный житель Телоса ему помешал. Сделал так, как было нужно. Мо посмеялась над кучкой пыли. «Ты мертв, – подумала она. – Какой глупый. Только глупцы умирают».
Кэн медленно ел яблоко. Очевидно, у него сильно болела челюсть. Но лиловая кровь постепенно высыхала и пропадала. Синяк на голове поблек и исчез. Странник Края вновь сидел ровно и выглядел совершенно как раньше. Все такой же черный и прекрасный, как и всегда, с острыми и четкими чертами лица. Сверкающие глаза были все того же яркого зеленого оттенка, который так полюбился близнецам. Никакой тыквы они не заметили. Ни одного зернышка или кусочка мякоти.
«Каршен ошибается, – подумала Мо. – Разумеется, он ошибается. Как ты мог хоть на секунду усомниться, что тебе здесь не место? Ты такой же странник, как и все мы. И всегда им был. А твой хубунит просто…»
«Идиот, – закончил Фин мысль сестры. – И задира».
«Но если я человек, то вы никак не смогли бы это понять! – возразил Кэн. – Я бы выглядел совершенно обычно! Я человек. Точно. Это все объясняет. Мою музыку. И мои… мои глаза. Только так все обретает смысл». – Странник шмыгнул носом и потер глаза так сильно, словно ему хотелось стереть их с лица насовсем.
«Знаете, люди ведь любят музыку. О… – внезапно вспомнил Кэн. – Мой музыкальный блок! Его больше нет… совсем…»
В головах друзей вспыхнуло воспоминание. Вот несколько лет назад Кэн нашел свой музыкальный блок на одном из внутренних островов. Маленький Кэн с сияющими зелеными глазами бродил в одиночестве по крошечному клочку земли, парящему в пространстве, где едва умещалось одно жалкое дерево. В одиночестве, потому что он больше не мог оставаться дома. Потому что в то утро его друзья-фрагменты снова обзывали его «зеленоглазым», и Кэн ненавидел себя. Ненавидел свои слезы. Ненавидел, что товарищи его презирают. Ненавидел зеленый цвет своих глаз. Каждый день он мечтал, что проснется, а они светятся розовым. А потом он увидел блок, лежавший на желтой земле рядом с парой ботинок, сломанным мечом, пакетом яблок и приготовленной треской, словно тот только и ждал появления Кэна. Поначалу он не понял, что это такое. А просто дотронулся до блока. Без всякого дурного умысла.
Но как только рука Кэна коснулась этого дурацкого коричневого блока, зазвучала музыка.
А теперь блок пропал.
«Кэн, любая тыква бы развалилась после того, что хубунит с тобой сотворил», – подумала Мо.
«Ты не можешь знать наверняка. Ты вообще видела хоть одну тыкву?»
«Ну… Почти. Краж сказал, это растение. Так что, я полагаю, это какой-то фрукт?»
«Видишь?»
Фин схватил друга за плечи и тряхнул.
«Кэн! Как ты ВООБЩЕ можешь быть человеком? Помнишь Краество, когда нам было пять? Твои хубуниты позволили нам прийти к вам домой и отведать ужин в честь Божественного Хаоса. Единственный год, когда нас пустили к тебе домой. Помнишь?»
«Да», – пробормотал Кэн.
«А ты помнишь, почему нам разрешили прийти?»
«Потому что я очень просил. И я пообещал целый месяц не притрагиваться к музыкальному блоку, если они позволят вам прийти на ужин. Я сказал им, что Великий Хаос одобряет жизнь в одиночестве, потому что одиночки могут бродить где хочется и делать что хочется. И если вы двое придете, то это Краество станет самым Хаотичным. А еще – что никто не должен праздновать Краество в одиночестве. Дождь может настичь кого угодно. И в том не было вашей вины».
«Да, именно это ты и сказал. Потому что ты – замечательный друг. Дружить умеешь так же хорошо, как играть на музыкальном блоке. А ведь это было семь лет назад, Кэн. Если все эти годы ты был человеком и шпионил, а при этом никто ничего не заподозрил, то, честно говоря, я считаю, что мы должны прямо сейчас объявить тебя королем Края, потому что ты это заслужил. Твоя игра тянулась бы слишком долго. Мы ведь были еще маленькими. А дети не могут быть шпионами. Это просто смешно.
«Наверное, ты прав», – Кэн вздохнул.
«Конечно прав, – согласилась Мо. – Проблема в твоем хубуните. И только».
«А как же мои глаза? Ведь ни у кого нет зеленых глаз. Вы не можете отрицать, что придумать им объяснение очень сложно».
Брат и сестра промолчали. В самом деле, объяснить такое было непросто.
«Даже если мы не знаем причину, это не значит, что у тебя плохие глаза, – тактично заметила Мо. – От этого ты не превращаешься в монстра. Иногда ты просто отличаешься от других без какой-либо причины. Один фрукт не похож на другой, одно дерево может быть выше другого или ниже, какие-то города могут быть больше и красивее других, а некоторые странники…»
