Пока Мо падала, Джакс начал стрелять по хрустальному пламени на вершинах колонн. Все начиналось. Конец Края. Каким бы он ни был. Все начиналось здесь и сейчас. Раз, два, три – и все огни погасли.
Последнее, что увидела Мо перед тем, как упасть на землю, – как Джакс прицеливается в единственный уцелевший фонарь. Позади него медленно распахнул крылья огромный дракон.
Мо упала прямо на панцирь Ворчуна. Сверху на нее приземлился Фин. Близнецы почувствовали, как под ними что-то ужасно громко треснуло. Потом оно смягчилось, провисло, и Мо с Фином вновь полетели вниз.
Над ними с грохотом захлопнулась крышка панциря Ворчуна.
Хлоп-хлоп, хлоп, хлоп, хлоп.
Приди, благословенный раздор,
Приди, перемен неизвестность,
Великий Хаос рожден!
Близнецы очнулись в огромном фиолетовом зале. Потолок над ними устремлялся ввысь. За ним тянулись вверх ряды изящных колонн. Пол разбегался во все стороны, куда хватало глаз. На стенах висели факелы. Мягкий золотой свет окутывал близнецов.
В центре зала они увидели возвышение, сделанное из того же пурпурного камня, что и панцирь Ворчуна. Но это невозможно. Ведь панцирь Ворчуна был очень маленьким.
Лестница привела их к приземистому кубу, который тоже очень сильно напоминал панцирь Ворчуна. На его крышке обиженно сидел сердитый и голый шалкер, который теперь лишился всяческой защиты. Кусок бледной, светящейся желтовато-зеленой плоти. Чуть больше теннисного мяча. Чуть плотнее комка слюны.
– Ты в порядке? – осторожно спросила Мо.
– Вот как выглядит твой панцирь? – восхитился Фин.
Ворчун зашевелился на своем постаменте.
– Нет, это не панцирь шалкера, – сказала Мо. – Я хорошо знаю шалкеров. Это совсем не то.
– В этом есть определенный смысл, морковки, ведь я вовсе не шалкер, – сказал Ворчун. – Любой, у кого хоть чуть-чуть соображают мозги, уже бы догадался.
Сказал Ворчун.
Он говорил. Прямо вслух. Как люди.
Они слышали доносящиеся снаружи звуки. Самые разные. Крики ярости. Звон сражения.
– Тогда кто ты такой? – спросил Фин. В горле у него все пересохло и сжалось.
Маленький шарик слизи размером с теннисный мяч закатил глаза и с достоинством поклонился.
– Я – Великий Хаос. Фу, как же я вас обоих ненавижу. Нестерпимо хочется вас покусать.
Глава 21. Да здравствует Великий Хаос!
– Прости… кто ты? – переспросила Мо.
– Ты слышала, что я сказал, Ультимо. Ты всегда меня переспрашиваешь. Я так устал от этого разговора. Я уже пережил все возможные его вариации. Сначала было весело, но как только что-то становится предсказуемым, оно перестает мне нравиться. А на вас двоих у меня вообще аллергия.
– Так ты Великий Хаос. Бог странников Края. – Фин помотал головой. – Не может быть. Ты же Ворчун! Ненавидишь все на свете, постоянно на меня кричишь, а иногда по вечерам я угощаю тебя яблоком или кусочком трески.
– Плевать мне на твою треску, – прорычал шалкер. – Я ее ненавижу.
Фин улыбнулся.
– А вот и мой мальчик. КТО ТУТ ХОРОШИЙ МАЛЬЧИК?
– Я не хороший и не плохой! И уж точно не твой мальчик! – прогремел шалкер. – Бог – это слишком простое слово. Я уже существовал, когда Вселенная была еще молода. И я буду жить, когда она сгорит дотла. Я знал Начинающих, которые построили Край. Я видел, как они сошли на берег и принялись за работу, а позже приняли свою смерть. Я – то самое вечно непредсказуемое стечение обстоятельств в шестеренках сущего.
Мо почесала тыльную сторону ладони.
– А что насчет дракона Края? Он так же разговаривает. Называет себя бессмертным созданием ночи, обитающим на краю Вселенной.
– Дракон Края – это мой ручной пес, – усмехнулся Ворчун. – Где-то две тысячи лет назад мне стало одиноко. Захотелось с кем-нибудь пообниматься и чтобы еще он развлекал меня своими выходками. Знаете, всем нужен кто-нибудь, с кем можно обниматься. А создание души с самосознанием стало отличным развлечением. Как и огненное дыхание. ЭД – моя гордость.
– Если ты такой великий и могущественный, почему тогда похож на комок соплей?
– …на шалкера? – быстро поправила брата Мо.
– Чтобы следить за вами в этом цикле. И в прошлых тоже. Если бы вы увидели меня в истинной форме, у вас бы печень вытекла. Кроме того, в форме шалкера мне никто не досаждает и не надо слушать дурацкие гимны. Когда ты бог, о личной жизни можно забыть. Папарацци всюду найдут.
– Следить за нами? – переспросил Фин. – Зачем?
– Потому что я вас ненавижу, – ухмыльнулся Великий Хаос. – Я вас ненавижу так сильно, так горячо, что просто не могу оставить без моего надзора. Вы даже не представляете всю мощь моей ненависти к вам.
Мо тяжело опустилась на пол.
– Почему все это происходит? Почему ты назвал меня Ультимо? Я ничего не понимаю.
– О, моя дорогая, – ласково отозвался Ворчун, – ты не понимаешь, потому что у тебя мозгов как у рыбки. Это к вам обоим относится. Но не расстраивайтесь. Отчасти тут есть и моя вина. Моя собачка съела вашу домашнюю работу.
– Если мы отсюда не выберемся, твою собачку убьет Джакс, – заметила Мо.
– И к чему мне его останавливать? Дракона Края всегда кто-нибудь убивает. И это знаменует начало цикла.
Мо чувствовала, что уже близка к разгадке. Но что-то ей мешало – как кусочек плода коруса, застрявший между зубами, который еще чуть-чуть – и получится вытащить. Цикл. Зачарованные книги. Яйцо дракона. Ультимо. Все кусочки пазла были прямо перед ней. Но единая картина у Мо пока не складывалась.
– Хаос ненавидит циклы, – сказал Фин. Он не знал, с чего такая мысль пришла ему в голову. Просто в один миг появилась в сознании.
– А вот и он. Тот Фин, которого я знаю. Разумеется, все не совсем так. С Писанием такое случается. Оно звучит очень умно, но правда куда более запутанная. Цикл меня никогда не беспокоил. Я существую внутри него. И именно я запускаю цикл. А вот вы двое его разрываете.
– Как? Что мы такого сделали? – спросила Мо.
– Вы застреваете. – Его голос звучал глухо и мрачно. – И не можете выбраться.
Лицо шалкера, если это вообще можно назвать лицом, посерьезнело. В его молочно-серых глазах плескалось что-то похожее на жалость.
– О, я пытался помочь вам. Просил не пускать Кэна на борт корабля. Говорил, что нужно убить людей. Убеждал, что вы станете счастливее, если позволите мне покусать их. Я даже звал Кэна остаться со мной в панцире навсегда, потому что тогда история пошла бы по-другому. Появился бы элемент хаоса. Но вы никогда не слушаете, пока не станет слишком поздно. Придет момент, – после того, как все случится, но прежде, чем цикл начнется снова, – и вы все вспомните. Узнаете всю правду. О том, что происходило тысячу раз до этого. И что случится вновь. Вы будете рыдать навзрыд, потому что именно так и поступают люди. Я не пытаюсь сейчас над вами смеяться. Хорошо, что вы все еще можете плакать. Богам это недоступно.
