Трое странников выдохнули от удивления. Они не могли поверить в происходящее. Конечно, Кэн прекрасно играл. Он был лучшим. Но ведь Ворчун ненавидел вообще все. Кэн иногда думал, что в этом шалкер чем-то похож на его родителей.
«Она мне ПРОСТО ОЧЕНЬ НЕ НРАВИТСЯ», – огрызнулся Ворчун и захлопнул свой панцирь.
Дружелюбное квадратное лицо Кэна обернулось к друзьям. Он всегда был самым красивым из всех странников в Крае. Мо так думала. И Фин так думал. Но каждый раз, когда они приходили в Телос и встречали других странников на длинных фиолетовых улицах, то часто слышали мысли взрослых, которые думали, какой Кэн уродливый и неуклюжий. Какие у него страшные глаза. Какой он глупый, странный и даже отвратительный. Мо так злилась на них. Ведь Кэн был очень красив! Как же они этого не замечали? Если бы только весь Телос мог услышать, как Кэн играет на музыкальном блоке… но, с другой стороны, хубуниты же не стали относиться к нему лучше.
«Сегодня утром я играл эту песню. Один из моих хубунитов услышал и так сильно разозлился. Вообще он прав. Они мне столько раз говорили забыть о музыкальном блоке.
– Прекрати! – кричал он. – Избавь меня от этого ужасного шума! Музыка – одна из главных слуг Порядка! Как мог ты привести ее в наш дом? Еще один звук – и я не выдержу. Будь тем, кем должен быть. Одним из нас. Отправляйся в Верхний мир. Нападай на людей! Служи Хаосу, как твои верные товарищи-краефраги. Ешь, сражайся и веселись! Почему ты все время грустишь и поешь песенки? Ты ведь не какой-нибудь забитый попугай!
А потом он попытался сломать мой музыкальный блок».
«Сочувствую, – подумал Фин. – Интересно, наши хубуниты вели бы себя так же?»
«Но если я попытаюсь уйти, попытаюсь спасти мой блок, то будет только хуже! Без меня мой первый и второй хубуниты, как и все пра-хубуниты, нубуниты и краефраги, становятся гораздо слабее и глупее. Они будут с криками преследовать меня и пытаться вернуть в Стаю, пусть даже я совсем не хочу быть ее частью! Я не хочу идти в Верхний мир! Мне вообще нет до него никакого дела! Там ужасно! Там светит яркое солнце. Я не хочу воевать. И на Великий Хаос мне плевать».
Мо ахнула. Говорить такое – просто преступление. Самое настоящее, серьезное преступление. Если бы только взрослый странник услышал, о чем они думают…
«Я не хочу быть странником Края, если мне придется нападать на людей, сражаться и разрушать все вокруг. Я просто хочу играть свою музыку. И мне нравится моя Стая! Кэн, Фин, Мо, Ворчун и этот корабль! Моя настоящая Стая. А они меня не понимают. И НИКОГДА не поймут».
«Нам тоже нравится наша стая», – подумал Фин.
Какое-то время все молчали.
«Через сколько они придут за тобой?» – мягко поинтересовалась Мо. Кэну не хотелось говорить об этом, но каждый раз, когда его хубуниты за ним приходили, кораблю порядком от них доставалось.
«Я не знаю. – Мысли Кэна походили на едва слышимый шепот. – Как же я жалею, что у меня есть хубуниты».
«Не говори так!» – яростно подумал Фин.
«Так нельзя!» – одновременно с ним воскликнула Мо.
Кэн стал думать так тихо, что близнецы едва слышали его мысли, мерцающие в их головах, словно гаснущие свечи. «Тогда я жалею, что родился другим. Жаль, что мне не нравится сражаться и разрушать, как другим странникам. Лучше бы я вообще никогда не слышал музыку. Я просто хочу быть нормальным. Почему Великий Хаос сделал меня таким?»
«Я думаю, что ты и так прекрасен», – подумала Мо.
Внезапно панцирь Ворчуна открылся. А потом вновь захлопнулся. Открылся. Захлопнулся. Открылся – захлопнулся, открылся – захлопнулся, с каждым разом все быстрее и громче. «К КОРАБЛЮ КТО-ТО ПРИБЛИЖАЕТСЯ! – прокричал скрипучий голос шалкера в головах друзей. – К КОРАБЛЮ КТО-ТО ПРИБЛИЖАЕТСЯ. КТО-ТО БОЛЬШОЙ. НЕНАВИЖУ. НЕНАВИЖУ. НЕНАВИЖУ. НЕНАВИЖУ. Я ИХ ВСЕХ ПОКУСАЮ. КЛЯНУСЬ. ПОЗВОЛЬТЕ МНЕ ИХ УКУСИТЬ. ВЫ НЕ ПОЖАЛЕЕТЕ. ЕСЛИ Я ИХ УКУШУ, БУДЕТ ЛУЧШЕ. ВЕРЬТЕ ВОРЧУНУ. ВОРЧУН – ХОРОШИЙ МАЛЬЧИК».
Фин и Мо повернулись к выходу из трюма. В их головах, словно мигалки, замерцали и завыли ужасные мысли второго хубунита Кэна – Каршена.
«КЭН! ГДЕ ТЫ ПРЯЧЕШЬСЯ В ЭТОЙ ГЛУШИ?!»
Голос, полный ярости. Заносчивости. С той самой странной манерой говорить, которую так любили взрослые странники. Их троих было достаточно, чтобы Каршен мог собраться с мыслями и говорить так, как ему хочется.
«КЭН! Я НАЙДУ ТЕБЯ!»
«Я, наверное, пойду, – мрачно подумал Кэн. Своей тонкой черной рукой он схватил музыкальный блок: – Не хочу, чтобы хоть одно из ваших сокровищ пострадало, как в прошлый раз. Мне так стыдно за поведение моих хубунитов. Простите».
«КЭН! ТЫ ГЛУПЕЕ, ЧЕМ КАЖЕШЬСЯ! ЯВИСЬ ПЕРЕД СВОИМ ХУБУНИТОМ! МЫ НЕ РАСПОЛАГАЕМ ДОСТАТОЧНЫМ КОЛИЧЕСТВОМ ВРЕМЕНИ, ЧТОБЫ ТРАТИТЬ ЕГО НА ТВОИ ЛЕГКОМЫСЛЕННЫЕ ИГРЫ. ЯВИСЬ. ГРЯДУТ СОБЫТИЯ. УЖАСНЫЕ СОБЫТИЯ».
В одиночку странник Края, может быть, и не так умен, как в компании сородичей. Но все-таки он достаточно силен. Друзья слышали, как Каршен бегает по верхней палубе. Как под его руками хрустнули перекладины лестницы, стоявшей с правой стороны от мачты.
«Я пойду», – снова подумал Кэн. Но так и не двинулся.
«О чем он говорит? – быстро спросила Мо. – О каких страшных событиях?»
«Не знаю. Когда я уходил, все было в порядке. Тишина. Ну, только, как обычно, крики о том, какие они чувствительные и как сильно ненавидят музыку».
«КЭН!»
«Сегодня день моего отделения, – мрачно подумал Кэн. – А они даже не помнят об этом».
Странники Края появлялись на свет совсем не так, как люди. Маленькие краефраги просто копировались по образу первого хубунита. От огромного черного блока отделялось маленькое черное существо. Краефраги были очень похожи на крошечные яйца. Ни боли, ни драмы, ни первых объятий матери. Новорожденный странник Края был частью главного хубунита всего лишь мгновение, а потом становился самостоятельным. Но все же они праздновали день своего отделения. По крайней мере, так было заведено.
Теперь друзья слышали мысли первого хубунита Кэна, Тэг. Они звучали даже громче, чем мысли Каршена. Под ее тяжелыми шагами трещала палуба.
«Они разрушат корабль», – забеспокоился Фин.
«КЭН, ТЫ ДОЛЖЕН ПОЯВИТЬСЯ ПЕРЕД СВОИМИ СОЗДАТЕЛЯМИ!»
«Прощайте, друзья. – Кэн помахал рукой и начал подниматься по ступенькам к своей семье. – Еще увидимся как-нибудь. Я надеюсь».
«Все будет хорошо», – подумала Мо ему вслед.
«А будет ли?»
«Даю клятву Края», – заверил его Фин.
«И я», – добавила Мо.
