Осви сел на холодную влажную землю рядом с ивой и прислонился к стволу. Он смотрел на бегущий ручей сквозь полуприкрытые ресницы. Брианна села на корточки рядом с ним и взяла его за руку. Я стоял чуть поодаль, обтирая своего мерина пучком сухой травы.
— Госпожа, — попытался улыбнуться воин, но лицо исказила гримаса боли.
— Молчи, Осви, — сказала она.
Я заметил в её глазах отблески слёз. Гаэл левой рукой прикоснулся к ране, поморщился, посмотрел на пальцы. На пальцах была кровь, рана снова открылась.
— Расскажи моей семье, как я сражался за тебя, госпожа, — попросил Осви. — Расскажи, как я умер.
— Хорошо, Осви, я расскажу им, — пообещала Брианна.
Гаэл втянул холодный воздух через сжатые зубы и шумно выдохнул. Лицо его приобрело землистый оттенок, он дрожал от лихорадки. Я отчётливо понял, что лучше уж погибнуть в бою, чем умирать вот так — долго и мучительно. Нет, я не боялся смерти как таковой, и Осви тоже не боялся. Куда страшнее прослыть трусом, например.
Брианна сидела молча возле него и держала его за руку. Слёзы покатились по её щекам, оставляя светлые дорожки.
— Южанин, — произнёс Осви. — Подойди.
Я похлопал мерина по лоснящейся шее и подошёл к умирающему. Почему-то он избегал называть меня по имени. Я подошёл к нему с левой стороны, с правой сидела Брианна. Я опустился на одно колено.
— Это достойная смерть, — сказал я.
— Заткнись и слушай, — оборвал он меня.
Я кивнул. Последняя воля умирающего священна у всех народов. Гаэл некоторое время собирался с мыслями, я терпеливо ждал.
— Кровь этой девушки — кровь первых королей севера. Не дай самозванцам заполучить её.
Брианна устало посмотрела на него.
— Осви, — перебила она. — Сейчас не время для твоих сказок. Прошу, перестань.
Но Осви не слушал.
— Клянись, — прошипел он, хватая меня за предплечье и сжимая с неожиданной для умирающего силой.
Я прикрыл глаза. Ещё одна клятва, что будет держать меня здесь, на севере, вдали от дома. Но и отказать я не мог.
— Клянусь, я сделаю всё, чтобы Брианна ап Аргайл не досталась самозванцам, — сказал я то, что он хотел услышать.
— Ни Гибрухту, ни его сыну, ни Кигану, — Осви всё ещё крепко держал меня.
— Никому из них, — пообещал я.
Гаэл кивнул и прикрыл глаза. Он ослабил хватку, и я медленно высвободил руку. Отпечатки его пальцев всё ещё горели на коже.
— Но тогда я должен знать, — сказал я. — Киган говорил про проклятие и ведьмовство. Это правда?
Осви усмехнулся и поморщился от накатившей боли.
— Ложь от первого до последнего слова. Грязные сплетни.
Я вздохнул. Ещё несколько дней назад я советовал королю взять её в жёны, а теперь даю клятву умирающему, что не допущу такого исхода.
— Я клянусь тебе, Осви ап Глаин. И пусть Господь будет свидетелем, что я не нарушу этой клятвы, — проговорил я от чистого сердца.
Он взглянул мне в глаза и по его лицу пробежала тень улыбки. Здесь я хотел бы сказать, что он умер, но это не так. Жизнь — это не красивая сказка, где все живут долго и счастливо, а уходят легко. Он умирал ещё несколько часов, то приходя в сознание, то снова впадая в беспамятство, и всё это время Брианна просидела рядом с ним, держа его за руку.
Я же в это время обустраивал лагерь для ночлега, разводил костёр, готовил ужин из остатков провизии.
Через какое-то время, ближе к вечеру, я услышал, как Брианна заплакала вслух, и понял, что это всё. Я подошёл к ним, молча постоял рядом. И так же молча пошёл копать могилу для Осви.
Мы похоронили его под ивами, по традициям гаэлов, с оружием и в доспехах, а над могилой сложили небольшой холмик из камней. Осви ап Глаин не был первым человеком, которого я хоронил, и знал я его совсем немного, но почему-то именно этот момент врезался в мою память вместе со словами клятвы, что я дал ему.
Глава 27
«Всякий знает, что у людей благородных кровь имеет свойства иные, нежели у простолюдинов, в чьих жилах скорее чёрная желчь течёт. Среди таких свойств благородной крови отметить следует храбрость, гордость, страстность, живой ум и, самое главное, врожденное умение повелевать.»
— «Генеалогия и жизнеописание семьи Флавио, книга первая», Марцелл Амадо Флавио.
Следующим вечером, когда моим ужином стали полпинты воды и горсть разваренного зерна, я решил, что пора брать инициативу в свои руки.
Брианна сидела у костра и подсушивала мох, чтобы в следующий раз использовать его как растопку. В этот раз мы расположились в небольшой лощине, защищённой от ветра, а дым от костра оставался незаметным.
— Нам нужно выходить к людям, — сказал я, усаживаясь напротив.
Нас разделяло пламя костра, и в неровном пляшущем свете её лицо казалось застывшей восковой маской. После похорон она не проронила ни слова. Вот и сейчас она проигнорировала меня.
— Ты меня вообще слышишь? — сказал я чуть громче, нагло уставившись на неё.
Девушка медленно кивнула, не отрываясь от процесса. Я начинал злиться.
— Твоё молчание ничего не изменит, — бросил я, всё так же глядя ей в лицо.
Её левую бровь пересекал тонкий шрам, который я заметил только сейчас.
— Твоя болтовня — тоже, — буркнула она.
Хоть какой-то результат. Я пошевелил угли в костре, из-за чего пламя вспыхнуло с новой силой.
— И что ты предлагаешь? Мы уходим всё дальше от армии. Нам надо возвращаться и искать выживших. Собирать войско, готовиться. Мы на войне, в конце концов, — произнёс я.
— Конайлли всегда были подлыми ублюдками, все до одного, — невпопад ответила она.
Я недоуменно хмыкнул.
— Той армии больше нет. Гаэлы вернутся по домам, южан переловят по одному и прикончат, понимаешь? Киган сбежал, и ты это видел.
— Чёрный Ветер соберёт войско. Уж он-то точно сможет, — ответил я.
В способностях рутена я не сомневался ни на мгновение.
— Рутен? Если он ещё жив, — фыркнула Брианна.
Я пожал плечами. Я мог только надеяться на это. Ни во время битвы, ни после неё Чеслава я не видел.
— Тогда объясни, куда мы идём? Подальше от них? Нас перестали выслеживать ещё позавчера, — сказал я.
Брианна вымученно улыбнулась, но я видел, что улыбка была фальшивой.
— Ты же хотел к людям? Как раз к ним и выйдем. Если бы ты был чуть повнимательнее, то заметил бы следы ещё вчера.
По правде говоря, я и не пытался их заметить. В дороге я пытался не обращать внимания на жёсткое седло и урчащий желудок. Жутко хотелось выспаться в тепле и поесть горячего, помыться и отдохнуть. Я давно привык к походной жизни и сопутствующим неудобствам, но мне надоело прятаться по берлогам, как бегущему от охотников зверю. Я хотел вернуться к армии, закончить войну, исполнить клятвы и уехать домой.
