— Он насылает сны? — спросила Брианна.
Отвечать я не хотел, и вместо меня ответил шаман.
— Не сны, а сны! — рявкнул он так, будто здесь была какая-то принципиальная разница. — В нём скрыта великая сила!
— Может, мы уже пойдём отсюда? — спросил я, умоляюще глядя на Брианну, но та покачала головой.
— Откуда он у тебя, южанин? — резко спросил шаман, делая странное движение рукой, будто хотел схватить меня за воротник, но в последний момент передумал.
Я хотел ответить, что это не его дело, но не успел.
— Зачем ты отдала ему меч? — так же резко спросил он у Брианны.
— Что?
— Зачем!? — почти завопил он, бешено вращая глазами.
— Да ты сумасшедший, старик, — произнёс я, и после моих слов воин, сидевший подле двери, вскочил и бросился на меня с ножом.
— Тихо! — оглушительным басом, который просто не мог прятаться в таком тщедушном теле, проревел шаман, и все разом остановились. — Вимелл, убери нож.
Воин нехотя подчинился и уселся обратно. Я обнаружил, что Призрачный Жнец наполовину вышел из ножен, а моя десница крепко держит его за рукоять. И если бы не крик шамана, лежать бы Вимеллу проткнутым и истекающим кровью.
Меч неохотно вернулся в ножны, мне даже пришлось приложить некоторое усилие.
— Это — Призрачный Жнец, — произнёс шаман, сухо констатируя факты. — Меч короля Аргайла. Зачем ты отдала его южанину?
— Я нашёл его в холмах. Когда мы сбежали из клана Килох, — сказал я.
— Даже так, — хмыкнул старик. — Любопытно. Подземный народ отдал его тебе?
Я недоуменно посмотрел на него, но старик оставался предельно серьёзным.
— Я взял его в гробнице, из руки короля, — ответил я.
Брианна шумно втянула воздух и прижала ладони ко рту. Старик хмуро глядел на рубин.
— Тогда и увидел первый сон, — продолжил я. — Как горстка северян обороняется против целой армии кочевников.
— Есть легенда. Про битву у холма Эста. Что мёртвые поднялись в атаку, когда Аргайл позвал их, — сказала девушка. — Аргайл — это мой предок, основатель клана.
— У нас есть легенда, что Господь поднял мёртвого праведника из могилы, когда весь мир оплакивал его, — сказал я.
Повисло неловкое молчание.
— Я молю всех богов, чтоб ты использовал силу этого клинка во благо, южанин, — произнёс шаман. — Он пьянит тебя хлеще вина, замутняет разум безграничной силой, но не он должен направлять тебя. Твой дух должен стать сильнее.
Глава 31
«Оружье друзьям и одежду дари — то тешит их взоры; друзей одаряя, ты дружбу крепишь, коль судьба благосклонна. »
— «Речи Высокого».
В конюшне было даже уютнее, чем в гостевом доме. Пахло конским навозом и сеном, а не затхлостью и сыростью, о лошадях заботились гораздо лучше, чем о гостях. Я чистил Ветерка пучком травы, дорожные сумки стояли рядом, седло висело на перегородке. Мерин смотрел на меня большими умными глазами, покорно подставляя исколотые шпорами бока. Шрамы были застарелые, я шпор не носил.
— Что, не повезло тебе с бывшим хозяином, да? — тихо сказал я.
Ветерок тряхнул чёрной гривой.
— Будто понимаешь, ага, — сказал я.
Но сейчас конь понимал явно больше моего, и чем дальше, тем запутаннее всё становилось. Я совсем не представлял, что будет, когда мы найдём Кигана, и не был уверен, найдём ли его вообще.
Если кто из войска и выжил после того позорного поражения, то наверняка разбежались кто куда, гаэлы — по холмам и лесам, к родичам, солдаты наместника — на юг, домой. Солдаты сражались не ради Кигана, а ради добычи, которой почти не было, ради драки, вся охота к которой отбилась после той ночи, ради жалованья, которое можно было получить, спокойно сидя в гарнизоне. После такого поражения никто не назовёт тебя дезертиром.
Озеро Лок-Ломонд. Я запомнил это название, благозвучное, красивое, хоть и чуждое моей родной речи. Поиски следовало бы начать оттуда, но я понимал, что за столько дней следы затерялись, и мы вряд ли сможем что-то отыскать. Будет большим везением, если мы найдём хоть кого-нибудь вообще в этих пустошах.
Впрочем, Брианна так не считала. По её словам, после такой битвы следов будет столько, что даже ребёнок сможет по ним пройти. Она разбиралась в этом куда лучше меня, и я не спорил.
Тогда я старался не думать, что будет потом, жил сегодняшним днём. Если бы я только знал, чем всё обернётся — ускакал бы отсюда, сверкая пятками, но, видимо, Господу было угодно, чтоб всё прошло именно так.
В конюшню вошёл вождь, с ним был ребёнок лет четырёх, судя по всему, один из его сыновей. Вилас ап Мэй встал чуть поодаль и смотрел, как я чищу коня. Малец глядел на меня во все глаза, беспрестанно сосал палец и держался за отцовский плащ, то и дело прячась за ним.
— Приветствую, вождь, — произнёс я.
— Приветствую, южанин, — ответил тот, и я не могпонять оттенок в его голосе, враждебный или заинтересованный.
Я дал Ветерку кусочек сушёного яблока, а потом взял его за ногу и стал вычищать его копыта от грязи и навоза.
— Шаман сказал, что хочет отправиться с вами, — произнёс вождь.
Я замер от удивления. Это было внезапно.
— Я не хочу его отпускать, — продолжил вождь. — Но кто я такой, чтобы противиться воле богов?
Брать шамана с собой мне тоже не хотелось, но кто я такой? Я чувствовал, что даже выскажись я против, старик всё равно увяжется за нами.
— Что ещё сказал шаман? — спросил я.
— Да ничего, — вождь пожал плечами. — Поставилменяперед фактом, сказал, что уходит с тобой.
Я продолжал вычищать копыта. Уходит и уходит, ну и чего бухтеть?
— Я решил, что помогу вам, — сказал он.
— Ты уже помог нам, Вилас ап Мэй, и мы благодарим тебя, — ответил я, но тот лишь отмахнулся.
— Накормить гостя — это не помощь. Боги отвернулись бы от меня, если бы я вам отказал. А сейчас я говорю про настоящую помощь. Клан Мэй никогда не вмешивался в чужиераспри, и мой отец завещал мне не вмешиваться, но раз уж даже шаман идёт с вами, я не могу остаться в стороне. Я дам тебе десяток воинов. Именно тебе, а не дочери Аргайла, и тем более не выскочке Конайлли.
Я не мог поверить своим ушам.
— Я благодарю тебя, Вилас ап Мэй, — произнёс я и поклонился вождю. — Это честь для меня.
— Желаю успехов, Ламберт из Стратхорна. Может, ещё свидимся, — сказал вождь и взял сына за руку. — Пойдём, малыш.
Гаэл вышел, и я снова остался в конюшне один. Ну и дела. Мне даже стало немного стыдно за своё вчерашнее недоверие. Я улыбнулся сам себе, потрепал коня по гриве, взнуздал, взвалил на него седло и сумки и вывел из стойла. Дорога предстояла неблизкая.
