Глава 3
«Тайные тропы
Ведал Аргайл,
Тысячу лиг
Проходил он за день.»
— «Песнь об Аргайле».
Мы оторвались от погони лишь потому, что все мужчины племени бросились тушить горящие хижины, а когда вспомнили про нас — было уже поздно. Мы с Киганом запутали следы и шли всю ночь, не останавливаясь ни на минуту. Только под утро мы устроили привал у подножия большого холма.
— До чего же приятно ощущать себя свободным, — протянул он.
Я кивнул. Я смертельно устал и был зверски голоден, но ни за что не согласился бы вернуться.
Киган взглянул на север, но кроме утреннего тумана ничего не увидел.
— Ублюдки нас уже не догонят, — заключил он.
— Только если не отправятся верхом. Они знают, что мы идём на юг. Если будет достаточно людей, могут и найти, — возразил я.
— Мы того не стоим, — отмахнулся Киган и улёгся спать на траву, но я так не думал.
Претендент на трон и человек, который спалил целую деревню. Мы стоили того, чтоб нас искать.
Я встал и отошёл, чтобы отлить, как вдруг заметил движение в кустах на склоне холма. Я мгновенно выхватил дубинку и заметил, что это всего лишь кролик. А кролик — это добыча. Я улыбнулся.
Кролик замер в десяти шагах от меня, и я попытался подойти поближе, чтоб попасть наверняка, но под ногой предательски хрустнул какой-то сухой стебель и кролик юркнул в нору, оставив меня ни с чем.
— Проклятье! — вполголоса выругался я, подходя к норе.
Жаль, что нет собаки. Нора была достаточно большой. Я опустился на колени и сунул руку внутрь. Я знал, что кролика так не достать, но был слишком зол, чтобы задумываться об этом.
— А ну иди сюда, — пробормотал я, засовывая руку по самое плечо.
Внутри, кролика, разумеется, не оказалось. За толщей земли скрывалась пустота, пугающая и завораживающая одновременно. Я принялся копать, расширяя нору.
Я выгребал землю голыми руками, шипя ругательства сквозь зубы, пока земля подо мной не осыпалась, и я не провалился вниз.
— Дерьмо! — воскликнул я, отплёвываясь и отряхивая землю с лица.
Я ощупал себя в темноте — руки-ноги целы. Дыра, в которую я провалился, зияла над моей головой на расстоянии вытянутой руки.
Словно в землянке, подумал я. Низкий тоннель вёл куда-то в глубины, и я пошёл вперёд, держась за стену, заворожённый своим открытием. Меня не покидало ощущение великой тайны, скрывающейся где-то под холмом.
Вскоре солнечного света, проникающего через нору, стало не хватать. Я шёл, сперва пригибаясь, потом задевая потолок макушкой, а под конец тоннеля пошёл в полный рост, не таясь. Тоннель, как мне показалось, вёл меня по спирали к центру холма, и я вышел к центральному залу. Вокруг было темно и тихо, и я слышал только то, как бешено колотится моё сердце.
Я стоял, держась одной рукой за стену, не в силах пошевелиться. Слишком уж это было похоже на древнюю могилу. А в таких могилах, как известно, мертвецы не спят. Они охраняют свои могилы, и горе тому, кто позарится на древние сокровища.
— Ламберт! — сверху раздался приглушённый голос.
С потолка упало несколько комьев земли. Мои глаза уже привыкли к темноте настолько, что я мог различить очертания предметов. В подземном зале, просторном настолько, что в нём могла поместиться сотня воинов, стояла колесница.
— Я здесь! — крикнул я, на мгновение выходя из странного оцепенения.
В глубине зала что-то прошуршало. Я сжал дубинку покрепче, готовый в любой момент рвануть назад к выходу, и шагнул вперёд.
Колесница в центре зала возвышалась над всем остальным: над сундуками, стойками с оружием, пиршественными столами, сельскохозяйственным инвентарем, древними саркофагами с мёртвыми слугами, в общем, над всем тем, без чего в загробной жизни не обойдётся ни один царь. Перед колесницей лежали лошадиные скелеты в полусгнившей сбруе, на которой виднелись остатки золотых и серебряных украшений. Правил колесницей скелет с золотым обручем на голове, одной рукой он мёртвым хватом вцепился в поводья. В другой руке он держал меч шириной в четыре пальца, с крестообразной гардой и кроваво-красным рубином на навершии рукояти.
— Святые угодники, — прошептал я.
Одна часть меня неистово желала сбежать подальше от этой могилы, сокровищ, наверняка проклятых, скелетов и неупокоенных душ, но вторая моя часть, ведомая любопытством и жадностью, оказалась сильнее. Я положил дубинку, подошёл к мёртвому королю, готовый в любой момент пуститься наутёк, и протянул руки к мечу.
Пальцы скелета оказались удивительно сухими и тёплыми, я попытался разжать их и освободить рукоять меча. С тихим скрипом король повернул голову, и я встретился взглядом с пустыми глазницами. В тот же момент скелет рассыпался по косточкам, я оглушительно заорал, бросился к выходу, ударился головой обо что-то и потерял сознание.
Солнце медленно поднималось из-за горизонта, раскрашивая небо над холмами в бледно-розовый цвет. На востоке тёмным копошащимся пятном виднелась вражеская армия. Конница, в основном. Хархузы. Кривоногие низкорослые степняки с бронзовой кожей и раскосыми глазами, жадные до новых пастбищ и чужих богатств. Что занесло их на север — до сих пор оставалось загадкой.
Хархузы шли медленно и неотвратимо, как наступающее половодье, нисколько не опасаясь внезапной атаки. Все, кто мог дать отпор, сейчас находились на холме Эста, с двух сторон защищённом ручьём. Несколько сотен воинов, по сравнению с армией степняков — маленькая горстка. Меж рядов ходили жрецы, благословляя на битву и отпуская грехи в последний раз, сами воины напряжённо смотрели, как хархузская армия выстраивается в боевые порядки. Похоже, они избрали свою обычную тактику: забросать врага стрелами, а потом броситься в копейную сшибку. Вот и сейчас в авангард выходили конные лучники.
Люди на холме затихли. Над полем битвы повисла угрожающая тишина, лишь изредка прерываемая лошадиным ржанием. Полководец степняков вышел вперёд, гарцуя на белом жеребце. В руках он держал лук с наложенной на тетиву стрелой, на плечах его лежала волчья шкура и оскаленная волчья морда смотрела прямо на холм Эста.
— Великий батыр Амдар, тысячник хана Субудая милостиво даёт вам шанс, люди севера! — прокричал переводчик, прослушав отрывистую лающую речь военачальника. — Склонитесь перед его могуществом, принесите дары, и…
Переводчик упал, захлёбываясь кровью и хватаясь за древко стрелы, торчащее из горла, а великий батыр Амдар, уклонившись от другой стрелы, пнул лошадь в бока и вернулся к строю хархузской армии.
Стрела с красным оперением расчертила небо. Конные лучники синхронно отпустили тетивы, и тысячи стрел взмыли в воздух сплошной тучей. Северяне сделали ответный залп и прикрылись щитами, но то тут, то там стрелы кочевников находили цель.
