— Почему? — спросил я.
— Они живут далеко в горах. Разве что мы перехватим ублюдков до того, как они доберутся до гор, но я бы на это не надеялся. А воевать в горах зимой — чистое самоубийство.
— И когда нас это останавливало?
Глава 45
«Покорённого врага жалеть — наибольший вред, что может себе полководец причинить. Жалость и милосердие он примет за трусость и малодушие, а жестокость примет за естественное право победителя. Всегда так было и будет, пока стоит мир и Империя. И если этим правилом пренебречь, то и твои собственные солдаты у себя спросят, а так ли справедлив наш полководец? Не слишком ли он заботится о враге?»
— «О воинской справе, ратной службе и стратегии», император Игнатий Законотворец,
Так покорился гордый Данкелд, что до самого последнего момента не верил в своё падение. Жечь и грабить было строго запрещено, под страхом смерти, поэтому город остался цел, но солдаты роптали. Особенно южане, которые сражались только ради хорошей драки и возможной добычи. Теперь они толпились во дворе усадьбы и требовали золота.
Мы вышли на крыльцо, Киган и я. Нас встретили криками недовольства.
— Золото! Где обещанное! Нам нужна плата! — кричали южане наперебой, потрясая оружием. Мне стало стыдно за своих земляков.
— Гибрухт сбежал, как трусливый заяц! — объявил король. — Он забрал казну с собой!
Я сомневался в этом, если честно. Но и не удивился бы, окажись это правдой.
— Лжёшь! Золото! Добыча! Плати! — кричали южане, перебивая друг друга, и я рассвирепел.
— Вы ведёте себя не как воины, а как базарные бабы! — прорычал я, и, к моему удивлению, во дворе повисла тишина.
— Мерзавец сбежал на север, в горы, — произнёс Киган. — Вместе с сыном, казной и моей короной. Мы отправимся за ним.
Солдаты молчали, и король продолжил.
— Будет трудно. И я пойму тех, кто откажется идти со мной, я выплачу им их долю жалованья, и они смогут вернуться домой. Со мной пойдут только добровольцы. Клянусь, тем, кто поможет мне в этом, последнем, походе, я буду вечно благодарен. И даже всё золото, что мы отберём у злодея, я поделю на всех поровну, а себе заберу лишь корону. Мне больше ничего не нужно.
— Я иду с тобой! И я! Мы тоже идём! — настроение толпы резко изменилось, и я не знал, в чём причина — в обещании богатой добычи или же в искреннем желании помочь королю.
— Благодарю вас, — произнёс король и поклонился своему войску. — Чем скорее мы выйдем, тем лучше. Но после такой славной победы мы должны отдохнуть.
— Ты уверен? — шёпотом спросил я, и король едва заметно кивнул.
Прямо во двор вытащили столы, собрали из запасов Гибрухта нехитрые угощения. Сюда же вынесли трон, на котором восседал Киган, принимая дары и клятвы верности от семей, что жили в Данкелде.
Вино тоже было, но немного, и оно быстро кончилось, король специально не стал угощать всех вином, чтобы солдаты не перепились и не задержали нас в городе. Мы собирались выйти уже к полудню, хоть и хотелось остаться подольше. Я давно не грелся у очага и не спал под крышей, как и многие в нашем войске.
Осадный лагерь свернули, обозы зашли в город, и король приказал нагрузить их свежими припасами перед тяжёлым походом. Всех раненых решили оставить здесь, в Данкелде, о чём объявили всем.
— Значит, ты решил оставить меня здесь, маленький король? — произнёс Чеслав Чёрный Ветер.
— Ты мне не нужен, рутен. Чтоб вести южан мне хватит Ламберта и Венделина, — ответил Киган. — Можешь считать, что я даю тебе шанс убраться из моих земель.
— Ты ещё не коронован, гаэл. А война пока не закончена, — процедил Чеслав, и я увидел, как хищно блеснули его глаза.
— Скройся с глаз моих, проклятый колдун, — произнёс Киган. — Твоё счастье, что ты ранен и не можешь держать оружие.
— Не верь этому змею ни на мгновение, Ламберт, — добавил полководец, прежде чем развернуться и уйти.
Но мои мысли были заняты другим. Я подошёл к Брианне, она смеялась и праздновала вместе со всеми. Сейчас она сидела за столом с воинами клана Мэй и слушала их рассказ о том, как я прогнал ведьму, но рассказ прервался, как только они заметили моё появление.
— Брианна, можно тебя на пару слов? — спросил я, отчего-то смущаясь, будто подросток.
— Да, конечно, — улыбнулась она.
Мы отошли в сторонку, подальше от любопытных взглядов. Брианна смотрела на меня, улыбаясь и наматывая на палец рыжий локон.
— Ты должна остаться здесь, — выпалил я.
Девушка помрачнела и скрестила руки на груди.
— Это почему, — глухо произнесла она.
— У меня плохое предчувствие, — честно признался я.
Пророчество Скатулы всё-таки врезалось в мою память. И если нам и впрямь было суждено быть битыми в этих горах, то я не хотел, чтобы Брианна рисковала своей жизнью ради нас с Киганом.
— Или ты просто устал от моего присутствия? — вдруг спросила девушка, не скрывая враждебности.
Я замялся, не зная, что ответить.
— Всё с тобой понятно, южанин, — фыркнула она и собралась уходить.
— Нет, постой! — я неожиданно для себя схватил её за руку. Её ладонь была сухой и горячей.
— Ну что ещё? — спросила она, но руку не вырывала.
— Ты всё не так поняла. Я хочу, чтобы ты осталась тут. Старуха сказала, что нас ждёт поражение. Я не хочу, чтоб ты рисковала, идя с нами в горы, — объяснил я.
Эти слова подействовали, я почувствовал, как расслабилась её рука.
— Тогда и ты не ходи. Пророчества не лгут, — попросила она. — Тебя ранили ночью. Ты можешь остаться.
— Я не могу. Я должен, — сказал я и выпустил её руку.
— Тогда пусть хранят тебя боги, — вздохнула Брианна.
Девушка вытащила из-за воротника деревянный амулет на верёвочке. Он изображал солнце в круге, окружённое символами. Брианна на несколько мгновений зажала его в ладонях, а потом надела на мою шею.
— Не снимай, — попросила она.
Я ношу этот амулет даже сейчас, спустя многие годы. Он напоминает мне о ней и том времени, что мы провели вместе.
— Не буду, — ответил я. — Ты останешься?
— Я буду ждать, — сказала Брианна.
И мы разошлись, не говоря больше ни слова.
Близился полдень, и мы собирались выходить. Я нашёл в конюшне Ветерка и погладил мерина по сильной шее. Он ткнулся мне мордой в плечо.
— Потише, здоровяк, — засмеялся я и угостил его сушёным яблоком.
Ветерок смотрел на меня большими глазами и фыркал. Я нашёл своё седло, висящее на перекладине неподалёку и принялся седлать коня. Выхлопал потник, накинул мерину на спину, но больше ничего не успел.
