— Ещё раз спрашиваю, — прошипел он. — Где проклятый Гибрухт?
— Я же говорю, я не знаю! — зарыдал старик.
Артор с равнодушным видом начал ковырять в зубах.
— А я думаю, что знаешь, — сказал король. — Я вот подумал. Лайс, ты свиные уши пробовал когда-нибудь? Говорят, под пиво отлично подходит.
— Ч-что? — спросил старик.
— Уши, — спокойно ответил король. — Под пиво. Пробовал?
— Н-нет.
Киган на мгновение будто задумался, а затем одним движением отсёк ухо несчастному старику Линдсей. Тот истошно завопил, хватаясь за кровоточащую рану, а Киган держал отрезанное ухо двумя пальцами. С него капала кровь.
— Пиво на тебя тратить не будем, поэтому сожрёшь и так, — хмыкнул король. — Хватит врать мне, паршивая свинья!
Но старик лишь трясся, стоя на коленях, завывая и держась за голову. Киган снова повертел в руке окровавленное ухо, а потом заорал прямо в него.
— Эй! Лайс! Слышишь, нет? Где Гибрухт? Куда он ушел!?
— Позволь я его прирежу, — хмыкнул Артор, но король только отмахнулся.
— Он ушё-ё-ёл! — рыдал старик.
— Уже что-то! — рассмеялся король. — Мне отрезать второе, или ты скажешь, куда ушёл?
— Я не знаю! Честно, не знаю! — завопил Лайс.
Я почувствовал отвращение ко всему, что было связано с этим походом. Я поклялся, что помогу Кигану отвоевать трон, и я вдруг понял, что формально моя клятва была исполнена. Тот Киган, что помогал мне выжить в рабской землянке, и тот, что пытает стариков — совсем разные люди, и я не желал, чтобы меня ещё что-то с ним связывало.
— А может, спросить во второе ухо? — хохотнул король.
— Нет! — воскликнул старик. — Ладно, ладно! Я скажу! Скажу!
— Давай так, чтоб мне понравилось, Лайс.
— Твой дядя ушёл на юг, — выпалил вождь Линдсей. — На юг!
— Однако, мы его не встретили, — хмыкнул Киган, бросая отрезанное ухо в очаг. По дому пошёл запах горелой крови.
— Он ушёл другой тропой! Мой сын проводил его! На юг! — старик выкладывал всё, надеясь, что его оставят в живых.
— Ясно, — ответил Киган, отряхнул руки и отошёл.
— Спи спокойно, вождь, — произнёс Артор, ударом меча прекращая мучения старика.
— Значит, утром выступаем на юг, — пожал плечами король.
Глава 49
«Первый совет мой —
с родней не враждуй,
не мсти, коль они
ссоры затеют;
и в смертный твой час
то будет ко благу.
Совет мой второй —
клятв не давай
заведомо ложных;
злые побеги
у лживых обетов,
и проклят предатель.»
— «Речи Сигрдривы».
Утром разведчики донесли, что кроме той дороги, по которой мы пришли, есть ещё одна. Узкая козья тропка, вьющаяся между скал, по сравнению с которой предыдущая дорога была широким имперским трактом. Мы шли цепью, след в след. Изредка тропа расширялась так, что можно было идти вдвоем, плечом к плечу.
Спускаться с гор оказалось сложнее, чем казалось мне на первый взгляд. Надёжные на вид камни то и дело норовили сползти или осыпаться, кто-то из солдат уже умудрился подвернуть ногу на спуске. Смёрзшийся наст хрустел и скользил под подошвой.
Порой встречались уступы шириной в ладонь, где с одной стороны нависали скалы, а с другой открывалась бездна, и нам приходилось идти по одному, вжимаясь грудью в холодный камень, спиной к обрыву, когда тяжёлый заплечный мешок так и норовит утянуть за собой, вниз. В здравом уме я бы точно не пошёл по такой дороге, но деваться некуда.
Следов Гибрухта не было, но мы всё равно шли. Король шёл первым, словно зверь, почуявший добычу, быстро и решительно. Вдруг он остановился и рассмеялся.
— Вот они! — Киган указал пальцем куда-то вниз по склону, и я увидел трёх человек, бредущих по тропе.
Они были далеко внизу, уже почти в предгорьях, но мы их видели с высоты, видели, что их всего трое, и это воодушевило всех.
— Золото наше тащит, — хохотнул король.
И впрямь, двое из этих людей внизу чуть ли не сгибались под тяжестью мешков, что тащили за спинами. Киган знал, как приободрить солдат.
Даже я, видя, что цель близка, почувствовал себя лучше. Хотя мне уже было плевать на семейные дрязги клана Конайлли, я хотел забрать Брианну и вернуться на юг. Клятву, данную умирающему Осви, я помнил и чтил, и не собирался оставлять девушку на произвол судьбы. Кроме этой клятвы меня ничего больше не держало на севере.
С другой стороны, я привык к этому холодному краю, негостеприимному и суровому, но по-своему красивому. И пусть я раньше считал здешний народ дикими язычниками, теперь я понимал, что это не так. Да, они были грубыми, порой жестокими, хитрыми, но в то же время в них было настоящее благородство, и если ты завоевал их доверие и дружбу, то мог полностью на них положиться, во всём. Гаэлы всё делали на полную — если смеялись, то до упаду, если сражались, то до смерти, если любили, то всем сердцем. И мне нравилась их искренность и бурная энергия жизни, что кипела в их венах.
Быть может, я бы даже остался с королём, но теперь меня пугала и беспокоила его одержимость. Да, он был по-своему хорошим человеком, но кто знает, какой трюк он выкинет в следующий раз? Тем более, если скоро мы настигнем Гибрухта, и месть свершится, то что будет дальше? Я слышал много историй и песен о том, как герой достигает цели, а потом не знает, зачем ему теперь жить. Киган же этой местью жил и дышал, в последнее время не думая ни о чём, кроме своего дяди. Он и раньше часто об этом думал и говорил, но теперь, когда подобрался так близко, просто не мог думать о чём-то другом.
Я подошёл к королю и попытался заговорить. Мы как раз спускались по довольно широкому участку, так что мы могли идти рядом. Пришлось оттеснить Артора ап Эйтне назад, но я бы лучше скинул ублюдка со скалы, не будь он так полезен со своим кланом, что составлял чуть ли не половину от нашего войска.
— Мир тебе, король, — сказал я.
Киган несколько раз кивнул в знак приветствия. Он облизывал и кусал губы, криво ухмылялся половиной рта, щурился, и вообще выглядел странно. Я на мгновение даже подумал, что зря подошёл именно сейчас, но потом понял, что другого момента может и не быть.
— Что ты планируешь дальше? — спросил я.
— Что? — король словно и не слышал моего вопроса.
— Ну, потом, — пожал плечами я. — Когда вернёмся в Данкелд.
— А, ну да, — хмыкнул Киган. — Ну, пирушку закатим, по полной!
