Мы спустились по тропе, петляющей меж засеянных полей, и пошли дальше на юг. Солнце начало клониться к западу.
— Проклятый трусливый мерзавец, — пробубнил Киган. — Надо было зарубить его за оскорбление. И ограбить.
— И улепётывать от всей деревни обратно в пустошь? — спросил я. — Ну уж нет, хватит с меня.
— Боги его ещё накажут. Как пить дать.
— Ну и пусть, — сказал я. — Жрать хочется.
Вокруг были лишь поля, засеянные овсом и ячменём. К тому же, ещё зелёные.
— А у деда наверняка в погребе найдётся и мясо, и пиво, а может, даже вино. Жрёт, небось, за троих.
— Да перестань, — сказал я.
— У нас хозяин, который прогнал гостя с порога — невиданное дело. Позор! — гаэл распалялся всё больше и больше.
— Где одна деревня, там и другая, — сказал я.
— Ну-ну, — хмыкнул Киган.
— Я начинаю узнавать эти места, — соврал я. — Скоро должна быть ещё одна.
Впереди я увидел пастбище, на котором отара овец мирно щипала траву. В голову закралась шальная мысль украсть одного ягнёнка, исключительно ради пропитания. Пастуха нигде не было видно, но я не сомневался, что он где-то поблизости.
— Думаешь о том же, о чём и я? — спросил Киган, заметив мой пристальный взгляд.
— Видимо да, — ответил я.
План был прост, поэтому красив. Я отвлекаю пастуха разговором, Киган хватает какого-нибудь барашка пожирнее и тихо уходит. Проще не бывает. Я пошёл прямо к отаре, не скрываясь и не таясь, Киган пошёл окружным путём.
Буквально через пару мгновений на моём пути из травы встал рослый детина, выше меня на две головы. Он напомнил мне медведя, вставшего на задние лапы. Парень был одет в простую домотканую рубаху, подпоясан верёвкой. С виду — обыкновенный крестьянин, разве что не самого большого ума.
— Ты тут, этсамое, — медленно произнёс он, и я понял, что моё предположение подтвердилось. — Откудова?
— Из деревни иду, — сказал я чистейшую правду.
— Ааа, — ответил пастух с понимающим видом. — А чего с мечом идёшь?
— На продажу несу. Старый тебя видеть хотел.
Парень почесал затылок.
— Батя что ли?
Я кивнул.
— Так тут, этсамое, — было похоже, что я поставил его перед сложнейшим выбором. — Овцы у меня.
— А мне что? Сказано — тебя позвать. Я позвал, — ответил я, отметая любые возражения.
— Вот же ж… — вздохнул пастух. — Посмотришь за овцами?
Я внутренне улыбнулся, но виду не подал. Повезло, просто повезло. Вдалеке я увидел Кигана, который уже взвалил себе на спину белого ягнёнка.
— Только недолго.
Пастух трусцой побежал в сторону деревни, на полпути зачем-то обернулся, увидел гаэла с ягнёнком на плечах, развернулся, и с криками побежал обратно. Честно признаюсь, в тот момент я струхнул. Я побежал вслед за Киганом, который заметил опасность и ускорился, но я отчётливо видел, что его скорости не хватит, чтоб оторваться от погони.
— Воры! — орал пастух, потрясая гигантскими кулаками. Он догонял нас, медленно, но неизбежно.
— Киган, бросай его к чёрту! — воскликнул я, задыхаясь.
Крестьянин пыхтел уже где-то за моей спиной.
— Беги, Ламберт, беги! — весело крикнул мне Киган. Ягнёнок жалобно блеял у него на плечах.
Тут я почувствовал, как меня за плечо хватают цепкие пальцы, запнулся о какой-то корень, падая, развернулся, а пастух упал прямо на меня.
— Воры… — прохрипел он мне прямо в лицо, а я глядел, как капает кровь с клинка, торчащего у него из-за спины. Дело принимало крайне скверный оборот.
Я пытался выбраться из-под мёртвого тела, но безуспешно, весил пастух изрядно. Ко мне подошёл Киган, тяжело дыша. Он улыбнулся.
— Ну и ну, братец, — произнёс он. — Призрачный Жнец собрал первую жатву?
Глава 6
«Бурю мечей
Увидел Аргайл.
Ринулся в сечу,
Света не видя,
Но невдомёк ему —
Нет здесь достойных
От руки его пасть.»
— «Песнь об Аргайле»
Тот день я запомнил на всю жизнь. Как ни крути, я впервые убил невинного человека. Это потом счёт пошёл на десятки, но лицо этого пастуха, его стекленеющие глаза, предсмертный хрип, мне кажется, я буду помнить даже на смертном одре с такой же ясностью, как в тот день.
Тело пришлось оставить там, рыть могилу было попросту нечем. Мы торопились убраться подальше, пока в деревне не спохватились. Иначе быть нам повешенными на ближайшем дереве, согласно имперскому закону. Хотя в любом случае мы стали преступниками, и когда труп найдётся, местные легко сопоставят прибытие двух чужаков с одним мечом на двоих и колотую рану в груди пастуха. И тогда нас объявят вне закона.
Я не предвидел и не ожидал такого исхода. Если бы он не обернулся… Я мог легко увести всё стадо, тихо и незаметно, но нет. Судьба решила иначе.
Киган, судя по всему, не разделял моих опасений, и угрызениями совести не мучился. Он бодро шагал по траве, насвистывая какую-то мелодию, а треклятая овечка болталась у него за спиной.
— Да ладно тебе, не переживай, — сказал он, хлопнув меня по плечу. — Подумаешь.
Я не мог не переживать.
— Подумаешь, если его найдут, точнее, когда его найдут, за нами отправятся патрули, схватят и повесят, — буркнул я.
— От гаэльских воинов ушли, а от этих тем более уйдём, — беспечно произнёс Киган.
— И куда? Обратно в пустошь? Жрать сусликов?
Король замолчал на секунду.
— Отвоюем мой трон. Сама судьба тебя ведёт.
Я рассмеялся в ответ. Но что-то было такое в его словах, непоколебимая уверенность в том, что рано или поздно потерянная корона вернётся к нему, что я и сам почти поверил. И был готов поддержать.
— Мой меч к твоим услугам, король, — сказал я. — Но только меч. Обосранные портки стираешь сам.
Киган засмеялся.
Мы заночевали на берегу небольшого ручья, а наутро продолжили путь. Никаких следов погони мы не увидели, поэтому шли в спокойном темпе. Мы пошли вдоль ручья, по течению, надеясь выйти к реке. А у реки всегда есть какие-нибудь поселения. Я эти места не знал, но помнил, что единственной крупной рекой здесь был Туид, несущий свои бурные воды к Восточному морю. А ещё на его берегах стоял город с крепостью, Форт Туид. Я там не бывал, но рассказы о нём слышал, и этого пока было достаточно.
Ручей постепенно расширялся, превращаясь в небольшую речушку с пологими берегами, и в один момент мы наткнулись на человеческие следы. Небольшая тропинка, едва заметная, но видно, что люди здесь недавно проходили. Мы, разумеется, пошли по тропе, надеясь выйти к людям.
