Несмотря на впечатляющую маневренность и мощное вооружение своих кораблей, Враг не стремился атаковать обитаемые планеты. Его привлекали газовые гиганты; подходя вплотную к их клокочущей поверхности, корабли Врага предположительно заправлялись.
После уничтожения Луностровка и Циркумлуны – в непосредственной близости от Земли – черные крейсеры укрылись за Луной, пользуясь тем, что она вращается синхронно с Землей. Это привело к операции Объединенного земного флота, без участия Англии и Швеции.
Битва у обратной стороны, частично видимая с Земли даже невооруженным глазом, обернулась катастрофой. Всю флотилию уничтожили. Ни одного корабля Врага не удалось захватить или серьезно повредить, за исключением одного: он был случайно поражен ядерной ракетой и «сгорел» дотла – медленно, необъяснимым образом аннигилировался, излучая радужное сияние. Тогда еще не установили, что Враг ведет себя «бестолково» по отношению к малым ядерным ракетам и восприимчив к определенным радиочастотам, а земные телепаты не вступали в контакт с вражескими представителями.
После Битвы у обратной стороны Враг перешел к активным действиям, преследуя земные корабли от Меркурия до Сатурна, но по-прежнему избегая прямых атак на планеты. Он вел себя подобно могущественным морским существам, топящим и запирающим в гаванях все океанские суда, не выходя на берег. В течение целого года Земля отстреливалась ракетами с поверхности и спутников. В космосе не осталось кораблей – за исключением нескольких.
В самом начале войны пять мобильных баз Американских космических сил находились на пути к Меркурию. Они должны были служить спутниками во время разработки полезных ископаемых на маленькой, обожженной Солнцем планете. Эти пять кораблей, обслуживаемых экипажами всего из пяти человек, фактически были космическими станциями Росса—Смита, предназначенными исключительно для внутрикосмических полетов в пределах земной орбиты. Корабли выбрасывали водород, который нагревался до сверхвысокой температуры огромными параболическими зеркалами, диаметром вчетверо больше корабельного фюзеляжа. Кроме того, каждый аппарат был оснащен чувствительным радиолокационным оборудованием и двухместными спасательными ракетами на химическом топливе, которые можно было переделать в ядерные торпеды.
После катастрофической битвы этой флотилии из «консервных банок» приказали миновать Меркурий и, не отдаляясь от Солнца, взять курс на Уран. Эта отдаленная планета совершала полный оборот вокруг Солнца за восемьдесят четыре года и в то время находилась ровно напротив четырех внутренних планет и двух ближайших к Солнцу газовых гигантов – Юпитера и Сатурна. Дальние уголки Солнечной системы были единственным убежищем для слабо защищенной флотилии.
Однако, направившись к Солнцу, флотилия получила предупреждение о двух вражеских крейсерах-преследователях. Пять кораблей выжимали максимум из двигателей, потратив весь водород и прочие испаряющиеся материалы, включая легкосплавные топливные баки, – словно старая паровая яхта, команда которой ради победы в гонке сжигает мебель и даже каюты. Постепенно флотилия перешла со слегка изогнутой траектории, прохождение которой заняло бы несколько лет, на гиперболическую. Теперь достичь далекой планеты можно было за двести дней.
У астероидного пояса крейсеры прекратили преследование и приняли участие в важнейшей Троянской битве против нового, лучше оснащенного и вооруженного земного флота: она стала прелюдией к решающему сражению у Юпитера.
Тем временем пятерка кораблей стремительно удалялась. Даже если бы они могли вырабатывать необходимую для снижения скорости плазму, солнечные двигатели все равно были бесполезны в этом темном пространстве. Шли недели, месяцы. Корабли переименовали по именам спутников Урана. Определился окончательный курс.
Флотилия едва не столкнулась с Ураном, этим таинственным газовым шаром диаметром тридцать две тысячи миль, лениво, со скоростью всего четыре мили в секунду, перемещающимся в пространстве. К этому моменту скорость кораблей составляла сто миль в секунду. За Ураном простиралась межзвездная ночь, в которой флотилии было суждено сгинуть…
Если только, подумал Гранфелд… если только корабли не затормозят при контакте с газообразным телом Урана. Полгода назад атмосферное торможение казалось возможным – это было бы сродни падению человека с горы или самолета в свежий рыхлый снег. Шансы на выживание были немалыми.
Если предположить, что двигатель заработал бы в этих условиях и «Просперо» обрел достаточную реактивную тягу, замедлить ускорение до комфортного 1 g можно было бы за пять часов.
Но если бы «Просперо» пришлось пройти двенадцать тысяч миль в ледяном бульоне – атмосфере Урана, – в непосредственной близости от метановых морей, покрывающих предполагаемое минеральное ядро, на торможение осталось бы всего две минуты.
Две минуты при перегрузке в 150 g.
Человек может выдержать 40–50 g, если это продолжается долю секунды.
Но две минуты… Только вражеский флот убил бы их быстрее, подумал Гранфелд. Согласно расчетам, в абразивной атмосфере Урана обшивка корабля, даже с учетом низкой температуры, расплавилась бы за полторы минуты.
Звезда, которую дожидался Гранфелд, соприкоснулась с краем атмосферы Урана. Он вернулся к телескопу и принялся следить за тем, как ее сияние тонет в водородной гуще.
III
В кормовой каюте чернокожий Джексон вздрагивал, пребывая в трансе. Тощий, с волосатыми руками Крокер укутал его еще одним одеялом и включил маленькую лампу у изголовья гамака.
– Капитану не понравится, – спокойно заметил пухлый, бледный Несс, зависший в позе эмбриона в противоположном углу каюты. – Говорит, Враг даже свечку засечет с десяти миллионов миль. – Он подвигал локтями для согрева, извиваясь, как головастик.
– А Джексон читает мысли Врага… а Хеймдаль слышит, как трава растет. – Крокер истерично усмехнулся. – Несс, ближайшие Враги – в миллиарде миль. – Он оттолкнулся от гамака. – После Сатурна мы не видели их зеленых маячков. Нет их здесь.
– А за Ураном? – парировал Несс. – До обратной стороны планеты меньше десяти миллионов миль. Если точнее, то восемь. День пути. Что, если они там?
– Ага, сидят в засаде, чтобы не дать нам ускользнуть в вечность. – Крокер снова усмехнулся, группируясь у борта, чтобы сбавить скорость. – Они даже в Поясе не стали тратить на нас время, а сейчас и подавно не будут. – Он скривился, глядя на крошечную белую точку Солнца, размером не больше Венеры, но по-прежнему в сто раз более яркую, чем полная Луна, слишком яркую, чтобы смотреть на нее не щурясь. Он нажал кнопку, закрывавшую шторки иллюминаторов.
– Не смей, – безвольно запротестовал Несс. – У нас здесь не слишком тепло, но хотя бы не лютый холод. – Он поежился и задрожал. – Настоящего тепла не было с тех пор, как мы миновали Марс.
– Солнце меня бесит, – ответил Крокер. – Оно как дуговая лампа, на которую можно смотреть только в замочную скважину. Как высокий прожектор на тюремном дворе. А звезды – отблески на колючей проволоке. – Он продолжил закрывать иллюминаторы.
