Взрыв. Прямо над головой яркая вспышка. И всё? Биал пошевелил плечами. Не… Жив.
Осторожно, словно боясь нарушить гудящую тишину, Биал глянул вверх. Ничего не видно. Как будто утонул в густом тумане. В полной темноте автоматика броника сама включает активный ночной режим. Но… Всё равно не видно ничего. Должна быть картинка! Хоть какая-нибудь, но должна.
В груди холодным комком запульсировала паника. Так и хочется вскочить на ноги и с громким воплем «Ой мамочка!» броситься наутёк. Но куда? Биал приподнялся на четвереньки и пополз в сторону стальных ворот. Выход должен быть где-то здесь. Обязательно должен быть!
Мало того, что не видно ничего, так ещё и тихо, как в гробу. Эфир как будто вымер. Это уже слишком!
Руки судорожно щупают стальную плиту. Выход! Где-то здесь должен быть выход. Калитка, сорванная.
– О-о-оййй!!!
Руки провалились в пустоту. Высокий порог подло «подставил» ножку. Биал кубарем вывалился из калитки. Бетонная шпала звучно щёлкнула по забралу.
– Ну, Ящер, ну даёшь!
Это Шалфей. Любимый, дорогой напарник.
Эфир наполнен переговорами товарищей по отделению, точнее, всеобщим гоготом. Биал откатился в сторону. Мир снова виден, слышен и осязаем.
– Вы чего? – Биал поднялся на ноги.
– На себя посмотри! – давясь смехом, ответил Шалфей.
– О господи! – воскликнул Биал.
Руки, ноги, броник и даже автомат стали ярко-фиолетовыми. Биал в недоумении потер ладонью ствол. На стволе выступила тёмно-красная полоска. Последний «подарок» от аборигенов убить не убил, зато с ног до головы обсыпал непонятной ярко-фиолетовой дрянью.
– Что за хрень? – словно собака после купания, Биал попытался отряхнуться, ярко-фиолетовая дрянь нехотя полетела мелкими хлопьями.
– А бог его знает, – философски заметил Шалфей. – Радуйся, что живой.
Биал печально посмотрел на ярко-фиолетовый автомат. Что поделаешь: чистку броника и «Эммы» придётся отложить до возвращения в базовый лагерь. Интересно, Биал поднёс фиолетовый палец к забралу, что это?
Возле ворот заметное оживление. Два респа перебрались через высокий порог снесённой калитки и замерли на часах в уходящем в темноту туннеле. Недалеко рычит и скребёт колёсами по рельсам «Шельма». Вот как нужно: пехота очистила дорогу, теперь можно и бронетехнику под землю загнать. К двум респам с четырьмя крупнокалиберными пулеметами добавилась 30-мм автоматическая пушка. Ну а коль выход из Ярдуша взят под надёжный контроль, значит, пехотинцев ждёт новая работенка.
– Взвод, внимание! – общий канал связи донес голос старшего сержанта Лигаса. – Приступить к зачистке поселения!
Началось. Биал приуныл.
– Шалфей, Ящер, – это уже Зил, командир второго отделения, – ваша задача: зачистить самую южную улицу Ярдуша. После чего спускайте на уровень ниже и проверьте фермы. Выполнять!
– Есть зачистить фермы, – без малейшего энтузиазма отозвался Биал.
Вряд ли в Ярдуше остался хотя бы один абориген. Разбежались, заразы. Нагадили, нервы попортили, броник перекрасили, но всё равно разбежались.
– Пошли, Ящер, – Шалфей то же не в восторге от предстоящего задания.
Зачистка помещений отработана до боли, до слёз, до полного автоматизма. Биал с напарником быстро дошли до самой южной улицы Ярдуша и принялись обходить все без исключения помещения. Ноги сами несут тело от двери к двери, а между тем, наступает мандраж.
Уже при осмотре второго жилища Биал заметил, что его собственные руки дрожат, а ноги предательски подкашиваются. Упорно хочется сесть прямо на пол, наклонить голову и заплакать. Куда уж там – разрыдаться в полный голос.
Если липовый форт оказался не более чем злой и глупой шуткой, то здесь, в Ярдуше, аборигены не шутили. Отнюдь не шутили. Биал встал возле очередной двери и невольно привалился к косяку спиной. На лбу выступил холодный пот, а дыхание без каких-либо физических нагрузок стало вдруг тяжёлым и глубоким, будто только что двадцать километров с полной выкладкой пробежал.
Господи! А ведь каких-то десять минут назад он ведь и в самом деле находился на волосок от гибели. Если бы та реактивная граната, что разорвалась о стальные ворота над головой, не была бы начинена ярко-фиолетовой дрянью… Биал покосился на грязный автомат, то…
А те гильзы, целая россыпь дымящихся гильз, на которых так позорно прокатился. Это же… Биал напряг память, это же «Защитник»! Двенадцать миллиметров убойного калибра. Такая пуля прошивает броник насквозь. Только мозги по стенкам стекают. Биал нервно сглотнул, язык чуть не прилип к небу.
А граната. Та самая, похожая на чёрный цилиндрик, граната, что рванула под ногами рядового Фазурова. Она же, дура проклятая, вполне могла рвануть и под его ногами. Превеликий Создатель! Биал попытался смахнуть со лба пот, но рука только скользнула по шлему. Это же… на самом деле…
– Что, Ящер, мандраж? – рядом с поднятой «Эммой» остановился Шалфей.
– Типа того, – Биал натужно кивнул.
– Не у тебя одного, – заверил Шалфей. – Мне до сих пор кажется, что мы на очередных ученьях. Веришь, нет, Ящер: больше всего меня волнует грязный броник. Типа грязное прохождение огневой полосы.
Черные пятна маслянистой жидкости по-прежнему покрывают броник напарника. Биал кисло улыбнулся. И в самом деле, грязное прохождение.
– Пошли, Ящер, – Шалфей двинулся дальше. – Работа – лучшее лекарство. Если мы сейчас зависнем здесь, то окончательно скиснем. А там и до БПТ недалеко.
Монотонный обход жилищ аборигенов и в самом деле помог совладать с расшатанными нервами. Как бы ни был мал шанс наткнуться на десяток вооруженных бунтовщиков, но расслабляться всё равно не стоит. Это даже интересно. В одиннадцатом или пятнадцатом жилище Биал впервые обратил внимание на обстановку. На Миреме полно подземелий, одно метро чего стоит, но люди всё равно предпочитают жить на поверхности, на зелёном просторе, под яркой Геполой. Здесь же, на Свалке, всё иначе.
Бедно живут аборигены, бедно и примитивно. Жители покинули Ярдуш задолго до прихода солдат метрополии, но мебели и прочей домашней утвари осталось немало. В жилищах попроще не сыскать ни одной деревянной табуретки или хотя бы досочки. Сплошь металл и пластик. Мебель неказистая и грубая, аборигены пользуются ею поколениями. Платяные шкафы намертво застыли у стен, толстые дверцы скрипят при малейшем движении. Столы и стулья все как один прямоугольные и квадратные. Ни одной изящно изогнутой ножки. Но больше всего нервирует полное отсутствие окон.
Обычно люди хоть как-то пытаются расширить пространство. Если нет настоящих окон, то устраивают их имитацию. В Ярдуше нет ничего подобного. Только стены, потолки и двери. Невольно чувствуешь себя как в карцере. Пусть и в благоустроенном, с туалетом и гостиной, но всё равно в карцере.
В очередной спальне ничего интересного: широкая кровать и традиционный шифоньер. Но, Биал ещё раз окинул взглядом небольшую комнату, что-то здесь не так.
