– Выходим, – скомандовал Шнык.
Чаг пристегнул неиспользованный «Шуруп» обратно к связке и вышел на площадь прямо через пустое окно. Атака на БМП и респов промелькнула так быстро, что «пыльца» не успела развеяться. Из оседающих остатков ярко-фиолетового облака выступает покорёженный корпус «Шельмы». Рядом кучками разбитого хлама валяются «Муравьи».
– Внимание! – громогласно произнёс Шнык. – Нам приказано выдвигаться на проспект Первопроходцев. На перекрёстке с Ладицкой улицей противник всё ещё держит оборону. Пулемётчики!
– Здесь!
Приданные третьему отделению пулемётчики уже вытащили тяжёлого «Защитника» из обувного магазина.
– Следуйте за нами как можно быстрей, – приказал Шнык.
На пустую площадь высыпала куча народу и машин. Группа сапёров торопливо минирует Автоспуск № 1. Декоративные панели сняты и отложены в сторону. В заранее подготовленные углубления подрывники закладывают чёрные ящики с цветными проводами. Через пять минут спуск на второй городской уровень будет целиком и полностью подготовлен к взрыву.
На засыпанную «пыльцой» «Шельму», словно стая голодных стервятников, накинулась трофейная команда. Люди в синих боргах торопливо выгружают из повреждённой машины всё, что только можно. Чаг недовольно поморщился: словно ненужный манекен, из боковой дверцы вылетел труп космического пехотинца. Без малейшего уважения к убитому, двое трофейщиков подхватили его и забросили в кузов подогнанного пикапа. Следом полетели цинки с боеприпасами, баллоны, ящики.
– Пошли!
Чаг отвернулся. В картине торопливого разграбления приятного мало. Что поделаешь – таков нелицеприятный лик войны. Любой трофей представляет огромную ценность, в том числе и бронескафандры космических пехотинцев.
На перекрёстке Ладицкой улицы и проспекта Первопроходцев все ещё гремят взрывы, а пули со свистом отлетают от стен. Но едва первый взвод подтянулся к перекрёстку, как сопротивление было подавлено.
– Не останавливаемся. Вперёд! – Шнык махнул рукой в сторону Входной площади.
Внезапная атака увенчалась полным успехом. Самоуверенность – грех, за что космические пехотинцы расплатились сполна. Ни взвод, ни рота – целый батальон залез в глубины Финдоса. Но противник скоро очухается. Третьему отделению приказано занять оборону в одном из домов на проспекте Первопроходцев недалеко от Входной площади.
Со стороны Главных ворот долетел натужный рёв двигателей.
– Ни хрена себе! – Чаг так и замер на месте.
На том конце проспекта Первопроходцев показался кошмар пехотинцев – основной боевой танк Федерации Мирема ТК-12, более известный как «Тяпа». Трёхметровая бронированная громадина на широких гусеницах. Приплюснутая башня неторопливо поворачивается из стороны в сторону. Чёрный ствол 120-миллиметрового калибра смотрит прямо в душу. Чаг поёжился. Мощный корпус с полукруглыми выступами лазеров ИПРО с неотвратимостью судьбы рычит и прёт по широкому проспекту.
– За мной! Живо!
Голос командира вывел из ступора, Чаг развернулся и побежал вслед за другом. Третье отделение прямо через окна и двери гурьбой ввалилось в ближайший дом. Чаг кувырком выкатился из прихожей на лестницу. Вовремя! За спиной грохнул выстрел. «Тяпа» открыл огонь. Фугасный снаряд разорвался где-то на проспекте Первопроходцев.
– По местам! Занять оборону! – Шнык уже на ногах и энергично размахивает автоматом.
Чаг вскочил на ноги и оглянулся. Ну, дела! Это же тот самый дом, где им было приказано занять оборону. Добежали-таки. Чаг поспешил за другом на второй этаж. Связка «Шурупов» хлопает по спине.
Дом № 17 на проспекте Первопроходцев заранее подготовлен к обороне. Чаг лично с товарищами по отделению таскал из комнат мебель и снимал окна. Ещё бы лестницу на второй этаж разобрать и окна бетонными блоками заложить, но командование запретило чересчур явно готовиться к обороне.
В комнату на втором этаже сквозь пустые окна залетает грозный рык мотора и лязг гусениц. Чаг остановился возле левого окна, Шнык рядом. У соседнего – притаились двое солдат. Отделение рассредоточилось по всему дому.
«Тяпа» – крайне серьёзный противник. Чаг осторожно выглянул из окна. Танк в тёмно-красной камуфлированной окраске вырулил на проспект Первопроходцев. Да не один! За ним отчётливо виден силуэт ещё одного танка, а дальше ещё один.
– Ни хрена себе! – от удивления Чаг едва не выпал из окна.
– Что там? Докладывай! – потребовал Шнык.
– Танки! – Чаг очумело глянул на командира.
– Ясен перец, танки.
– Да не! – сообразил Чаг. – Без пехоты. Там даже респов нет. Три «Тяпы» и всё.
– Ни хрена себе! – удивленно согласился Шнык.
Огненная вспышка. Из окна в доме напротив вылетела реактивная граната. Значит, первое отделение тоже успело занять оборону согласно плану. В ответ рявкнул выстрел. Звуковая волна едва не отбросила от окна, Чаг склонил голову. В широком туннеле проспекта звук от мощного выстрела не рассеивается во все стороны, а летит по туннелю звуковым цунами.
Чаг тряхнул головой и открыл глаза. Части стены в доме напротив больше нет. Снаряд «Тяпы» разнёс кирпичную кладку вдребезги. В глубине комнаты виден засыпанный обломками силуэт.
– Сволочи, – Чаг закинул на плечо «Шуруп». – Берегись! Стреляю!
Сожалеть, разводить плач, некогда. Но смерть товарищей только добавляет злости. Чаг резко высунулся из окна.
Ну, дела! Танки на всех парах прут по проспекту. Ни одного пехотинца так и не видно. Головной танк попал в прицел, Чаг вдавил пусковую кнопку.
«Шуруп» дёрнулся в руках. Дымный след. Перед головным танком вспыхнуло ярко-фиолетовое облако. Чаг отбросил пустой контейнер и отпрыгнул в глубину комнаты.
Серые чешуйки засыпали подоконник и пол. При выстреле из казённой части контейнера вылетает противомасса. Пусть реактивная граната весит почти в два раза больше, а серое облако чешуек, бывает, демаскирует позицию, зато «Шурупами» и «Дюбелями» можно палить хоть из маленькой комнаты, хоть из кладовки, хоть из узкой щели в земле. Реактивный выхлоп не крутанётся в замкнутом пространстве и не покалечит стрелка.
Сильный взрыв. Чага отбросило от окна, протащило по полу и долбануло спиной о стену. Сверху посыпались битые кирпичи.
– Чаг! Жив?! – встревоженный Шнык толкнул в плечо.
– Жив… – Чаг поднял голову.
Когда-то в этой комнате была спальня хозяев, а теперь маленький армагеддон. Пол просторной комнаты засыпан битым кирпичом, а в воздухе витает облако серой пыли. Наружной стены больше нет, и – Чаг повертел головой – двоих товарищей тоже.
– Бублику и Жоре хана, – Шнык ответил на незаданный вопрос.
Вид на проспект Первопроходцев стал и лучше и опасней. По битым кирпичам, потолку и полу щёлкают крупнокалиберные пули. «Тяпа» щедро поливает пролом из крупнокалиберного пулемёта.
