За ночь метель намела большой сугроб. Если бы не приметный камень в виде сдвоенного треугольника, то можно было бы легко пройти мимо и ничего не заметить. Пришлось поработать сапёрной лопаткой. Зато трясущимися от волнения руками Чаг заменил кислородные баллоны. Ещё бы пара часов и запросто можно было бы разделить участь задохнувшегося солдата. Закусив «похлёбкой», Чаг завалился спать.
Но… после стольких тяжких испытаний и потрясений сон не идёт. Чаг только понапрасну ворочается с боку на бок. На тренировках и то легче было. В пещере темно. Рядом, только руку протяни, стоит «Ползун» с двумя центнерами жизни. Главное – жив и невредим. Но… Один. Совершенно один.
Только ради того, чтобы командование Народной армии убедилось в наличии в Изумрудной долине Главного лагеря космического десанта, погибло четверо отличных парней, в том числе и Шнык, единственный и незаменимый друг. Ещё в детском садике рядом на горшках сидели. Сердце сжалось от невосполнимой утраты. А сколько ещё разведгрупп так и не дошло до Изумрудной долины или не смогло вернуться? Полковник Курдан ни за что не скажет. Так стоило ли оно того?
Чаг в озлобленном бессилии перевернулся на спину. Вот что ему лично, рядовому Чагу… К чёрту! Что гражданину Чагу Ратагу принесёт независимость? Если разобраться… ничего. Как был рядовым по жизни, так и остался бы им.
Под «эксплуататорской пятой Федерации Мирема» работал бы себе инженером по очистным сооружения широкого профиля и в ус бы не дул. Между прочим, инженер по очистным сооружениям – очень популярная и уважаемая на Дайзен-2 профессия. А так самоназванное Независимое правительство превратило его в рядового солдата, чья жизнь стоит недорого и которого вполне можно послать на безнадёжное задание. Насмерть, можно сказать.
Чаг тяжело вздохнул и снова перевернулся на левый бок. Куда ни кинь, всюду клин. Зато под «эксплуататорской пятой» не пришлось бы убегать от 210-миллиметровых снарядов, лежать несколько часов подряд под грудой песка, а потом, словно зверь загнанный, всю ночь уходить на восток. Работал бы себе на очистных сооружениях, зарабатывал бы на жизнь не хуже большинства жителей Дайзен-2. А по выходным играл бы себе в войнушку в пейнтбольном клубе и отмечал бы очередные «победы» вместе со Шныком в «Зелёной горошине», в маленьком уютном ресторанчике, которым владеют родители друга.
– Или уже не владеют, – вслух сам себя поправил Чаг.
С приходом Первого ударного столица колонии, некогда многолюдный и шумный город, превратилась в поле боя. Из распахнутых дверей «Зелёной горошины» уже более не доносится обалденный запах жареной говядины по особому рецепту матушки Шныка. А по самой Гороховой улице уже невозможно пройтись без борга. Незаметно Чаг всё же уснул, словно погрузился в небытие.
Шорох и громкое сопение прозвучали словно раскат грома. Чаг моментально проснулся и схватил автомат. Указательный палец упёрся в спусковой крючок. В пещеру кто-то ломится. Прежде чем лечь спать, Чаг засыпал вход, но теперь в маленькую пещерку вновь пробиваются полоски света.
Чаг перевернулся на живот. Неужели выследили? Гады! Тогда… Почему не пустили вперёд «Муравья»? На всякий случай Чаг всё же убрал палец со спускового крючка.
Между тем неизвестный залез в пещеру, но вдруг резко дёрнулся назад.
– Кто здесь?
Выразительно щёлкнул затвор.
– Шнык! Дружище! Живой! – вне себя от радости Чаг попытался вскочить на ноги, но только гулко припечатался шлемом о свод пещеры.
– Непоседа? – удивлённо воскликнул Шнык. – Ну ни хрена тебя не берёт! Я же сам видел, как тебя «Млада» накрыла.
– А вот и хрена! – Чаг выбрался из пещеры и сжал в объятиях старого друга.
Это надо же: тот, кого успел похоронить, жив! Цел! И даже невредим!
– Шнык, Шнык. Да как же так! Я ж тебя похоронил, – едва не плача от радости, признался Чаг.
– Так ведь и я тебя, дружище, тоже того, успел, – чуть не всхлипывая, объяснил Шнык. – Сам же видел того, взрыв.
– Рассказывай! Рассказывай! Как тебе удалось выбраться?
– А вот так и удалось, – Шнык отпустил Чага. – Я из зоны обстрела выбрался. Почти. Оглянулся… А и нет никого. Дальше рванул. В щель какую-то забился. Тут, к счастью, меня землей засыпало. Так и просидел, пока «Млады» нас утюжили, а потом «Дрозды» сверху поливали. Насилу ночи дождался и ушёл. Но отклонился сильно, часа три «Ползуна» искал. А как ты сумел выбраться?
– Да так же, как и ты.
Чаг самым подробным образом рассказал, как тот самый взрыв не убил, а только сбил с ног и засыпал землёй. Как лежал в полузабытьи и считал в ожидании ночи. Как потом выбрался и сумел дойти до «Ползуна».
Как бы ни была велика радость от встречи, но они оба сильно устали. Шнык заменил кислородные баллоны, хлебнул «похлёбки» и завалился спать. В пустыне снова установилась отличная погода. Ни к чему маячить на поверхности.
Друзья великолепно отоспались, ещё раз перекусили, но… к наступлению ночи никто более так и не вернулся.
– Фартовые мы с тобой, – печально заметил Шнык. – Пошли дальше. Если кто из ребят и выжил под снарядами «Млад», то у них всё равно закончился кислород.
– Пошли, – нехотя согласился Чаг. – Только давай, на всякий случай, оставим кислород и «похлёбку».
– Давай, – не стал возражать Шнык.
Едва окончательно стемнело, друзья отправились в обратный путь. Всего через пару переходов они доберутся до зоны № 2 и будут в безопасности. Цена десятиминутной записи на портативной видеокамере в кармане разгрузки Шныка – ровно три человеческие жизни.
Глава 23
Обед в кают-компании
– Приятного аппетита, уважаемый, – стюард, с отточенным до совершенства поклоном, поставил на стол перед Рекоу тарелку с зелёным салатом.
– Благодарю вас, – ответил Рекоу.
Лёгкая закуска перед основным блюдом в виде слегка спрессованного цилиндрика. Сверху зелёная веточка укропа. Рекоу вилкой разворошил цилиндрик. Вроде салат как салат: кусочки мяса, картофеля, огурца, морковки и чего-то там ещё. Рекоу подцепил аппетитные кубики на вилку и отправил их в рот. Укроп, скорей всего, натуральный. А вот всё остальное – Рекоу прожевал и проглотил – стопроцентная синтетика.
Впрочем, на борту боевого корабля глупо ожидать чего-то большего. Радоваться нужно, что команду линкора кормят пусть и синтетической, но почти настоящей едой. Солдатам на поверхности Свалки вообще приходится довольствоваться противной «похлёбкой». Рекоу заработал вилкой.
Каким бы огромным ни был линкор «Ингар», каким бы просторным ни был его вращающийся модуль, но жилое пространство с почти нормальной гравитацией всё равно в большом дефиците. В кают-компании, она же столовая, собрались офицеры линкора.
Рекоу отправил в рот очередную порцию салата и блаженно улыбнулся. Если не обращать внимания на едва уловимый привкус синтетики, то в столовой линкора кормят почти как в самом настоящем ресторане. Главное, здесь можно перекусить по-человечески: сидя на стуле за круглым столом с белой скатертью, а не болтаясь в невесомости с тюбиком в зубах всё той же мерзкой «похлёбки».
