Как Фалина завидовала Кене! У той впереди всё благополучно и радостно. А как-то сложится у неё? А у Азельмы? Фалину отчего-то пугала мысль, что король пригласил Азельму на бал. Казалось, что случится что-то нехорошее.
Время подходило, и она тоже пошла переодеваться. Вещи были собраны – ей помогла молодая послушница, присланная тётей. И тётя решила сама отвезти её в Калани. И сама загодя заказала гардероб – Фалина только сегодня об этом узнала. У неё сейчас тоже будут платья, сапожки и счастье-счастье. А было грустно. Монастырь, тихая гавань, остров спокойствия. Она укрылась тут когда-то и прожила много нет под добрым крылышком, о ней заботились и ей любили. Это всё закончилось.
Да, её любили. Но пусть только скажет кто, что это улучшило её нрав! Нет, нрав у неё все такой же ужасный! Так что бойтесь всё эссины Калани, будущей баронессы, и разбегайтесь!
Эти глупые слова так и крутились в голове: бойтесь-бойтесь баронессы! Она шептала их и улыбалась, потому что смешно. И немного страшно?
Вот уж нет, и не мечтайте. Это – не страшно. Это она волнуется немного, что естественно.
– Мне нравится твой настрой, девочка, – с усмешкой произнесла матушка Маргарита.
Она, оказывается, подошла и стояла за спиной, и услышала, конечно.
– Повернись, – попросила она, и одобрительно кивнула, когда племянница выполнила просьбу. – Хорошо выглядишь. И тебе замечательно идет этот оттенок зелёного.
Да, плащ из густо-зеленого рыхлого бархата, подбитый рыжим лисьим мехом, сразу понравился Фалине.
– Волнуешься? – понимающе улыбнулась настоятельница. – Вот что, я побуду в Калани недолго, мне надо вернуться к вечеру. Но могу оставить с тобой сестру Агату, помочь устроиться, дать последние наставления.
– Не надо её беспокоить, – мотнула головой Фалина. – При ней мне придётся вести себя слишком пристойно, чтобы вам не было совестно.
– Хорошо, как скажешь. Садись в карету, – велела матушка, улыбнувшись шутке, и показала на готовый уже экипаж.
Сестра Агата, умная и понимающая, не донимала пустыми речами. И не ради наставлений, конечно, её предлагают Фалине, а чтобы было кому помочь и заступиться. Ясно, что при монахине леди Клотильда постарается держать лицо и лишнего себе не позволит. Но – нет. Хватит прятаться за монахинь.
К настоятельнице подбежала одна из сестёр, они о чём-то поговорили. Монахиня эта заведовала монастырской кружевной мастерской, Фалину она обычно еле замечала.
Когда выехали за ворота, тётя сказала с улыбкой:
– Вот, и мне нашлась работа, надо забрать из Калани готовое кружево для важной заказчицы. А что? Всякая работа почётна, а смирение – добродетель.
– Мастерская раздаёт работу, да ещё так далеко? – Фалина удивилась.
– Конечно, почему нет? Мы всегда готовы делать добро и давать людям кусок хлеба. А у тебя в Калани есть несколько искусниц. Расспроси экономку. Этот заказ был такой срочный и дорогой, что сразу решили обраться к лучшей мастерице. К тому же она работает удивительно быстро. Сестра Корис попросила у меня благословления побеспокоить графиню на приёме в ратуше. Я немного сомневалась, но позволила.
– Передали через леди Клотильду? – Фалина очень удивилась. – И срочно, и дорого? А кто же заказчица?
– Не знаю дорогая. Да и есть ли разница?
– Тётушка! Вы верите, что этот заказ никак не связан с обещанным кружевным состязанием?
– С чего бы такие мысли? – усмехнулась настоятельница.
– Тётушка.
– Присмотрись, дорогая. Подумай сама. Я ещё слышала, что в Калани у кого-то есть коклюшки, подаренные феей, с ними кружева плетутся удивительно быстро и безупречно. Ты такого не знаешь? И того, что эти коклюшки подарены не кому-то, а тебе?
– Матушка велела отдать их Азельме. А не она ли плетёт эти ваши кружева на заказ?
– Мне это безразлично. А коклюшки, если они тебе не нужны, можешь пожертвовать нашей мастерской. Присмотрись и подумай. И постарайся, чтобы их не украли, не подменили, и вообще никто не догадался об их свойствах. И попробуй плести. Могут ли они помочь на кружевном состязании?
– Хорошо, подумаю, – пообещала Фалина.
Конечно, тётя Маргарита говорила не только о коклюшках феи – когда советовала думать и присматриваться.
В Калани их не ждали. Совсем. Но ворота открыли и впустили монастырскую карету. Графиня, которая вышла поприветствовать матушку Маргариту, была слегка растеряна и не казалась радостной. Но она пробормотала что-то вроде: ах, какая приятная неожиданность, – и пригласила к столу.
– По правде говоря, я ждала вас, дорогая графиня, – заметила настоятельница. – Фалине давно пора вернуться домой. Девушке нельзя выходить замуж сразу из монастыря.
Графиня закивала, но выражение её лица ясно говорило о том, что она не согласна с этим утверждением.
– Я заказала ей одежду на первое время, но вам придётся немедленно позаботиться об остальном, – продолжала настоятельница. – Соблаговолите написать мне, как пойдут дела. Думаю, Фалине непросто будет освоиться, но каждую неделю я буду присылать опытную монахиню для помощи и вразумления, – тетя все-таки не решалась оставить её совсем без присмотра. – Может оно потребуется и вашей юной дочери?..
Самое время было насладиться тем, как опекунша блеет в ответ что-то невразумительное – матушка Маргарита была одной из немногих, перед кем графиня немного робела. Но посидев немного для приличия за столом, Фалина отпросилась пройтись по ближней части замка – соскучилась же. Графиня чуть не пригвоздила её взглядом к месту, но настоятельница поощрительно улыбнулась и продолжила разговор.
Фалина поспешно сбежала из столовой и медленно стала подниматься по лестнице, с удовольствием оглядываясь по сторонам. Двойственное чувство: все такое знакомое и вместе с тем другое. И ещё отчего-то кажется, что всё стало немного меньше, чем было. И лестница уже, и потолки ниже, и окна – меньше чуть ли не вдвое! Понятно, что это лишь кажется. Ещё один лестничный пролёт, коридор… Вот здесь когда-то были их с сестрой детские комнаты – матушка очень сердилась поначалу, что отец приказал поселить Азельму рядом с Фалиной и одевать её в такие же платья. Она часто плакала и кричала, обвиняла отца во множестве провинностей, в том числе таких, о которых маленьким девочкам лучше было бы вообще не знать. И конечно, Азельма не получала такие же платья, что и Фалина. Она была более маленькой и хрупкой, и ей доставались старые платья сестры, которые горничные слегка перешивали. Она, кстати, не обращала внимания на платья – наверное, после жизни в деревне с матерью те платья были для неё прекрасными. Расстроилась, помнится, только из-за куклы, говорили, что долго плакала потихоньку. Это когда отец привёз им кукол, похожих, но самую малость разных, дорогих и очень красивых, в шелковых нарядах и поддельных драгоценностях. И Фалина ничуть не усомнилась в своём праве забрать себе обеих. И чего было церемониться с дочкой служанки, которой и так досталось много неположенных ей милостей?
