– Итак, ужин – где и во сколько?
– В шале Ричарда. В пять тридцать, если вы не возражаете. Зимой мы рано ужинаем.
Гурни вопросительно взглянул на Мадлен.
Та кивнула:
– Хорошо.
Глаза Джейн загорелись:
– Я сообщу шеф-повару. У него нынче весьма ограниченный выбор, но уверена, он придумает что-нибудь эдакое. – Она чихнула и вытерла нос скомканным платочком. – Доехать до шале Ричарда очень легко. Едете по дороге вдоль озера. Где-то в полумиле отсюда, на берегу, с лесной стороны дороги стоят три шале. Первые два – пустые. А в третьем живет Ричард. Если доберетесь до лодочного домика или до дома Голлов, туда, где дорога кончается, поймете, что заехали слишком далеко.
– Дом Голлов?
– Семейный дом Голлов. Само собой, теперь там живет только Пейтон. Пейтон и… его гости.
– Какие гости?
– Его милые подруги – хоть они ему вовсе не подруги и вовсе не милые. Неважно. Не мое дело. – Она шмыгнула носом. – Этот громадный мрачный каменный дом, за безобразным забором, выглядывает из леса прямо у подножия Клыка Дьявола. Но я правда не думаю, что вы заедете так далеко. Шале трудно пропустить. Я обязательно зажгу на улице фонари.
– Хорошо, – произнес Гурни, почувствовав как в нем закипает беспокойство. В голове его роились вопросы, которые пока было неудобно задавать.
Глава 15
Бледный зимний свет, проникавший в окна, не освещал комнату, а скорее погружал ее в серый полумрак. Мадлен стояла, скрестив руки на груди, пока Гурни бродил по комнате, зажигая светильники.
– А камин работает? – спросила она.
– Думаю, да. Хочешь, я разведу огонь?
– Было бы неплохо.
Около камина Гурни обнаружил аккуратно сложенные дрова, щепу для розжига, полдюжины вощеных топливных брикетов и длинную газовую зажигалку. Он взялся раскладывать дрова на стальной решетке, в топке. Эти простые действия отвлекали Гурни от чересчур непростых вопросов, крутившихся в голове. В тот момент, когда он уже почти поднес зажигалку к щепе, у него зазвонил телефон. На экране он увидел, что звонит Ребекка Холденфилд.
Ответить или нет? Он до сих пор ничего не решил насчет их встречи в гостинице “Колд-Брук”, однако, возможно, она сообщит что-то, что подтолкнет его к решению.
Гурни ответил на звонок.
Она сказала, что планирует остаться в Платсберге по крайней мере на два дня, с завтрашнего утра и до вечера следующего дня.
Он пообещал перезвонить ей, как только разберется со своими планами – вероятно, сегодня вечером, после встречи с Хэммондом, – и закончил разговор.
Мадлен нахмурилась:
– Чего она хочет?
Гурни опешил от ее тона и понял, что сам начинает злиться.
– Что ты имеешь в виду?
Мадлен промолчала, только покачала головой.
Гурни задумался.
– Со вчерашнего утра с тобой что-то происходит. Может, расскажешь?
Она стала растирать плечи ладонями.
– Мне просто нужно согреться.
Развернувшись, она пошла в сторону уборной.
– Пойду отогреюсь в ванне.
Она зашла в ванную комнату и закрыла за собой дверь.
Спустя несколько мгновений, Гурни подошел к камину и поджег щепу. Несколько минут он выжидающе смотрел, как вспыхивает и разгорается огонь.
Когда камин как следует разгорелся, он подошел к двери ванной, постучал и прислушался, но услышал лишь звук льющейся воды. Он снова постучал, но ответа снова не последовало. Он открыл дверь и увидел Мадлен, которая лежала в огромной ванне на львиных лапах, а в ноги ей лилась вода из двух больших серебряных кранов. Кафельная стена рядом с ванной покрылась каплями конденсата.
– Ты слышала, как я стучал?
– Да.
– Но не ответила.
– Нет.
– Почему?
Она закрыла глаза.
– Выйди и закрой дверь. Пожалуйста. Мне дует.
Он помедлил, а потом закрыл дверь, наверное, резче, чем следовало.
Он надел лыжную куртку и шапку, взял увесистый ключ от номера и спустился вниз. Пройдя через фойе, он вышел на холодный воздух.
Засунув руки в карманы, он бесцельно побрел по узкой дороге, лишь бы выбраться из гостиницы. Слева от него раскинулось озеро, которое в этот поздний закатный час отливало цветом тусклого серебра. Еловый лес справа казался непроходимым. Колючие нижние ветки переплетались и сцеплялись, образуя плотные заросли. Он шел и медленно, глубоко вдыхал холодный воздух, пытаясь прояснить хоть что-то в этой безумной неразберихе. Но это не помогало. Слишком много деталей, слишком много эксцентричных персонажей, слишком много эмоций. Всего каких-то тридцать два часа назад его единственной заботой был странно ведущий себя дикобраз. А сейчас ему предстояло разгадывать тайны, невообразимые и почти невозможные.
Никогда еще в самом начале расследования Гурни не оказывался в таком тупике. И он никак не мог выбросить из головы Баумана Кокса, все вспоминал, как тот склоняется над пластмассовым столиком в закусочной, в уголках его губ скопилась слюна, и он твердит, что Хэммонд виноват в смерти Кристофера Хорана.
Гурни миновал пролесок с тремя роскошными деревянными шале с огромными окнами, стоявшими на удобном расстоянии друг от друга. Он двинулся дальше и вскоре слева, между дорогой и озером, увидел крупную постройку. В сумерках он не сразу понял, что это лодочный сарай из кедра. Зная о богатстве наследников имения, он предположил, что лодочный сарай, вполне вероятно, служил приютом целой флотилии винтажных лодок “Крис Крафт”.
Взглянув на зубчатую вершину Клыка Дьявола, черневшую на фоне свинцовых облаков, он заметил еле заметное движение в небе, небольшую точку. Над Клыком Дьявола медленно кружила птица – ястреб, скорее всего, хотя в полутьме и на таком расстоянии он был в этом не уверен – это вполне мог быть гриф или орел. Гурни пожалел, что оставил бинокль в спортивной сумке.
Тут же он подумал и об электрическом фонарике, лежавшем в бардачке…
Поток его мыслей был прерван шумом приближающегося сзади автомобиля. Ехал он быстро, намного быстрее, чем позволяла грунтовая, посыпанная гравием дорога. Гурни быстро отошел с дороги в сторону леса.
Через несколько секунд мимо промчался сверкающий черный “мерседес”. Где-то через сто метров он притормозил, и фары его осветили высокий сетчатый забор. Автоматические ворота раздвинулись.
Одно или несколько окон в машине, должно быть, были приоткрыты – Гурни услышал визгливый женский смех. Из охранной будки вылез здоровенный мужчина и махнул рукой, пропуская машину. Затем вернулся в будку, и ворота закрылись. Из удаляющейся машины послышался последний взвизг, и все затихло.
