Гурни решил сменить тему разговора:
– Как я понял, Итан Голл был выдающимся человеком.
Ричард кивнул:
– Безусловно. Удивительная личность – щедрый, деятельный, всегда готовый прийти на помощь. Ведь это ему пришло в голову пригласить меня сюда работать.
– А теперь, когда его не стало, – сказала Мадлен, – вы вернетесь в Калифорнию?
– Мой двухлетний контракт истек в прошлом месяце, но незадолго до смерти Итан предложил продлить его еще на год, и я согласился. – Ричард замялся, словно обдумывая, что еще был готов рассказать. – Мы не успели заключить контракт до смерти Итана, но Остен был в курсе нашей договоренности и заверил меня, что контракт будет подписан.
Гурни не мог не спросить то, о чем давно хотел узнать:
– Я так понимаю, несмотря на свое прошлое, Остен Стекл стал порядочным человеком?
– Остен небезупречен, но у меня к нему нет никаких претензий.
– За что он сидел?
– Вы бы лучше спросили у него. – Он сделал паузу. – Но я хочу спросить кое-что у вас. Почему вы сказали Джейн, что не хотите заниматься моей проблемой?
Гурни решил быть предельно честным.
– Джейн рассказала мне, что вы отказываетесь нанимать профессионалов, и хотела, чтобы я собрал информацию и выяснил, кто или что стоит за предполагаемыми самоубийствами. Безусловно, она имеет право на расследование этого дела, ради ее же собственного спокойствия. Но, откровенно говоря, мне бы не хотелось в это ввязываться.
– Почему?
– Да потому что ключ к разгадке – вы. Каким-то образом именно вы оказались в самом центре событий. Не так, как это истолковал Гилберт Фентон. Но так или иначе, вас втянули в самую гущу. С моей стороны было бы глупо браться за дело без вашей помощи.
От волнения у Джейн округлились глаза. Она явно не ожидала от Гурни такой прямоты.
Воцарилось молчание, а Ричард между тем, похоже, рисовал в уме всевозможные мрачные перспективы.
Гурни решил рискнуть.
– Ричард, не забывайте, в конечном счете… трупа в багажнике не было.
Даже если Хэммонд и был потрясен тем, что Гурни знал о том случае, он умело скрыл это.
Через несколько секунд он отреагировал, лишь еле заметным кивком.
По-видимому, при упоминании случая с багажником Ричард немного переменил свою позицию. Всеобщее напряжение тоже спало.
По предложению Джейн они переместились из-за стола в кресла, полукругом стоявшие возле камина. Угольки в камине завораживающе мерцали.
Джейн подала кофе и принесла каждому по куску черничного пирога.
Однако состояние безмятежности длилось недолго.
Гурни почувствовал, как оно улетучивается, когда они уже допивали кофе и Хэммонд спросил, видел ли он его заявление для прессы.
– Да, видел.
– Значит вы в курсе, что я очень четко изложил свою позицию?
– Да.
– Я заявил, что не буду нанимать ни адвокатов, ни каких-либо агентов.
– Все так.
– Я вовсе не имел в виду, что позволю своей сестре нанимать защитников для меня. Я не хитрил. Я говорил очень серьезно.
– Я в этом не сомневаюсь.
– Но теперь вы хотите, чтобы я пересмотрел свою позицию и одобрил инициативу моей сестры.
– Согласившись, вы не измените своим словам. Я не собираюсь выступать вашим защитником или представителем.
Ричард был озадачен, а Джейн снова забеспокоилась.
Гурни продолжал:
– Если я таки решу взяться за это дело, моей единственной целью будет выяснить, как и почему погибли те четверо.
– То есть вы не заинтересованы в том, чтобы доказать мою невиновность?
– Лишь в той мере, насколько сама правда докажет это. Мое дело – искать доказательства. Я – сыщик, а не адвокат. И если я возьмусь за это дело, я не буду действовать ни от вашего имени, ни от имени вашей сестры. Я буду представлять интересы Итана Голла, Кристофера Хорана, Лео Бальзака и Стивена Пардозы. Постараюсь докопаться до истинной причины их смерти исключительно ради них. Меня вполне устроит, если обнаруженная мной информация поможет и вам. Но повторюсь, я буду представлять их интересы, а не ваши.
Пока он говорил, Джейн явно паниковала и готова была вмешаться в разговор.
Ричард был непроницаем, лишь при упоминании Итана Голла грусть отразилась на его лице.
Он долго вглядывался в Гурни, а потом спросил:
– Что требуется от меня?
– Какие-либо соображения или подозрения касательно четырех самоубийств. Что угодно, что могло бы помочь мне разобраться в этом деле, на данный момент лишенном всякого смысла.
– Гилберт Фентон так не считает.
– Так же, как и преподобный Бауман Кокс, – добавил Гурни, с любопытством наблюдая, как Хэммонд отреагирует на это имя.
Ричард недоуменно приподнял брови.
Гурни объяснил:
– Бауман Кокс – пастор из Флориды, которому Хоран поведал о своих кошмарах. Мне было любопытно узнать про сон, и я связался с ним. Он знает сон наизусть.
– Зачем?
– Он утверждает, что этот кошмарный сон является ключом к разгадке смерти Хорана и вашей роли во всем этом.
– Моей роли в чем?
– Бауман уверял меня, что ваша специальность как психотерапевта – обращать людей в гомосексуалов.
– Снова этот бред! Он не рассказал, как я это делаю?
– Вы погружаете людей в глубокий транс. Затем бормочете какую-то зловещую абракадабру, внушая им, что на самом деле они гомосексуалы. А когда они выходят из транса, они либо сразу с головой ныряют в свой новый образ жизни, либо хотят покончить жизнь самоубийством.
– Должно быть, чертовски сильный транс.
– Да. В буквальном смысле. Чертовски сильный. Кокс уверен, что вашу способность калечить людские судьбы вы получили, заключив сделку с Сатаной.
Хэммонд вздохнул:
– Разве не удивительно, что здесь, в Америке, душевнобольных мы за людей не держим, за исключением тех случаев, когда они создают культ из своего безумия и ненависти и утверждают, что это христианство. А потом мы устремляемся к ним в церкви.
Гурни подумал, что это весьма справедливое замечание, но не хотел отвлекаться от основной мысли:
– У меня к вам клинический вопрос. Может ли гипнотерапевт внедрить в разум пациента содержание сна, а затем добиться того, чтобы этот сон ему снился?
– Это исключено. Это физически невозможно.
– Хорошо. А может ли гипнотерапевт склонить пациента к самоубийству?
