– Итан не одобрял образ жизни Пейтона?
– Уж точно не одобрял. Угрожал, что лишит его наследства. Такая вот суровая любовь.
– То есть состоянием Голлов распоряжался Итан?
– Да, фактически. Деньги были под контролем Итана. Родители всегда считали его более ответственным, и большая часть денег досталась ему, конечно, с тем условием, что он будет давать деньги Пейтону. А недавно он решил, что следует попытаться исправить Пейтона, угрожая лишить его наследства.
– Он действительно собирался это сделать?
– Думаю, да. Дело в том, что он дал Пейтону понять, как это будет. В изначальном завещании Итана треть его имущества получил бы фонд “Новая жизнь”, а остальное – Пейтон. Но Итан внес поправку, что Пейтон получит только треть. И сказал ему, что снова перепишет завещание, если Пейтон на девяносто дней слезет с наркотиков.
– И как отреагировал Пейтон?
– Он действительно не употреблял наркотики около шестидесяти дней. Шестьдесят один день.
– А потом сорвался?
– Нет. Потом Итан покончил с собой, или как вам угодно это называть.
– И Пейтон в то время совсем не употреблял?
– Нет. В итоге он, конечно, сорвался, но это было уже через несколько дней после того, как Итан… умер.
– То есть, хоть Пейтон и слез с наркотиков, Итан так и не успел переписать завещание в его пользу?
– Жизнь несправедлива.
– Так кто получит ту треть наследства?
– Боюсь, я не имею права вам рассказывать.
– Почему?
– Я не хотел бы делиться этой информацией. Она может быть неправильно истолкована. Мне бы не хотелось создавать неверное впечатление. Понимаете?
– Но вы точно знаете, что было указано в этом новом завещании?
– Голлы всегда полагались на меня и до сих пор полагаются. Мне доверяют, поэтому я знаю многое. Больше я ничего не скажу.
Гурни решил не настаивать. Найдутся другие способы раздобыть эту информацию. А пока что у него были еще вопросы.
– Вы хорошо помните Хорана, Бальзака и Пардозу?
Стекл пожал плечами.
– В каком смысле?
– Когда вы слышите эти имена, что вам вспоминается?
– Лица. Голоса. Одежда. Все такое. А что вы хотите знать?
– Бывал ли здесь кто-нибудь из них раньше?
– Нет.
– Вы уверены?
– Да, я бы запомнил.
– Как они узнали про Ричарда Хэммонда?
– Он же знаменитость. Все про него знают.
– Они производили впечатление типичных посетителей вашей гостиницы?
– К нам разные люди приезжают.
– Не многие люди с ограниченными финансовыми возможностями посещают курорты, где одна ночь стоит под тысячу долларов.
– Не думаю, что мистер Хоран был ограничен в средствах.
– Почему вы так решили?
– Я читал про него в газете, уже после, что-то про его квартиру за миллион во Флориде.
– А двое других?
– Материальное положение наших гостей – не мое дело. Бывает, по человеку и не скажешь, что он богат. Я про такое не спрашиваю.
– А что, если они не могут заплатить?
– Когда гости приезжают, мы замораживаем нужную сумму на их кредитной карте. Либо они платят наличными вперед.
– А как платили Хоран, Бальзак и Пардоза, наличными или кредиткой?
– Таких подробностей я не помню.
– Ну это же легко проверить.
– Прямо сейчас?
– Было бы здорово.
Стекл, казалось, задумался, насколько он готов помогать расследованию. Потом развернулся на стуле лицом к компьютеру, который стоял на другом столе, у стены. Через пару минут он развернулся к Гурни и с неприязнью сказал:
– Хоран платил картой “Амекс”. Бальзак дебетовой картой. Пардоза – наличными.
– Насколько это необычно, когда кто-то платит наличкой?
– Необычно, но это не проблема. Некоторые не любят пластик.
И след, который он оставляет, подумал Гурни.
– Сколько времени они здесь провели?
С видимым нетерпением Стекл снова проверил компьютер.
– Хоран – две ночи. Бальзак – одну ночь. Пардоза – одну ночь.
– Методика Хэммонда по отказу от курения требует лишь одной сессии?
– Именно так, одна интенсивная трехчасовая сессия. – Он отвернул манжет своей аккуратно выглаженной фланелевой рубашки и, нахмурившись, посмотрел на свой “ролекс”. – Мы закончили?
– Да, если, конечно, вы не знаете чего-то, что могло привести к гибели четырех человек.
Стекл неспешно покачал головой и показал пустые ладони:
– Увы, я больше ничем не могу помочь.
Он замолчал, продолжая качать головой.
– На самом деле вы мне очень помогли. – Гурни встал. – Последнее. Немного странный вопрос. Кто-нибудь из них негативно отзывался о гомосексуалах, гей-браках или о чем-то подобном?
Стекл явно был раздражен и озадачен:
– Какого черта вы имеете в виду?
– Да так, одна безумная версия. Скорее всего, это вообще не важно. Спасибо, что уделили мне время. Я очень признателен вам за помощь.
Глава 23
Гурни отправился наверх в номер, надеясь найти записку от Мадлен с информацией о том, какие достопримечательности она уехала осматривать и когда ее ждать обратно.
Записки не было.
Хоть он и подозревал, что она находится вне зоны действия сети, он все же попробовал ей позвонить.
Спустя несколько секунд он с удивлением услышал, как ее телефон звонит. Гурни огляделся и увидел, что он лежит на маленьком столике возле дивана.
Это было непохоже на Мадлен – уехать, не взяв с собой телефон. Может быть, она очень спешила и была так поглощена мыслями, что просто забыла его? Но такое ее состояние не очень вязалось с планом по осмотру достопримечательностей.
Гурни пытался выстроить гипотезу, которая объяснила бы все эти факты, а заодно и ее таинственное поведение в последние два дня, но оказалось, он не способен был логически проанализировать поведение Мадлен так, как делал это с незнакомыми людьми.
Он поймал себя на том, что ходит по комнате из угла в угол – это частенько помогало ему собраться с мыслями. Вдруг ему в голову пришло проверить ее телефон: может быть, перед отъездом ей кто-то звонил или присылал сообщения. И тут раздался стук в дверь.
Эта манера стучать громче, чем необходимо, была хорошо знакома Гурни. Он открыл дверь и увидел того плосколицего грузного мужчину, похожего на Джимми Хоффу, которого узнал по записи с пресс-конференции. К его плохо сидящей спортивной куртке был приколот значок в виде американского флага. В руке он держал полицейский жетон.
