– То есть вы полагаете, что если Хэммонд мог убедить человека в том, что тот гей, то он точно так же мог убедить его покончить с собой?
Подобная логика поражала Гурни своей бессмысленностью.
– Технически то, о чем мы говорим, называется “суицидом в состоянии транса”.
– Чей этот термин?
Фентон заморгал и потер рукой рот. Казалось, он взвешивал, как лучше ответить.
– Людей, с которыми мы консультировались. Экспертов. Лучших в мире.
Если бы Фентон хотел, то назвал бы имена экспертов. А если не хотел, то и смысла спрашивать не было. Гурни откинулся на спинку кресла и с глубокомысленным видом сложил пальцы домиком у подбородка.
– Суицид в состоянии транса. Интересно. И этого можно добиться за одну сессию гипнотерапии?
– За интенсивную трехчасовую сессию плюс контрольная сессия в последний день.
– В последний?
– В день самоубийства.
– И где же проходила эта контрольная встреча?
– В случае с Голлом здесь, на Волчьем озере. С тремя остальными – по телефону.
– И у вас наверняка есть данные о том, что Хэммонд звонил каждой из жертв в…
Фентон перебил его:
– В день, когда каждый из них перерезал себе вены. – Он замолчал, изучая лицо Гурни. – Вы ведь про это ни хрена не знали, да? Вы вообще не понимаете, во что ввязались. Вы как слепец на минном поле. – Фентон покачал головой. – А вы случаем не в курсе, какова тема докторской диссертации доктора Хэммонда?
– Расскажите.
– Название длинное, но думаю, вы запомните его. “Элементы гипноза в алгоритме смерти в вуду: как шаманы добиваются смерти своих жертв”. Довольно любопытная тема, согласны?
Фентон торжествующе воссиял, словно игрок в покер, только что выложивший фулл-хаус с тузами.
– Подумайте, Гурни. Этот тип загипнотизировал четверых человек. Все они видели один и тот же кошмар. Перед смертью все они с ним говорили. Все четверо совершенно одинаковым образом перерезали себе вены. – Он замолчал, а потом добавил: – Вы уверены, что хотите ужинать с таким человеком?
Глава 24
Диссертация, изучающая методы психологического воздействия в культуре вуду, по крайней мере наводит на мысль о том, что определенный академический интерес к теме был. Безусловно, совпадение подозрительное, оно наверняка возбудило бы интерес присяжных, но едва ли, как говорят адвокаты, носило определяющий характер.
Другое дело – завещание. Обоснование первой части триады “мотив – средства – возможность” завещание обеспечивало. Завещание – это серьезно. Настолько серьезно, что перед тем, как думать о других вопросах, Гурни важно было понять, какова была природа такой благосклонности к Хэммонду, аж в размере двадцати девяти миллионов долларов, а также отчего ни Джейн, ни Ричард не сочли нужным об этом упомянуть.
Он достал телефон, набрал номер Джека Хардвика и оставил ему сообщение: “Скажи, что ничего не знал о мотиве в двадцать девять миллионов долларов. Потому что, если ты знал об этой небольшой детали и предпочел скрыть ее от меня, у нас с тобой большие неприятности. Перезвони мне срочно”.
Потом Гурни подумал позвонить Джейн, но решил, что лучше будет нанести неожиданный визит в шале, встретиться лицом к лицу сразу с Джейн и Ричардом, застать их врасплох. Он взял свою спортивную сумку, достал блокнот, вырвал из него страничку и быстро написал записку для Мадлен:
“Уже почти 11. Я недавно приехал из Платсберга. Ко мне приходил Гилберт Фентон. Сейчас поеду к Хэммондам – нужно решить один вопрос. Пожалуйста, позвони мне сразу, как вернешься”.
Он оставил записку около ее телефона на краю стола, надел лыжную куртку и уже собирался выходить, когда услышал, как повернулся ключ в двери. Дверь распахнулась, и в комнату вошла Мадлен; толстая шерстяная лыжная шапка съехала ей на глаза, а пуховик было наглухо застегнут. Она явно замерзла, и вид у нее был весьма угрюмый. Она захлопнула за собой дверь и односложно поприветствовала его.
– Где ты была? – Он сам удивился резкости своего голоса.
– Ездила немного погулять.
– Почему ты не оставила мне записку?
– Я не знала, куда поеду. Не думала, что уеду так надолго. Туман и этот лед… – Ее явно знобило. – Хочу принять горячую ванну.
– Куда ты ездила?
Казалось, она глубоко задумалась, а потом ответила:
– В одно место, которого уже не существует.
Гурни пристально посмотрел на нее.
– Я ездила к дому, где когда-то жили Джордж и Морин. Если бы я не знала, что там стоял дом, я бы никогда не поняла, что это за место. Дом придавило упавшее дерево. И должно быть, давно. Мох, хвоя. Все заросло.
– Так… что ты там делала?
– Ничего. Все так изменилось. Старая грунтовка, покосившийся забор… Все теперь кажется маленьким и убогим.
– Как ты нашла это место?
– По навигатору.
– Спустя все эти годы ты помнила адрес?
– Только название улицы. Там всего-то было четыре или пять домов. – Она потерянно вздохнула. – А теперь там вообще ничего нет.
– Ты кого-нибудь видела?
– Нет. – Ее снова передернуло. Она обхватила себя руками. – Я продрогла, мне нужно в ванну.
Гурни ужаснулся выражению ее лица. Конечно, оно отражало то, что было у нее внутри, и это было так непохоже на Мадлен, которую он знал. Или думал, что знал.
Она только сейчас заметила, что он в куртке.
– Ты куда-то собрался?
– Мне нужно к Хэммондам, выяснить кое-что.
– Ты на машине?
– Да.
– Будь осторожен. Так скользко…
– Знаю.
– Ну, я в ванну. – Она развернулась и пошла в туалет. Он проводил ее до двери.
– Мэдди, ты взяла один из джипов, по навигатору, по раздолбанной дороге добралась черт знает куда, полюбовалась на развалины старого дома, никого не встретила, и в тумане, продрогшая до костей, вернулась обратно? И это все? Этим ты занималась все утро?
– Ты что, допрашиваешь меня?
Он подумал, что она права. Эта дурная привычка включалась, когда он беспокоился.
Мадлен уже закрывала дверь, но он остановил ее вопросом:
– Все это как-то связано с тем парнем, что утонул?
– Что все?
– Все это. Странное поведение. Эта обзорная экскурсия. Эта вымершая улица.
– Дэвид, я правда хочу принять ванну.
– Что за тайны? Я спросил тебя про этого парня, который утонул? Кстати, как он утонул?
– Он провалился под лед.
