Он встал с дивана и смущенно сказал:
– Прошу прощения, мне нужно срочно кое-что решить.
Немного отойдя, он убрал телефон в карман и достал детектор. Неспешно он отошел в дальний угол комнаты, словно в поисках укромного уголка. Включив и настроив прибор, он, уставившись в экран, стал ходить взад и вперед по комнате, притворяясь, что пытается поймать сигнал.
Джейн тем временем поднялась со стула и отправилась проверять что-то на кухне.
На экране прибора появились контуры комнаты, а затем три красные точки – точки, обозначающие три разных источника передачи данных, работающих на разных частотах.
При этом он не мог не слышать разговора Мадлен с Ричардом.
– То есть вы утверждаете, что спасли жизнь жертве проклятия с помощью выдуманной вами истории?
– Я просто иначе объяснил происхождение его болезни.
– Но вы соврали.
– Вас это смущает? Вы, похоже, идеалистка.
– Потому что дорожу правдой?
– Возможно, слишком дорожите.
– И какова альтернатива? Верить вранью?
– Если бы я сказал тому человеку правду, правду о том, что магия вуду не работает, что это просто уловка разума, которая принуждает жертву к медленному самоубийству, он бы мне не поверил. Учитывая его жизненный опыт и культуру, он просто не мог мне поверить. Он бы счел мою правду за откровенную ересь. И в итоге умер бы.
– То есть правда бесполезна?
– Нет. Просто правда не первостепенна. В лучшем случае она помогает нам оставаться в строю. В худшем – разрушает нас. – Хэммонд, сидевший в кресле около камина, наклонился вперед, к Мадлен. – Значение правды преувеличено. На самом деле нужно смотреть на мир так, чтобы жизнь становилась более удобной.
Наступило долгое молчание. Первой заговорила Мадлен, и хотя характер ее высказываний оставался критическим, интонация была уже не столь воинственной.
– Это принцип вашей терапии? Выдумывать правдоподобные небылицы для ваших клиентов?
– Правдоподобные нарративы. Как способ переоценить какие-то жизненные события, особенно травмирующие. Вам не кажется, что определенное повествование, преображающее жизнь в лучшую сторону, куда предпочтительнее правды, с которой невозможно жить?
После очередной паузы Мадлен тихо сказала:
– Возможно, вы правы.
Гурни пытался переварить все, что сказал Хэммонд, а также реакцию Мадлен, которая его почему-то ужасно расстроила. Одновременно он пытался сосредоточиться на показателях детектора. Но очередное замечание Хэммонда сбило его с толку.
– Возможно, в вашей жизни случилось некое событие, которое вы не сумели интегрировать в тот нарратив, с которым бы вам жилось легко. Довольно часто именно это является причиной страданий. Но эту боль можно успокоить.
Наступила очередная пауза, и Гурни заставил себя переключить внимание на прибор. Он снова обошел комнату, чтобы точно определить местонахождение жучков. Все они были установлены примерно в центре комнаты, в тех местах, где чаще всего велись разговоры: около камина в гостиной, у обеденного стола и возле столика с домашним телефоном.
Схема из красных точек показывала, что один из жучков спрятан в нижней части деревянного горшка с филодендронами. Второй, с таким же частотным алгоритмом, был метрах в трех от первого – на деревянной люстре в стиле “рустик”. Но именно третий жучок насторожил Гурни. С частотой очень высокого диапазона, такой же как и у миниатюрного прибора в телефоне Мадлен, он был спрятан в изящном флероне старинного торшера.
Гурни выключил сканирующее устройство и незаметно убрал его в карман. Он подошел поближе к торшеру, чтобы осмотреть небольшой флерон в виде крошечной вазы, высеченной из какого-то непрозрачного драгоценного камня. Он был темно-зеленый, с редкими вкраплениями ярко-малинового цвета.
Джейн вернулась с кухни.
– Ну что, вам удалось уладить ваши дела?
Гурни отшатнулся от лампы.
– Да, я закончил. Прошу прощения, что перебиваю ваш разговор, но мне нужно ввести вас в курс дела и задать несколько вопросов.
Джейн посмотрела на своего брата.
– Ричард, ты слышишь?
Тот сидел, откинувшись в кресле, сложив пальцы домиком под подбородком. Будто бы с неохотой он перевел взгляд с Мадлен на Гурни.
– Я слушаю вас.
Теперь, будучи уверенным, что дом прослушивается, Гурни обдумывал, что стоит говорить. Ясно было одно – он не хотел подвергать опасности Анджелу Кастро. А в остальном – придется решать по ходу дела. Ему захотелось узнать, что Хэммонд думает по поводу слежки.
– Вы не думали о том, что ваш дом или ваша машина, возможно, прослушивается?
Хэммонд пожал плечами.
– Очень удивлюсь, если это не так.
– Вы приняли какие-то меры предосторожности?
– Нет. Мне нечего скрывать.
– Хорошо. Следующий вопрос. Насколько безумен Пейтон Голл?
Хэммонд бегло улыбнулся.
– Вы встретились с ним?
– Да, сегодня вечером. В его оранжерее. В компании обнаженной дамы.
– Всего лишь одной?
– То есть это обычное дело?
– О да, это в порядке вещей.
– То есть это был не спектакль, устроенный специально для меня?
– Не притворялся ли он отморозком, чтобы вы исключили его из списка подозреваемых?
– Да.
– Я бы сказал, что вы видели настоящего Пейтона.
– Он утверждал, что деньги наводят на него скуку и совершенно не интересуют его. Правда или вранье?
– Правда, с точки зрения управления денежными средствами, ведь это требует собранности и терпения, а у него эти качества попросту отсутствуют. А с другой стороны, вранье – ведь его очень интересует, что на них можно купить.
– Пейтону – шлюхи и кокаин, а Остену – отчеты об инвестициях?
– Что-то вроде того.
– Ладно, переходим к следующей теме. Надежный источник рассказал мне, что по крайней мере одной из жертв звонили за пару недель до его приезда сюда. И, вероятно, звонивший посоветовал ему вас.
– И что в этом такого?
– У него сложилось впечатление, что он должен был держать этот разговор в секрете и что, если бы он рассказал кому-нибудь об этом разговоре, его даже могли убить.
Хэммонд растерялся.
– Убить? Если бы он рассказал, что ему посоветовали меня?
– Да, так он и сказал. Вам это о чем-нибудь говорит?
– Нет, определенно нет.
– Вы когда-нибудь были в летнем лагере?
– Где?
