– Прошу прощения?
Послышался знакомый голос.
– А я говорил, что ты сразу поймешь, ведь ты же понятливый парень.
Джек Хардвик, ослепительно улыбаясь, поднялся с кресла, стоящего возле камина.
– Собственно говоря, – сказал он, многозначительно посмотрев на торшер с флероном из кровавой яшмы, – я подумал, ты наверняка захочешь позавтракать внизу, поближе к котельной. Там теплее и уютнее.
– Ричард пошел в душ. Пойду узнаю, готов ли он, – объявила Джейн.
Как только она вышла из комнаты, Хардвик прошептал:
– Надеюсь, от нас двоих толку будет в два раза больше.
– Ты не боишься, что Фентон узнает, что ты здесь?
– Мне надоело волноваться из-за Фентона. Как только мы докопаемся до правды, его корабль пойдет ко дну. А если он попытается уплыть – я нассу ему на лицо.
– Только в том случае, если наша правда отличается от его.
Иначе и не может…
Его прервала Джейн, стоявшая в дверном проходе.
– Ричард сейчас спустится. Пойдемте скорее вниз, завтрак остывает.
Как только Джейн скрылась из виду, к Хардвику повернулась Мадлен.
Она спокойно, тихо сказала:
– Ричард Хэммонд ни в чем не виновен.
Он с беспокойством посмотрел на нее.
– Ты очень бледная. С тобой все в порядке?
– Нет. Мне нехорошо. Но это никак не связано с Ричардом.
– Ты больна?
– Возможно.
Хардвик был совершенно сбит с толку.
– А почему ты так уверена насчет Хэммонда?
– Я просто знаю.
Хардвик, как бы ища объяснений, взглянул на Гурни.
Так называемая “комната отдыха” была просторным квадратным залом. Там было место для занятий спортом с силовым тренажером и парой беговых дорожек, киноуголок с плюшевыми пуфами напротив большого экрана, диван и кресла для посиделок с друзьями и обеденный стол с шестью виндзорскими креслами.
Ричард и Джейн сели напротив Дэйва с Мадлен, а Хардвик устроился во главе стола. Все взяли себе с буфета еды и коротко обсудили погоду – жуткую метель. Довольно быстро стало ясно, что никому не хочется больше об этом говорить, и в комнате воцарилось напряженное молчание.
В конце концов Джейн заговорила.
– Я бы хотела узнать… о ходе вашего расследования… Может быть, есть какие-то хорошие новости?
– “Новости” есть, – ответил Гурни. – Мы выяснили, что четыре смерти могут быть связаны с исчезновением мальчика-подростка на севере штата тринадцать лет назад.
Ричард посмотрел на него с любопытством, а Джейн – с недоумением.
Гурни во всех подробностях, полученных от Мо Блумберга и Кимберли Фэллон, пересказал им историю того рокового лета в лагере “Брайтуотер”.
При упоминании вероятной гибели Скотта Фэллона Джейн схватилась за сердце.
– Какой ужас!
Выражение Ричарда была непроницаемым.
– То есть Хоран, Бальзак и Пардоза, все трое в то лето были в “Брайтуотере”?
– Похоже на то.
– А при чем здесь Итан?
– Мы подозреваем, что и он мог быть там в то же время.
– Вы, наверное, шутите.
– Почему это?
– Каждое лето, с двенадцати лет и до двадцати одного года, Итан проводил в Швейцарии. Потом, когда умерла его мать и он унаследовал имение на Волчьем озере, он находился здесь день и ночь, пятьдесят две недели в году, преображая это место в процветающее предприятие, каким оно и является сейчас.
– А что он делал в Швейцарии?
– Школа верховой езды, курсы французского и немецкого, стрелковый спорт, спортивная рыбалка и тому подобное. Возможность находиться в обществе других хорошо воспитанных молодых людей. Идея о том, что Итана Голла могли отправить в лагерь для детей рабочего класса в Катскиллах, абсурдна. – Хэммонд притих, слабая улыбка исчезла с его лица. – Подождите-ка, насчет “Брайтуотера” – вы думали, что Итан мог быть замешан в этой кошмарной истории?
– Я вынужден был рассмотреть и такую возможность.
Ричард осуждающе взглянул на Хардвика.
– И вы тоже?
– По моему опыту любой человек может оказаться совсем не тем, кем кажется, – сказал Хардвик и холодно, оценивающе посмотрел на Ричарда.
– Теоретически я соглашусь. Но мысль о том, что он имел отношение к банде, издевавшейся над геями… это… – Он осекся, а затем продолжил: – Пару лет назад, когда Итан убедил меня приехать сюда, он собирался отказаться от всего, от всех своих активов. Он намеревался передать безотзывный траст всего имущества своему фонду “Новая жизнь”, оставив лишь небольшой ежегодный доход от инвестиций, который они с Пейтоном получали бы на протяжении всей жизни.
Хардвик приподнял бровь.
Гурни одобрительно заулыбался.
– Очень щедро с его стороны.
– Вот и я о том же. Вот кем был Итан. Богачом, которого волновало лишь то, как его деньги могут изменить этот мир к лучшему.
Хардвик как-то чересчур громко кашлянул.
– Вы же сказали, он “собирался”? Значит, на деле он этого так и не сделал, да?
– Остен убедил его, что будет больше пользы, если Итан сохранит контроль над активами.
– Что вы подразумеваете под словом “польза”? – перебил его Гурни.
– Если бы все активы безотзывно перешли фонду, Итан уже никак не смог бы контролировать поведение Пейтона.
– Он не мог бы лишить его наследства, если бы от наследства ничего не осталось?
– Именно. А последним доводом Остена, который окончательно переубедил Итана, была идея о том, что основная поддержка фонда не должна исходить от его основателя. Она должна складываться из пожертвований успешных “выпускников” программы реабилитации. Остен очень настаивал на этой идее “отдачи”.
– Каким образом все это касалось Остена?
– Это касалось денег, а значит, и Остена. Конечно, Итан сам принимал решение. Но всегда прислушивался к мнению Остена.
Джейн теребила салфетку.
– Вы сказали, эти три молодых человека были в том лагере… а потом приехали сюда, к Ричарду? А что еще удалось про них узнать?
– Странные подробности. Например, все трое ненавидели геев. И по крайней мере один из них знал, что вы гей, еще до того, как записался к вам на прием. Возможно, и все трое располагали этой информаций – ведь всем им перед приездом сюда звонили с одного и того же номера.
Хэммонд и Джейн недоумевающе переглянулись.
Джейн задала очевидный вопрос.
