– Похоже, процесс пошел.
– Возможно, мы подобрались чуть ближе.
– Ты что, не рад?
– Я бы хотел, чтобы события развивались побыстрее.
– Ты сказал, что хочешь заставить убийцу почувствовать… угрозу, да?
– Да. Создать впечатление, что я раскрыл его секреты. Для того я и написал эти списки – чтобы решить, что я могу говорить, не рискуя сделать ошибку. А иначе он поймет, что я ошибаюсь, и задуманного мной эффекта не получится.
Мадлен нахмурилась.
– Мне кажется, чем меньше ты скажешь, тем лучше.
– Почему?
– Страх произрастает в сумраке. Просто слегка приоткрой дверь. Позволь ему самому додумать, что ждет с другой стороны.
Гурни не понаслышке знал о том, сколько вопросов и предположений возникает, когда находишься в неизвестности.
– Мне нравится твой подход.
– Ты хочешь, чтоб он услышал все через один из жучков?
– Да. Когда человек считает, что подслушал то, чего ему не захотели рассказывать, для него это звучит очень правдоподобно. Эдакая игра разума – мы верим, что все, что от нас скрывают, правда. Поэтому я и не стал снимать жучки. Это самое действенное оружие в мире против того, кто их установил.
– Когда ты хочешь это провернуть?
– Как можно скорее. У меня ощущение, что еще немного, и Фентон арестует меня за воспрепятствование следствию.
Тик в ее щеке было видно невооруженным глазом.
– А он может?
– Может. Ненадолго, но это все равно будет очень некстати. И единственный способ его нейтрализовать – это доказать, что его версия о “смертоносных кошмарах” полная чушь. А для этого нужно установить личность убийцы и его истинный мотив. Точнее мотивы, во множественном числе.
– Как у Девона Сантоса?
– Почти как у Девона Сантоса.
Глава 52
Гурни не любил наспех принятых решений. Обычно он откладывал вопрос до утра, чтобы при свете нового дня посмотреть на него свежим взглядом.
Однако сейчас на это не было времени.
С планшета Мадлен громко играла музыка, пока он, придумывая на ходу, рассказывал ей план дальнейших действий.
Спустя полчаса, одетые в лыжные костюмы, они сидели в “аутбеке” и были готовы записывать свой аудиоспектакль, который потом собирались проиграть в номере. Гурни нажал кнопку “Запись” на своем телефоне и положил его на приборную панель.
Уставшим и расстроенным голосом (по совету Гурни) Мадлен произнесла:
– Ты не хочешь растопить камин?
– Что? – раздраженно переспросил Гурни, словно его отвлекли от важных мыслей.
– Камин.
– Да, можно.
– Ну вот и затопи.
– Ага. Хорошо. Только не сию минуту.
– А когда?
– Ради бога, Мэдди, не мешай мне думать.
Оба замолчали. Мадлен снова заговорила.
– Ну хочешь, я разведу огонь?
– Ты можешь подождать одну минуту? Я должен кое-что хорошенько обдумать, убедиться, что я прав.
– Прав насчет чего?
– Насчет мотива для убийств.
– Ты что, догадался, почему их убили? И кто?
– Все они были убиты одним человеком, но не все по одной и той же причине.
– Ты знаешь, кто стоит за всем этим?
– Мне кажется, да.
– Кто?
– Прежде чем рассказать тебе или кому-то еще, мне нужно сделать еще одну вещь.
– Я не понимаю. Если ты знаешь, кто убийца, скажи мне.
– Сначала мне нужно посоветоваться с Хардвиком. Сегодня вечером, когда он вернется из Олбани.
И снова повисло молчание.
– Дэвид, это просто бред, почему ты не можешь сказать мне, кто это?
– Сначала я должен обсудить это с Джеком. Убедиться, что я объективен. Я расскажу тебе вечером. Всего каких-то четыре-пять часов.
– глупости! если знаешь – говори!
– Мадлен, ради бога, потерпи. Всего несколько часов.
– А ты не хочешь позвонить в полицию?
– Вот уж чего совершенно не стоит делать. Все, что связано с этими убийствами, будет тут же передано Фентону. Это все усложнит.
– Ненавижу, когда ты так делаешь, – гневно прошипела Мадлен. – Как будто ты не знаешь, как я себя при этом чувствую? – На мгновение она затихла. – Ну и пусть это все усложнит. Я считаю, ты должен позвонить в штаб-квартиру БКР в Олбани и все им рассказать. Ну почему нельзя по-человечески? Почему ты вечно один на один противостоишь всем этим маньякам? Мы уже все это проходили, Дэйв. Видит бог, мы не раз это проходили. Далеко не раз. Тебе просто необходимо каждое расследование превратить в “Перестрелку у корраля О-Кей”.
– Я не хочу, чтобы сюда прибыл весь арсенал автомобилей и вертолетов БКР. По правде говоря, я хочу сам показать этому уроду, где раки зимуют.
Гурни испугался, что, возможно, переборщил с последним замечанием, но потом решил, что в контексте их спора подобная бравада была вполне правдоподобна. К тому же противник мог отреагировать эмоционально и начать действовать сгоряча, безрассудно.
Он колебался, стоит ли упоминать “Брайтуотер” и звериные прозвища; но решил послушаться совета Мадлен и свести содержание их разговора к минимуму. Пусть у слушающего, кем бы он ни был, будет больше вопросов, чем ответов. Пусть в темноте разрастается страх.
Как раз когда он начал размышлять о том, как лучше всего завершить их диалог, Мадлен злобным голосом сказала:
– Вечная история, снова и снова. Все, как хочешь ты – твои цели, твои обязательства, твои приоритеты. Нас – как будто и нет. Что насчет нашей с тобой жизни? Ты хоть когда-нибудь задумываешься о нас?
Гурни на мгновение оторопел от ее слов, настолько безжалостно она говорила о проблеме, которая действительно существовала в их жизни. Его вечное внутреннее противостояние – детектив против мужа. Он очень надеялся, что ярость в ее голосе была частью спектакля. Если так, то именно эта “спонтанная” эмоция кого угодно убедила бы в подлинности их разговора. Ее слова подсказали ему, как закончить запись.
Он довольно громко вздохнул.
– Не уверен, что я сейчас готов к таким вопросам и к таким сильным эмоциям.
– Конечно же, – резко ответила Мадлен, – конечно, ты не готов.
– Просто нервы ни к черту, и потом прошлой ночью я почти не спал. Приму пару таблеток валиума и прилягу ненадолго, пожалуй.
Мадлен промолчала.
Он громко зевнул и остановил запись.
Глава 53
Вернувшись в номер, они действовали оперативно. Мадлен так бойко помогала ему, что он решил, что ее эмоциональный выплеск был, по крайней мере, отчасти наигранным. Возможно, он выдавал желаемое за действительное, но сейчас времени размышлять об этом не было.
