Скрепя сердце он лег на каменную плиту перед камином и осветил фонарем окровавленный волосатый ошметок.
Он был намного крупнее человеческой головы. Возможно, это был зверь. Если так, то это был крупный зверь. Свалявшаяся шерсть была серого цвета.
Может быть, это волк?
С самого начала волки стали неотъемлемой частью этого дела.
Он взял с железной подставки щипцы для камина и крепко обхватил ими волосатый шар.
Он резко потянул вниз, шар упал в топку, и Гурни на секунду показалось, что он живой и шевелится. Гурни отшатнулся, но потом понял, что перед ним свернутая зимняя одежда – заляпанная меховая шапка, грязная парусиновая куртка, изношенные кожаные ботинки. Щипцами он достал шапку из топки и положил на пол. Ее задняя часть была пропитана слегка запекшейся кровью.
Затем он достал куртку и ботинки.
Почти сразу он понял, что это одежда Барлоу Тарра.
Какого черта она спрятана в камине Норриса Лэндона?
Где же сам Тарр?
Его тоже убили?
Похоже на то, судя по количеству крови на шапке.
Но кто мог его убить?
Гурни вспомнил, как сказал Мадлен: похоже, Тарр нашел Лэндона раньше, чем Лэндон нашел Тарра.
А вдруг все было наоборот?
А что, если весь этот ужас был вовсе не тем, чем казался?
Гурни осенило, вместе с тем его охватил страх за Мадлен, но вдруг он услышал едва заметный звук за спиной – чуть слышно скрипнула дверь. Гурни тут же поднялся на ноги, повернувшись к двери лицом.
Слегка освещенное тусклым янтарным светом керосиновых ламп, лицо Лэндона в темном коридоре было едва различимо.
Он вошел в комнату.
В руке он держал блестящий пистолет небольшого калибра с миниатюрным глушителем, пистолет настоящего убийцы – легкий, бесшумный и небольшой, чтобы удобно было спрятать его. Лэндон медленно перевел взгляд с Гурни на открытый ноутбук, затем на меховую шапку из шкуры койота и снова на Гурни.
В глазах его читалась холодная ненависть.
Гурни посмотрел ему в глаза. Но ничего не сказал. Ему нужно было прочувствовать ситуацию, прежде чем соображать, что нужно делать, чтобы спасти свою жизнь.
Лэндон заговорил первым.
– В идеальном мире я бы обвинил вас в измене родине.
– За раскрытие четырех убийств и спасение невинного человека?
– Черт, Гурни, сколько же от тебя хлопот. Ты же не представляешь, что стоит на кону. Ты даже хуже, чем этот псих, Тарр.
– Псих, который отдал мне ваш проектор?
Лэндон, задумавшись, оценивающе посмотрел на Гурни.
– Тарр и такие, как он, путаются под ногами, а настоящие проблемы от таких, как ты.
Гурни выбрал момент и бросил быстрый взгляд на свою правую голень, а потом, словно в попытке скрыть направление своего взгляда, заморгал. Он хотел сделать вид, что думает о пистолете в кобуре на голени.
На самом деле “беретта” лежала у Гурни в кармане куртки, но он не хотел, чтобы Лэндон об этом знал. Он надеялся, что Лэндон заметит его жест и сделает неправильные выводы. Это была хитрая уловка.
– Что значит такие, как я?
– Зашоренные, – объяснил Лэндон, – люди, которые отказываются видеть реальное положение дел в мире.
Эхо Фентона, подумал Гурни. Или это Фентон был эхом Лэндона.
– Война, Гурни, самая страшная война всех времен. Наш враг одержим, полон решимости и надежды нас уничтожить. Нам необходимо использовать все возможные преимущества.
– Вроде ССТ? – сказал Гурни, правой ногой немного подавшись вперед.
Он видел, что Лэндон заметил его движение за секунду до того, как с явным удивлением услышал аббревиатуру программы ЦРУ по исследованию самоубийств.
Лэндон поднял пистолет и направил его в грудь Гурни.
– Сядь.
– Куда?
– На пол. Лицом ко мне. Рядом с журнальным столиком. Руки – выше пояса. Еще выше. Ненавижу стрелять в помещении. У меня от этого звенит в ушах.
Гурни подчинился его приказу.
– А теперь вытяни ноги прямо перед собой.
И снова Гурни сделал, как было велено. Кобура на голени теперь на сантиметр выглядывала из-под штанины. Он думал, что Лэндон подойдет к нему, чтобы забрать пистолет. Вместо этого Лэндон велел ему подвинуть на себя тяжелый кофейный стол, так чтобы ноги оказались под ним, а руки лежали на столешнице. Гурни послушался и подумал, что в этой позиции он никак не смог бы дотянуться до кобуры.
Лэндон выглядел довольным, а потом с озадаченным выражением лица спросил:
– Что за сокращение ты упомянул?
– ССТ. Суицид в состоянии транса. Сильван Маршалк слил информацию об этой программе журналистам. За что и был убит.
– Этот предатель-наркоман твой кумир, что ли?
– Я не был с ним знаком.
– Но ты считаешь его смерть огромной утратой? Дай-ка я тебе объясню. Когда маленький ублюдок вроде Маршалка ставит под удар программу, которая может спасти тысячи американских жизней, он лишается своей. Никакой закон, никакая конституция не дают права ослаблять оборону страны во время войны. Я хочу донести это до тебя. Идет война.
– А Барлоу Тарр тоже был врагом?
– Тарр меня отвлекал.
– А моя жена? Она – враг?
– Ты и твоя жена ошиблись с выбором стороны.
– Потому что стояли на пути Ричарда к чистосердечному признанию?
– Вы встали между страной и человеком, имеющим важное стратегическое значение. Вас предупреждали. И не раз.
– Я полагаю, Хэммонд получил это звание, потому что вы верили, что он знал, как заставить человека совершить самоубийство? Знание, за которое вы и ваши друзья готовы убить.
Лэндон ничего не сказал. У него было отсутствующее выражение лица, без эмоций.
– Когда вы узнали, что кто-то, побывав у Хэммонда, начал жаловаться на кошмары, которые заставили его думать о самоубийстве, а потом и вправду покончил с собой, и случилось это аж четыре раза, – вы решили, что ваша задача с ССТ решена. Оставалось только выяснить у Хэммонда, как он это сделал. Вам плевать было на его признание в том, что он это сделал. Вам нужно было, чтобы он признался, как он это сделал. Увы, ему нечего было вам рассказать. Жаль, что вы оказались неправы. И теперь вам придется разгребать весь этот бардак. Вы же наверняка не хотите, чтобы в агентстве узнали о вашей чудовищной ошибке – о том, как вы купились на аферу Стекла.
Гурни говорил уверенно, расслабленно, почти весело. Он знал, что рискует. Но риск был частью его игры.
Лэндон не выражал никаких эмоций.
