Очевидно, что для войска, насчитывавшего около 10 тыс. или даже более бойцов, должна была быть выбрана и соответствующая цель, ради которой нужно было собирать такие немалые по ливонским меркам силы и тратить огромные средства на наём ландскнехтов и рейтар. И это была явно не одна из небольших замков-кастелл, которых в тогдашней Ливонии было несметное количество. Поэтому надо полагать, что главной целью похода, предпринятого Кеттлером, был Дерпт-Юрьев
[187]. Однако на пути к нему оказался небольшой замок Ринген-Рындех с его малочисленным, но бесстрашным гарнизоном, оставшимся верным присяге и своему долгу до конца. Учитывая же состояние русских сил в Северо-Восточной Ливонии, от того, насколько долго сумеет продержаться Ринген, зависело очень многое, если не все. Собрать войско согласно присланной из Москвы росписи князь Репнин со товарищи мог никак не раньше середины октября 1558 г., и еще несколько дней требовалось для того, чтобы выступить в поход. И выходит, что, имея в своем распоряжении суммарно около 10 тыс. (или даже больше) бойцов, Кеттлер и Фелькерзам могли и более или менее надежно прикрыть все угрожаемые направления (и прежде всего ревельское
[188]), и, располагая неплохой временной форой, были способны с налету взять Юрьев (используя свою агентуру в Дерпте). Но чтобы реализовать эту возможность, сперва нужно было решить проблему с Рингеном, и вот здесь-то и нашла коса на камень. Но тогда, в конце сентября — начале октября 1558 г., все это было еще неочевидно, и, приступая к осаде маленького замка, и коадъютор, и домпробст были, надо полагать, преисполнены радужных надежд на быстрое и успешное завершение кампании.
Однако отмотаем ленту времени назад, в лето 1558 г. Победоносная кампания, предпринятая русскими полками по повелению Ивана Грозного, подходит к концу. Ливонская конфедерация снова, как и минувшей зимой, показала свою неспособность противостоять ударам московитов. Однако войско устало, многие ратники не выходили из походов и боев с зимы 1557/58 г. и нуждались в отдыхе. Да и боеспособность войска оставляла желать лучшего — взятые в сбою «животы» сковывали войско, поредевшее не столько от потерь убитыми, ранеными, заболевшими и пленными, сколько от отъехавших по домам по разным причинам детей боярских и их людей. Прикрывать их отход и контролировать занятую территорию остались немногочисленные русские гарнизоны в брошенных прежними владельцами замках и городках. Одним из них был замок Ринген (русские называли его обычно Рынгол или Рындех), находившийся к востоку от озера Выртсъярв (Вирцерв) в землях дерптского епископства.
Ринген был занят русскими вскоре после того, как 18 июля (в других источниках — 19-го) 1558 г. центр Дерптского епископства, город Дерпт (русский Юрьев) капитулировал перед полками под началом воеводы князя П.И. Шуйского. Известие о сдаче богатого города, фактической столицы Восточной Ливонии, неплохо укрепленной и обильно снабженной артиллерией, привело в панику вассалов епископа Германа. Не дожидаясь, пока под Ринген явятся русские дети боярские, стрельцы и казаки с нарядом, его владелец, Якоб Тоддевен, поспешил покинуть замок. О том, что было дальше, писал русский летописец: «Того же месяца (июля. — В. П.) прислал князь Петр (Шуйский. — В. П.) князя Ивана Охлябинина с тем, что прислали бити челом из четырех городков, из Рынголя (Рингена. — В. П.) да из городка из Конгота да ис Ковлета да из Ряндена черные люди: князцы у них збежали»
[189]. В ответ на их «челобитье», продолжал летописец, «государь пожаловал, не велел воевати. И князь Петр с товарищи послал головы з детми боярскими, и головы городки все позасели и черных людей х правде привели»
[190].
Согласно летописи, головой в Ринген был послан сын боярский Русин Данилов сын Игнатьев
[191], «а с ним сорок сынов боярских да пятдесят стрелцов»
[192]. Отметим в этой связи, что другая летопись, Псковская 3-я, сообщает, что в «Рындехе» было «всех наших в городке том 140 человек, и з детми боярскыми всякых людей»
[193], но никаких расхождений между этими свидетельствами, судя по всему, нет. В первом случае речь идет о детях боярских и стрельцах, а во втором — всех, то есть к первым двум были приплюсованы и послужильцы детей боярских. Кстати, так называемая «Боярская книга» 1556/57 г. сообщала, что на государев Серпуховской смотр будущий рингенский голова явился «о дву конь в доспесе и в шапке, да (ч) на коне в доспесе и в шеломе, да 2 (ч) на конех в тегиляех в толстых, да 2 (ч) на меринех с юки»
[194]. И если добавить к «саблям и пищалям» еще и слуг-кошовых и прочих некомбатантов, то названная ливонским хронистом Ф. Ниенштедтом цифра в «более 400» русских
[195], которые погибли в Рингене, если и преувеличена, то не слишком сильно. И, обживая Ринген со своими людьми в августе 1558 г., Русин Игнатьев и его подчиненные еще не подозревали, что не пройдет и трех месяцев, и они в полной мере оправдают характеристику, данную позднее папским легатом А. Поссевино гарнизонам русских крепостей в Ливонии и на русско-литовском пограничье. «Насколько слабо защитники сопротивляются полякам в открытом бою или в поле, — писал папский дипломат, — настолько решительно они защищают крепости и города. Даже женщины часто выполняют обязанности солдат: приносят воду заливать начавшийся пожар, бросают со стены собранные в кучи камни или скатывают бревна, заранее приготовленные для этого. Этим они приносят большую пользу своим, а врагам наносят большой урон. Если кого-нибудь из защитников при натиске врагов разрывает при взрыве на части, его место занимает другой, второго — третий. В конце концов никто не щадит ни сил, ни жизни… Они (русские. — В. П.) очень терпеливо переносят голод, довольствуясь намешанной в воде овсяной мукой, куда добавляют немного уксуса — вместо питья, и хлебом в качестве пищи. Польский король рассказал мне, что в ливонских крепостях находились такие, которые питались таким образом очень долго, так что почти все уже пали. Оставшиеся же в живых, хотя чуть дышали, держались до последнего момента, беспокоясь лишь о том, как бы не сдаться осаждающим, по-видимому, чтобы хранить верность своему государю до самой смерти. Именно поэтому они стремятся своей храбростью одолеть более многочисленных врагов или по крайней мере обессилить их своей выносливостью и терпением»
[196].
