Судя по орденской переписке, образ действий русских мало чем отличался от классического описания зимнего татарского набега, который дал француз Г.Л. де Боплан
[252]. Держа главные силы в кулаке и медленно продвигаясь к намеченным целям, воеводы после перехода границы «роспустили войну», отправляя во все стороны небольшие, от 20 до 50, редко до сотни всадников, отряды «в зажитье», разрешив им добывать провиант и фураж, брать пленников, жечь и грабить все и вся без каких-либо ограничений
[253]. Не имея тяжелой артиллерии, русские отнюдь не стремились штурмовать многочисленные орденские замки и укрепленные города на своем пути, что отмечали, к примеру, датские послы в своем письме королю Кристиану
[254], ограничиваясь тотальным опустошением их округи. Как писали сами воеводы в своей «отписке», они со своими ратными людьми «шли в Немецкую землю к Алысту немецкому городку и к Голбину и к Чесвину и воевали поперег верстах на семидесяти, инде и на сто… Да шли к Ровному да мимо Кесь, и Кеские места воевали, да к Риге…»
[255]. Фюрстенберг, Кеттлер и рижский архиепископ, находившиеся тогда в Риге, ничего не могли противопоставить русским, поскольку (опять же сошлемся на датчан) располагали мизерными силами — 2 сотнями «коней» и немногочисленными кнехтами, стоявшими гарнизонами в отдельных замках
[256]. Поэтому они были вынуждены эвакуировать некоторые замки и города, не в силах защитить их, а все их попытки дать отпор безжалостно опустошавшим орденские и архиепископские владения русским свелись к нескольким стычкам (scharmutzell), в которых успех сопутствовал то одной, то другой стороне
[257]. Единственное более или менее крупное столкновение русских и ливонцев имело место в последних числах января под Тирзеном (совр. Тирза), где с ратниками Передового полка столкнулся выступивший из Зессвегена-Чествина (совр. Цесвайне) небольшой отряд орденских рыцарей и кнехтов рижского архиепископа под началом домпробста Ф. фон Фелькерзама (по сообщению посковского летописца, 400 чел.)
[258]. Видимо, немцы попытались атаковать рассыпавшие по округе отряды русских и татарских всадников, но из охотников сами стали добычей, попали под удар главных сил В.С. Серебряного и Н.Р. Юрьева и были полностью уничтожены. «И от Чествина пришли немецкие люди на передовой полк, — писали воеводы царю, — и передовым полком побили их на голову и воевод немецких Гедерта и Гануса побили, а третьего Янатува (самого Фелькерзама? — В. П.) взяли, печатника арцыбискупова, и всех мызников лутчих взяли живых тритцать четыре человеки»
[259]. Взятые в плен немецкие рейтары и кнехты, «благородные и неблагородные», вместе с другими такими же пленниками были доставлены в Псков 12 февраля 1559 г., откуда их отправили дальше в Москву. «Помоги им Бог», — восклицал по этому поводу М. Фриснер, сообщивший эту печальную новость герцогу Финляндскому Иоганну
[260].
Выполняя царский наказ
[261], русские полки огненным валом («а война их (т. е. царских воевод. — В. П.) была вдоль к Риге и от Риги к рубежю на штисот верстах, а поперег на полуторехъстеъ, а инде на двусот верстах»
[262]) прокатились по ливонским землям и вышли в конце января к Риге, в окрестностях которой продолжали жечь, грабить и убивать три дня, попутно спалив вмерзшие в лед под Динамюнде несколько судов, в том числе два больших любекских «купца»
[263]. Рижане были в панике. Еще при подходе русских они сами сожгли предместье-форштадт, не надеясь его отстоять, да и сами укрепления города были ветхи и слабы, равно как и его гарнизон. Одному Fahne из его состава в количестве 300 архиепископских рыцарей и их слуг удалось во время одной вылазки застичь врасплох русский отряд численностью в 120 всадников, действовавший в одной миле от Риги, и разбить его, но это отнюдь не помешало другим русским отрядам продолжать опустошения
[264].
Разорив окрестности Риги, русские полки повернули на восток, двигаясь «вверх по Двине по обе стороны Двины х Курконосу», при этом отдельные отряды прошлись южнее, достигнув прусской и литовской границ (согласно разрядным записям, царские полки «воевали» «за рекою за Двиною курлянские места»)
[265]. В Риге полагали, что причиной отступления русских от плохо укрепленного города были известия о том, что на помощь магистру и рижскому архиепископу идет рижский коадъютор Кристоф Мекленбургский с 4 тыс. schwartze Reuther (на самом деле он пришел с 372 рейтарами)
[266]. Датские послы могли приписывать спасение Риги себе, поскольку по их ходатайству Иван Грозный решил отозвать свои полки из орденских и архиепископских земель и начать переговоры с ливонцами
[267]. Однако, учитывая время, когда была подписана эта грамота, и время ее доставки в Юрьев, можно с уверенностью утверждать, что это явно не заслуга датчан — русский царь решил, что должный урок ливонцам был преподан, дело сделано и можно предложить неприятелю переговоры. Так или иначе, но с отходом от Риги война не закончилась — как уже было отмечено выше, царское войско повернуло домой другим маршрутом, подвергнув опустошению земли в Подвинье и 17 февраля вышли к Опочке и Вышгороду на Псковщине «дал Бог, здорово», «а пленоу безчислено множество выведоша». В своей «отписке» воеводы похвалялись, что они не только опустошили все неприятельские земли между реками Аа, Эвст (совр. Айвиексте) и Западная Двина, но и сожгли 11 немецких «городков», которые «покинули немцы да выбежали», из брошенных «городков» «наряд и колоколы и иной всякой скарб вывезли, а городки пусты пометали, потому что не с рубежа». Список взятых городов и замков выглядит внушительно и наглядно показывает маршрут, по которому прошлись русские войска — Миклин (Шмилтен, совр. Смильтене), Рекот (Трикатен, совр. Триката), Пиболда (Пебалг, совр. Вецпиебалга), Зербин (Зербен, совр. Дзербене), Скуян (Шуен, совр. Скуене), Ерль (Эрлаа, совр. Эргли), Радопож (Роденпойс, совр. Ропажи), Нитоур (Нитау, совр. Нитауре), Сундеж (Сунцел, совр. Сунтажи), Малополсь (Лембург, совр. Малпилс), Новый городок (Нойенбург, совр. Яунпилс). Успешные действия воевод и их ратников были отмечены Иваном Грозным, который «к воеводам послал с жалованием»
[268].
