Однако зимняя кампания 1559/60 г. на этом не закончилась — ответный ход был теперь за русскими.
Очерк III
Апогей войны.
Кампания 1560 г.
1. Зимний поход 1560 г. князя И.Ф. Мстиславского
Разгневанный вероломством ливонцев Иван Грозный не стал медлить с мщением — 2 января 1560 г. «в Немцы государь отпустил за их измену рать и воевод своих» (фразу надо понимать так, что 2 января из Москвы отъехали к месту сбора рати назначенные командовать ею воеводы. Сам же сбор большой рати начался раньше, еще осенью, когда Кеттлер попытался взять Юрьев-Дерпт)
[307]. Место сбора большой 5-полковой (полки Большой, Передовой, Правой и Левой рук и Сторожевой) рати во главе с боярином князем И.Ф. Мстиславским было назначено во Пскове, традиционном пункте, откуда начинали свои походы против ливонцев русские войска. О том, что войско, отправленное вразумлять неразумных «немцев», было немалым, можно судить по тому, что, во-первых, начало над ней было поручено князю Мстиславскому — одному из опытнейших и вместе с тем родовитейших русских военачальников того времени (любопытную характеристику дал Мстиславскому немецкий авантюрист А. Шлихтинг. По его словам, Иван Грозный «держит в своей милости князя Бельского и графа Мстиславского… И если кто обвиняет пред тираном этих двух лиц, Бельского и Мстиславского, или намеревается клеветать на них, то тиран тотчас велит такому человеку замолчать и не произносить против них ни одного слова, говоря так: «Я и эти двое составляем три Московские столпа. На нас трех стоит вся держава»…»)
[308]. Его рати придавался наряд под командованием боярина М.Я. Морозова, который успешно руководил действиями «большого наряда» под Казанью в 1552 г. Наконец, под 11 полковыми воеводами «ходили» 44 сотенных головы (соответственно 14 в Большом полку, 9 в полку Передовом, столько же в Правой руки, и по 6 в полках Левой руки и Сторожевом), не считая 10 голов при наряде и татар казанских, астраханских и служилых вместе с новокрещенами (а Реннер упоминает еще и о неких Engelsche schutten, английских стрелках, в рядах рати Мстиславского)
[309].
Общую численность царского войска по опыту аналогичных походов того времени можно определить примерно в тысяч пятнадцать или несколько более «сабель» и «пищалей», не считая кошевых-обозных, посохи, обслуживавшей артиллерию. Отметим, что приданный воеводе осадный наряд был по ливонским меркам весьма внушительным — по сообщению Реннера, он состоял из 7 kartouwen (картаун), 5 halve kartouwen (полукартаун), 2 scharpe metzen, 4 slangen, 6 fuirmorsers (огнеметательных мортир) и 5 grote steinbussen (больших камнеметов)
[310]. И это не считая более мелких орудий) и пр.
Однако для сбора рати требовалось время, и немалое (даже с учетом того, что большая ее часть комплектовалась ратными людьми Северо-Запада). Давать же время неприятелю для того, чтобы прийти в себя после декабрьского конфуза под Лаисом не хотелось, потому воеводам в Посковской земле и в Юрьевской были развязаны руки. Псковский летописец сообщал, что тамошние охотники-торонщики своею волею ходили «в Немекую землю, и много воевали земли, и полоноу и животины гоняли из земли много, а иных немци побивали». В январе же 1560 г. юрьевский воевода князь А.И. Катырев-Ростовский дважды отправлял своих людей в набег на орденские земли.
Сперва голова В. Разладин успешно сходил в набег под Тарваст, побил тамошних «немцев», «вылезших» было из замка навстречу русским, «посад у Тарваса пожег, день у посаду стоял, а воевал три дня», после чего вернулся домой «дал бог здорово». Затем в набег отправился князь Г. Оболенский, повоевавший окрестности Вильяна-Феллина, но не столь удачно, как Разладин. Согласно воеводской описке, полученной в феврале в Москве, на отходе Оболенского «угонили» ливонцы и с ним бились, при этом был убит брат Василия Разладина Иван и 8 детей боярских (но взятый с бою полон русским удалось все-таки отстоять)
[311]. Кстати, стоит отметить, что показания летописей и разрядных книг в описании действий юрьевских ратных людей существенно расходятся. Однако, на наш взгляд, летописная версия более точна, ибо она составлялась по горячим следам, на основании воеводских отписок, тогда как Государев разряд умалчивает об этих эпизодах Ливонской войны, а частные разрядные книги составлялись post factum, много позднее этих событий.
Но вернемся обратно к описанию боевых действий зимой 1559/60 г. Главной целью готовящегося зимнего похода русской рати должен был стать Мариенбург — город и орденский замок. Выбор цели вряд ли был случаен — по соглашению, которое подписал Кеттлер с Сигизмундом II в августе 1559 г., юго-восточная часть Ливонии должна была отойти к Литве, а Мариенбург с его неплохими (по ливонским, конечно, меркам) укреплениями был важным в стратегическом плане орденским форпостом в регионе. И допустить его переход под литовский контроль в Москве отнюдь не стремились.
Подготовка операции по овладению Мариенбургом-Алыстом проходила в сложных условиях. Мало того что северо-запад Русского государства, Псковщина и Новгородчина прежде всего, были к тому времени уже порядком измотаны войной, так и зима 1559/60 г. вышла тяжелой. Псковские летописи сообщают, что «зима тогды была безснежна, толко сем недель было снегом». Неясны были и намерения противника, и состояние его сил. Вероятно, именно поэтому, не желая рисковать, Мстиславский послал вперед себя «лехкую» рать (3 полка с 4 воеводами, около 1 тыс. всадников) под водительством князя В.С. Серебряного. 18 января полки Серебряного перешли границу и двинулись на Зессвеген, а затем, опустошив его окрестности, повернули на северо-запад. В течение двух недель они, по словам летописца, воевали промеж Веля (Феллин. — В. П.) да Икеси (Венден. — В. П.) Велянские места и Кеские и Володимретцкие (прилегающие к Вольмару. — В. П.) и иные многие места». При этом летописец подчеркивал, что «преже сего те были не воеваны, а пришли на них безвестно, и взяша в полон множество людей и всякого живота и скоту и побиша многих». Ливонские источники дополняют этот список разоренных местностей окрестностями Каркуса, Рюена, Гельмета и Трикатена, а городок и замок Шмилтен был взят и сожжен вторично. 4 февраля 1560 г. Серебряный был уже в полутора милях от Феллина, после чего повернул назад на соединение с Мстиславским
[312].
«Большой» же воевода тем временем медленно продвигался по направлению к Мариенбургу. Чтобы преодолеть сто с гаком верст от Пскова до Алыста, ему потребовалось почти две недели, и лишь к 1 февраля его передовые отряды вышли к замку. Мариенбург, стоявший на острове посреди озера, представлял собой сложную цель, и на первых порах осадные работы шли медленно. С подходом полков Серебряного дело пошло веселее. Руководивший осадными работами боярин Морозов к этому времени, согласно воеводской отписке, «наряд за озеро перевез на то же место, где город стоит», «и стрелцов всех у города поставя и туры поделав, наряд прикатя», после чего утром 14 февраля приказал начать бомбардировку. Последняя продолжалась недолго — «с утра до обеду», в результате чего в замковых стенах были проделаны немалые бреши, после чего мариенбургский комтур Э. фон Зибург цу Вишлинген, по примеру своих старших товарищей, решил не дожидаться штурма и выкинул белый флаг. «И божиим милосердием воеводы и город того дня взяли, — продолжал летописец, — и устроили в нем государевых воевод, князя Микиту Приимкова да Андрея Плещеева да голову стрелецково стрелцы оставили Григория Кафтырева». Сотворив же сие, воеводы отправили победный сеунч Ивану Грозному (Иван же, возрадовавшись, послал к ним «с своим жалованьем з золотым князя Федора Палецкого») и отправились во Псков
[313]. Комтура же ожидала печальная судьба. По мнению Кеттлера, он проявил непростительное для рыцаря ордена малодушие, за что и был арестован и посажен в заключение в замок Кирхгольм, где вскоре и умер
[314].
