– Пойдем, поговорим по дороге! – Доктор Ларри буквально силой утянул его прочь от дерева. – Их нельзя трогать… Идем…
Сакуры осыпали их путь розовыми лепестками. Лепестки бесследно таяли, едва коснувшись земли, а некоторые гасли еще в воздухе, не долетая до их голов.
– Так ты думаешь, они сейчас там же, где Альба? – спросил доктор Голев в продолжение разговора.
– Да! – убежденно сказал доктор Ларри. – А ты, формулируя вопрос подобным образом, стало быть, все-таки признаешь, что есть некое «там»?
Доктор Голев усмехнулся, пожав плечами:
– Ларри, мой проект уже завершен. То, что происходит сейчас – это твой проект. Но отвечаю за этих людей по-прежнему я. Как думаешь, если бы твои действия казались мне полностью лишенными здравого смысла, согласился бы я на эту авантюру?
– Ну, вообще-то так и есть. Здравый смысл тут ни при чем. Можно сказать, что я его временно упразднил и полагаюсь исключительно на свое шизоидное наитие… Кстати, спасибо тебе, Саш, – добавил доктор Ларри после короткой паузы, и в его потеплевшем голосе прозвучала не формальная, искренняя признательность. – Давненько я не испытывал такого кайфа от работы! И никогда еще не был так близок… к чему-то важному.
– Да ла-адно, – напустил на себя скромность доктор Голев. – Всегда пожалуйста. Вэлкам, как говорится.
– Знаешь, за что я тебя люблю? – расчувствованно продолжал доктор Ларри.
– Профессор Луцкер, вы меня пугаете!
Не то чтобы доктор Голев боялся таких признаний, но в последнее время с его коллегой действительно творилось что-то пугающе необычное. Во-первых, он перестал казаться смешным. Он теперь словно бы излучал сияние, и в ореоле этого сияния делалась совершенно незначительной, незаметной его фриковатая внешность. А во-вторых: он был счастлив. Счастлив осознанием своей правоты, как бывают счастливы, добившись долгожданной и нечаемой уже любовной взаимности. Он был счастлив – потому что уверен, и доктор Голев поневоле заражался его уверенностью, и именно это ему не нравилось.
– И все же послушай. Ты, Александр, старый сухарь, педант и безнадежный рационалист. При всем при этом, я не встречал еще разума более открытого и гибкого, готового, как ты выразился, к авантюрам. В этом, наверное, и заключается феномен твоей молодости без серьезных «побочек»: ты всегда находишь, как себя применить. Находишь путь, который ведет туда, где ты еще не был, и уже одним этим вдохновляет тебя идти!
Доктор Голев хотел было возразить, что без «побочек» и у него не обходится, но доктор Ларри поднял ладонь, призывая его дослушать.
– Когда ты позвал меня в свой проект, я сначала хотел отклонить твое приглашение. Мне показалось, что это должно быть невероятно скучно: работать с телом, изолировав сознание. Вытеснив его в никуда на целый год. Нам как психологам интересно именно сознание, человеческий разум, личность… А тут вдруг ты заявляешь, что разум надо изъять, аккуратно запаковать в коробочку и сосредоточиться на теле. Да к тому же целый год потратить на то, что хорошая команда медиков способна сделать за пару месяцев! Я не сразу понял, что ты хочешь сказать всем этим и куда ты клонишь… Но потом, когда мы встретились и все обсудили… В общем, я был потрясен, насколько простым и элегантным оказалось найденное тобой решение! Настолько простым, что как бы даже самоочевидным. Есть человек с его потребностью быть здоровым и красивым – и есть его лень, его слабая воля, его нежелание что-то делать. Можно, конечно, сделать все за него. Откачать жир, подтянуть кожу, привести в тонус мускулы, омолодить. Внешне результат может быть превосходным, но это все равно будет результат, лежащий в принципиально иной плоскости, нежели результаты, полученные нашими клиентами! По той простой причине, что откачать из тела избыток жира – это одно, а заставить тело сжечь этот жир самостоятельно – это совсем другое! Первый путь легкий и быстрый, но результат его нестабилен и чаще всего недолговечен. Дать человеку новое тело этим способом – все равно что дать ребенку дорогую хрупкую вещь: он очень быстро ее сломает; она для него – игрушка. Второй путь долог, тяжел и полон преодолений. Это путь-подвиг. Поднять себя на ноги после травмы, согнать огромный вес тренировками и диетой, остановить процесс умирания и начать жить… Для всего этого нужна большая внутренняя сила, много энергии, воли. Зато и результат будет соответствующий. Результатом будет не просто красивое тело, а сильное, умное тело, каждая клеточка которого навсегда запомнит, через что ей пришлось пройти.
– Да. Клеточная память, – кивнул доктор Голев. – Опыт преодоления, записанный на клеточном уровне…
– Так вот в чем, собственно, красота и изящество твоей идеи, – продолжил доктор Ларри, и по его зазвеневшему голосу стало понятно, что он подбирается к самому главному. – Ты взял второй путь, долгий и тяжелый, и сделал его легким и быстрым! Для клиента проходит одна-единственная ночь. Для него нет никакого года. Но для его тела этот год – есть! Его тело свернуло горы за это время! Оно научилось быть сильным, выносливым и здоровым. А в здоровом теле, как известно, здоровый дух. Вернувшийся из ниоткуда «дух» получает не просто восстановленное здоровье и красоту, но еще и бесценный бонус – пожизненного тренера и воспитателя: свое тело.
Доктор Ларри застыл посреди тропинки, повернувшись к доктору Голеву лицом. Доктор Голев тоже остановился.
– И вот что я думаю. Сделав что-то длительное и энергоемкое легким и быстрым, мы освобождаем некоторое количество энергии. Энергии, о которой мы знаем пока только то, что она существует. Что-то образовалось и теперь присутствует здесь, в этом месте. Я хочу с этим контактировать. Я хочу это изучать.
Доктор Ларри был похож на ребенка, который случайно подглядел тайную жизнь гномов в ночном саду, и теперь ждет не дождется следующей ночи, чтобы наведаться туда снова.
«С вечной молодостью все более-менее понятно, – подумал доктор Голев, глядя на него. – Но что насчет вечного детства? Вряд ли когда-нибудь изобретут вакцину от взросления для тех, кто хочет остаться в мире единорогов и Санта-Клаусов. Чувство чуда. Оно либо есть, либо нет. С этим нужно родиться».
– Скоро, Ларри, – сказал доктор Голев, беря доктора Ларри под руку. – Скоро мы все узнаем. Можно ли это изучать, как с этим контактировать…
Они продолжили было свой путь в сторону клиники, но тут в кармане у доктора Голева коротко звякнул птифон. Пришло смс от Глеба: «Альба начала рисовать» – и два сфотографированных рисунка. На первом была изображена бегунья в тренажерном модуле, на втором – нечто неопределенное, абстрактно-геометрическое, похожее на парящий в невесомости скелет диплодока, собранный из ромбов и треугольников.
– Что скажешь? – произнес доктор Голев.
Доктор Ларри впился глазами в снимки. Но в итоге вынужден был признать, что ни бегунья, ни длинношеее ископаемое ни о чем ему не говорят. Не вызывают никаких ассоциаций.
То же сказал о них доктор Голев.
– Слишком общо́. Бегуний с длинными волосами у нас целый дом. Это могут быть Альба, Дара, Нина… Даже Натэлла завязывала когда-то такой же хвостик.
