В просветах между клочками пара ему удалось разглядеть, что в обращенной к нему стороне холма имеется круг правильной формы, напоминающий крышку люка. Впрочем, это вполне могло ему померещиться.
Пока Хпр щурился, вглядываясь в холм и пытаясь отделить мираж от реальности, крышка люка откинулась, и в проеме возникла человеческая фигура.
– Аньон хасейо, чингу! – произнес чей-то до боли знакомым голос.
* * *
Хпр сделал последнее усилие и рывком перевалил себя через порожек входа. Втянув за ним перепачканную веревку, Чен закрыл люк. После этого оба сели на пол, привалившись спинами к противоположным стенкам небольшого тускло освещенного рукава-шлюза, в котором сейчас оказались, и смогли наконец друг друга как следует рассмотреть.
Первым подал голос Чен:
– Я знал, что ты изменишься. Но что настолько…
– Я сам себя не узнаю. Минус семьдесят три килограмма за год! – отозвался Хпр, не удержавшись от хвастовства.
Но Чен в ответ на это лишь нахмурился и указал на его голову.
– А, ты про это! – понял Хпр. Схватившись руками за свою клыкастую кабанью морду, он с силой потянул вверх, и через секунду уже держал ее перед собой, словно огромную карнавальную маску. Да, по сути, это она и была. Маска из папье-маше или из какой-то еще прессованной, необременительно легкой хрени. А под ней, под маской, оказалась его настоящая голова, компактная и удобная.
«Ну надо же!» – сам удивился и обрадовался Хпр. Теперь стало гораздо легче и как-то… праздничнее, что ли. И можно было наконец почесаться.
– Ух! – сразу выдохнул и разулыбался Чен. – Вот таким ты мне больше нравишься! Дай пять!
Хпр вскинул было руку, чтобы хлопнуть ею по протянутой к нему пятерне Чена, да так и замер, не сделав этого. До него вдруг дошло…
– Слушай, – потрясенно сказал он. – Так мы что… теперь мы…
Теперь они могли прикоснуться друг к другу. Это казалось невероятным. Чен сидел перед ним, выставив ладонь, улыбался и ждал, когда он, Митя, отвесит по ней хлопок. Да. Митя. Хпр сразу вспомнил, как его зовут.
Внутри, в области солнечного сплетения, сделалось вдруг как-то подозрительно горячо. С этим нужно было поскорее покончить, пока его мозг не пришел к выводу, что сейчас самое время разрыдаться, и не отдал соответствующую команду.
Торопливо и смазанно Митя отбил пять и тут же закопошился, поднимаясь на ноги, отряхнул безнадежно испорченную одежду (заодно, кстати, и обнаружил, что она на нем имеется); подхватил под мышку кабанью голову.
– Ну что, идем?
– Идем! – Чен с готовностью последовал его примеру.
Когда-то это место было Митиным домом. Сейчас он чувствовал себя здесь туристом, пришедшим поглазеть на руины чьей-то давно забытой жизни, не то загубленной, не то спасенной.
Они шли по центральной подвесной галерее-мосту, похожей на музейного динозавра и задуманной когда-то бабушкой как цветник. Некоторые растения до сих пор были живы и сочно-зелены, свисали вниз буйными каскадами и даже цвели. Другие – погибли и торчали из своих кадок жухлыми вениками. Исправно работали сенсорные системы: включался при их приближении и выключался свет, открывались автоматические двери, вентилировался воздух. Даже проги – проекторы голограмм – как ни в чем не бывало транслировали пространства. В основном это были виды природы, а также избранные (бабушкой) городские пейзажи. Прогуливаясь по увитой зеленью галерее, можно было любоваться всей этой красотой, а заодно изучать историю с географией.
Но кроме этих голограмм были еще другие. Митя то и дело натыкался на них взглядом: на женщину с мальчиком. На разные мини-сценки из их с бабушкой жизни. Вот они гуляют по афинскому Акрополю. Вот они на теннисном корте – бабушка учит его держать ракетку. Вот он сидит перед экраном, увлеченно с кем-то болтая. Тут он еще ребенок, худенький, с живыми блестящими глазами, с кучей друзей, увидеть которых «в реале» у него нет никакой надежды, и с твердой уверенностью, что это нормально и что именно так и устроен мир. А тут он уже не ребенок – но и не подросток, не юноша, не парень: тут он уже непонятно кто. Существо. Существо, пожирающее их с Ба запасы пищи, чтобы приблизить день смерти от голода и тоски.
Мите стало грустно.
– По-моему, ты немного перестарался, чувак, – сказал он Чену. – Спасибо тебе, конечно, за эту экскурсию в мое прошлое, но… Но я и так все помню. Зачем ты создал все эти ужасные голограммы меня и бабушки?
– Здесь нет голограмм тебя и бабушки, – сказал Чен. – Здесь вообще нет ничего такого.
– Нет ничего такого? – удивился Митя. – А это, по-твоему, что? Призраки?
Они прошли всю верхнюю галерею, от «головы» до «хвоста», и по «хвосту» – пологому полукружью спуска – перешли на средний, жилой ярус. Ниже было еще два, технический и хранилище.
Митя хотел спросить, куда они направляются, но внезапно и сам догадался. Они шли в химотсек, где Бабуля хранила запасы кислорода в огромном баллоне-контейнере. Этот баллон необходимо было взорвать.
– Слушай, – обратился он к Чену, когда они проходили кухонный зал, где маленькие призраки ботов-поваров деловито сновали от плиты к плите, готовя кулинарные изыски для призраков-хозяев. – Давно хотел у тебя спросить… Кто ты?
Чен по-азиатски сдержанно улыбнулся:
– Я твой друг. Чингу.
– Я знаю, что ты мой чингу. Но… как бы это… по жизни, кто ты?
– По жизни – это как?
– Не делай вид, что не понимаешь. Все ты прекрасно понимаешь, Чен из Пхеньяна! Вот и я тоже хочу понять… Вот, скажем, ты действительно из Пхеньяна? Есть ли у тебя какой-то реальный прототип?
– Возможно. Но мне больше нравится думать, что я – светлая сторона Ника. То лучшее, что в нем есть.
– Ника? – не понял Митя.
– Человека, нанятого Бабулей, чтобы изображать некоторое количество твоих друзей. Мужского пола.
– А девушка? – вспомнил Митя. – Была ведь еще девушка – актриса, которая играла моих друзей женского пола… Кто она?
– Понятия не имею. Нас было тут несколько человек… Ну, то есть, мы тут все постепенно возникли, когда тебя забрали наверх. Катя, Мунир, Сурадж, Хильда с Амели… Никита, я… Потусили какое-то время… устроили напоследок отвязную вечеринку… А потом все – тоже постепенно – начали исчезать. Вот просто рассасываться в воздухе и все. Остался только я. Ну, если не считать тебя и бабушки, – Чен кивнул в сторону очередной пары фантомов, женщины в брючном костюме и нарядного карапуза, играющих в прятки среди руин Мачу-Пикчу.
– А ты почему остался?
– Я не знал, как уйти, – честно признался Чен. – А кроме того, мне нужно было дождаться тебя.
– Дождаться меня? Но откуда ты знал, что я появлюсь?
– Да я понятия не имел, говорю же! Просто я думал: возможно, когда ты вернешься и уничтожишь все это, спалишь дотла, или затопишь, или взорвешь, или еще как-то – тогда и я смогу выбраться на свободу. И, между прочим, я не сидел сложа руки, я подготовил кое-что для тебя! Идем…
