– Огонь! – воскликнул Чен. – Нам нужен огонь!
В комнате полно было приспособлений для извлечения огня – собираясь взорвать остров, Чен натащил сюда всего, из чего можно добыть пламя или хотя бы искру. Некоторые зажигалки он сконструировал сам, другие были частями каких-то разобранных механизмов и бытовых приборов, третьи представляли собой стеклянные колбы с ядовито-зеленой жидкостью, воспламеняющейся, как пояснил Чен, при контакте с воздухом. Но ничего из этого не работало. Митя хватал все подряд, щелкал, замыкал, крутил колесики, взбалтывал и выплескивал. Изредка возникал бледный язычок пламени – но это был призрачный огонь, ненастоящий.
«Фантомы вещей», – снова пронеслась в голове у Мити знакомая фраза. Он даже услышал голос, ее произнесший, и различил знакомые нотки пренебрежения в этом голосе. «Может быть, и не стоит жалеть о гибели нашего мира. В нем давно уже не осталось ничего подлинного, уникального, существующего в единственном экземпляре. Одни лишь копии да фальшивки. Фантомы вещей».
Фантомы вещей… Ничего подлинного…
Вдруг Митю осенило.
– Я знаю! Знаю, где взять огонь! Бежим! – крикнул он и бросился к выходу. Чен устремился за ним.
В комнате, до отказа наполненной колеблемой, как бы струящейся по собственным руслам и перекатам, упругой прозрачностью, никого не осталось – если не считать лежащей на столе кабаньей головы. В проясненном подвижном воздухе она казалась живой: то вдруг хитро подмигивала, то поводила пятачком, то ухмылка ее как будто бы становилась шире. Но это было не более чем иллюзией.
Взбежав по спирально закрученной секции перехода, они вновь оказались на третьем уровне – том самом, который некогда был жилым. Бабушкина «половина» занимала там восемь просторных залов, Митина – три; еще у них были спортивный комплекс, бассейн и кинотеатр. То, что искал Митя, находилось в примыкающей к кинотеатру подсобке – полукруглой комнате с двустворчатой дверью.
– Гениально! – взвизгнул Чен, поняв ход Митиных мыслей. – Молодец, чувак! Я знал, что у тебя мозг работает!
От его корейской невозмутимости уже давно не осталось и следа, он подпрыгивал на бегу, потирал руки и озирался по сторонам с ошалелым видом. С фантомами Мити и бабушки (а их на жилом уровне было больше, чем где-либо) и вовсе творилось что-то неладное. Они выпали из своих циклов – перестали делать то, что делали по кругу бесконечное количество раз, и теперь бродили по этажу, словно толпа зомби. Только это были не заторможенные неуклюжие зомби, каких обычно показывают в фильмах, а наоборот – какие-то взбудораженные. Взгляд одной из бабушек вдруг явственно остановился на Мите, и Митя поспешил отвернуться.
– Там точно был кислород? – спросил он у Чена. – Может, что-то другое?
Чен в ответ захихикал:
– Да по мне хоть глюк-пропан-бутан! Лишь бы воспламенялся!
Еще одна Бабуля вонзила взгляд в Митино лицо. Если бы не карапуз в подгузниках, потянувший ее за край юбки, неизвестно, чем бы это закончилось. Не исключено, что она направилась бы прямо к нему… как это сделал угрюмый, начинающий полнеть подросток в спортивной куртке и шароварах.
– Идем, – зашипел Митя, взяв Чена под локоть. – На нас начинают обращать внимание!
Двустворчатая дверь с табличкой «Музей подлинников» была уже совсем близко. Митя с Ченом прошмыгнули внутрь и поскорее закрыли ее за собой.
Митя перевел дух и огляделся. За долгие месяцы его отсутствия здесь многое изменилось.
Во-первых, здесь не было света. Электрического света. Но комната не была погружена во тьму: сполохи неравномерного трепещущего сияния, похожего на северное, освещали ее достаточно хорошо, позволяя разглядеть во всех подробностях все, что в ней находилось. («Он еще и светится, – отметил про себя Митя. – Нет, это точно не кислород!»)
Во-вторых, вся мебель и все предметы в комнате были покрыты толстым слоем пыли. Митя коснулся пальцем поверхности стола – и палец утонул в махровом пылевом налете, словно нога в сугробе. («Сугробы времени», – зафиксировал Митя для будущих стихов. Как начинающий поэт, он теперь частенько так делал.)
А в-третьих, здесь царила особая атмосфера покинутости, необитаемости. Даже загадочный газ не смог ее вытеснить или хотя бы слегка разбавить. Эта комната была – как одна из кают на затонувшем «Титанике». Как заброшенная орбитальная станция. Находясь в ней, Митя остро почувствовал две вещи: насколько эта комната реальна и насколько в ней никого нет. Никого. Даже их с Ченом.
Чен, между тем, прочесывал стеллажи с выставленными на них музейными экспонатами.
– Ну где же вы, где? – приговаривал он, изучая секцию за секцией, перебегая взглядом от одной странной вещи к другой и иногда прочитывая вслух названия: «Веник», «Градусник», «Мухобойка», «Печатная машинка», «Дверной звонок», «Чернильница», «Бигуди», «Ручной насос», «Корсет на китовом усе», «Снимок УЗИ трехмесячного эмбриона», «Ключи автомобильные»…
Все экспонаты были спрятаны под стекло и поэтому ничуть не пострадали от пыли. Бабушка считала, что весь этот хлам необычайно важен, и называла его возвышенно – фрагменты цивилизации подлинников.
У дальней, дугообразно закругленной стены комнаты находилась экспозиция «обстановки»: древний компьютерный стол, кресло на колесиках, бельевой шкаф, кровать, шведская стенка с навесным турником и – развернутое к Мите вполоборота – еще одно кресло, громоздкое и широкое, обитое черной кожей. В нем кто-то сидел. Митя понял это по торчащей острой коленке.
– Нашел! – крикнул тут Чен. – Вот оно! «Спички»!
Еще через секунду в его голосе прозвучало недоумение:
– Но самих спичек тут нет…
«Конечно, нет! – мысленно хмыкнул Митя, взглянув на руки. – А если бы и были, нам не удалось бы их достать».
Его пальцы еще годились на то, чтобы чиркнуть спичкой по коробку. Но открыть или разбить стеклянную дверцу стеллажа они уже не могли.
– Эй, Чен! – негромко, стараясь не спугнуть сидящее в кресле привидение, позвал Митя.
Потом он подошел к креслу и заглянул в него. Как и следовало ожидать, в кресле сидел он сам – только двенадцатилетний.
– Привет, – сказал Митя-Хпр.
– Привет, – отозвался Митя-мальчик и, подняв глаза, перевел их с Мити на подошедшего Чена. – Вы – люди Земли?
Митя с Ченом переглянулись.
– Вы существуете? – С отчаянием в голосе спросил мальчик.
– Мы существуем, – сглотнув пересохшим горлом, подтвердил Митя-Хпр.
– Потерпи немного, чингу, – сказал Чен, опустившись перед креслом на корточки. – Скоро все будет хорошо. Клянусь.
– Мы ищем спички, – сказал Митя. – Ты не знаешь, где они могут быть?
Митя-мальчик пожал плечами и слегка отодвинулся, указав глазами куда-то вниз. Спички лежали в недрах кресла, просунутые между сиденьем и валиком подлокотника. Лежали там уже много лет. Митя вспомнил, как они с Ба искали этот треклятый коробок – вернее, искала одна бабушка, а Митя только делал вид, что ищет. У него не было никаких определенных планов на этот коробок, ему просто хотелось досадить Бабуле. Хоть чем-нибудь.
