Сюда, сюда! – сигнализировала Ульяна жестами.
Альба тоже махнула рукой в знак приветствия, второй рукой придерживая колыбельку с лежащей в ней Зильдой. «Как же мы сможем сойти на берег?» – подумала она, в замешательстве оглядывая окрестности. Нет, никакого пирса здесь точно не было. Ни пирса, ни пристани, ни каких-нибудь сходен, или что там еще бывает…
Она повернулась к Фадею и хотела спросить, как он думает, к чему они тут будут причаливать, но в это время кто-то над ее ухом отчетливо произнес: «Разряд!» и острая боль, пришедшая из кита, наполнила ее тело.
Пальцы Ирвина пробежались по оголенной груди Модеста, в несколько четких профессиональных движений освободив ее от накладок дефибриллятора. Доктор Ларри, стоявший на подхвате с кислородной маской, восхищенно прицокнул языком:
– Круто! С первого раза завелось! – и накрыл маской лицо Модеста.
– Еще бы оно не завелось! – подмигнул Ирвин.
Сван подогнал трансфер как можно ближе к аэрокару и установил в удобное для погрузки тела положение.
– Раз-два, взяли, – сказал он и нажал на кнопку. Из камеры трансфера выдвинулась гибкая, состоящая из множества микропластин конструкция, просканировала поверхность лежащего на траве тела, образовав над ним что-то вроде ажурного купола-саркофага, внутри которого тут же включилось антигравитационное поле, – и легко, словно пушинку, перенесла его во внутреннюю капсулу.
– Вот так, – сказал доктор Ларри и со значением взглянул на Андреа, с бледным ошеломленным лицом стоявшую чуть поодаль. – Один оттанцевался.
Черная кошка кошка на руках у Андреа подняла уши и громко мяукнула.
– Вы не согласны, мисс? – Взгляд доктора Ларри сместился ниже, от лица впавшей в ступор Андреа к кошачьей смышленой мордочке. – Вы уж объясните своей хозяйке. Что докторов нужно слушаться. Что гробить свое здоровье – нехорошо. Что курение – это яд.
– Мои сигареты спасли ему жизнь, – медленно проговорила Андреа.
– А кто спасет твою жизнь? – осведомился доктор Ларри.
Андреа хотела было ответить, что ее жизнь в спасении не нуждается, но почему-то передумала.
Трансфер-мобиль в сопровождении Ирвина и Свана уже улетел с поляны. Доктору Ларри и Андреа ничего другого не оставалось, как только воспользоваться аэрокаром Моди, что они и сделали, невзирая на яростные протесты Жужу. В конце концов Андреа удалось ее успокоить, прижав к себе и поглаживая за ушком.
– Бедная, натерпелась, – приговаривала она.
Доктор Ларри завел двигатель, и они взлетели.
– Что все-таки произошло? – спросила Андреа, когда под ними замелькали верхушки берез и елей. – Что случилось с Модестом? Почему моя кошка оказалась в его машине? Как…
– Андреа, Андреа, Андреа, – нараспев произнес доктор Ларри и покачал головой. – Ответ на любой из этих вопросов мог бы пролить свет на величайшую загадку мирозданья. Мог бы стать ключом от всех дверей. Мы сейчас как раз занимаемся тем, что ищем способ на них ответить. Хотя бы на один из них. Этого было бы вполне достаточно.
– Я поняла, – осенило вдруг Андреа. – Это все тот квест, о котором вы говорили! Ну, сегодня во время обеда, помните? Я вот только ума не приложу, как вы это все устроили, а главное – для чего? Но я не возражаю, надо так надо! Мне даже интересно… Ой, а Модест, наверное, просто притворился, что ему плохо? Но как натурально-то, а! Я поверила… Хорошо вы его загримировали… И еще, эти, как их… ды-дыщ в сердце! – Андреа небольно ткнула в Жужу указательным пальцем, изображая разряд дефибриллятора. – Ну вы даете, ребята!
Доктор Ларри слушал ее трескотню с улыбкой Сфинскса и знай себе вел машину. Точнее, пилотировал аэрокар. Да, конечно: все происходящее с ними и вокруг них казалось невероятным, немыслимым, фантастическим! Это именно то, чего он ждал всю жизнь. С чем мечтал «работать» и все такое… Но – нет: больше он не будет биться в экстазе при получении каждого нового знака и доказательства того, что здесь происходит чудо. Что мир изменится после этих событий. Что он, Ларри Луцкер, напрямую к этому причастен и находится в самом эпицентре чудесного.
Сегодня он чуть не свалился с лестницы, когда бежал рассказывать доктору Голеву об увиденном в новостях. Нес ему, как птичка в клювике, еще один паззлик чуда. Хорош бы он был, если бы сломал себе шею! О да, он очень даже неплохо вписался бы в эту историю с лежащими там и сям по всей территории особняка бесчувственными телами; может быть, он даже стал бы самым бесчувственным из них – необратимо, невозвратно бесчувственным, – но тогда он лишился бы возможности узнать, чем все кончится, к чему все это приведет. А ему очень нужно было узнать. Просто необходимо.
Одним словом, доктор Ларри решил изменить внутреннюю стратегию восприятия всего того, что с ним сейчас происходит, и настроился воспринимать чудеса как должное. Ну чудо и чудо, и хорошо. Сейчас мы работаем с чудом, поэтому не удивительно, что его вокруг нас так много. Расслабьтесь, коллеги. Не надо делать безумных глаз.
Поэтому, увидев на лесной полянке Андреа с черной кошкой на руках, доктор Ларри не замер, как вкопанный, не стал истерически хохотать и рвать на себе волосы, – вместо этого он опустился перед Модестом на одно колено и начал прощупывать у него пульс. Сван между тем извлекал из трансфер-мобиля все необходимое. А там и Ирвин со своим чемоданчиком подоспел…
Теперь Модесту ничего не грозило. Раз уж за него взялся Ирв – он будет жить.
* * *
Альба с удивлением взглянула на карандаш, зажатый в ее руке. На рисунок, который она только что закончила рисовать: ящерка, распластанная на широком миндалевидном листе какого-то растения. Потом подняла глаза на Глеба. Встретив ее взгляд, Глеб изменился в лице и медленно встал со стула.
В эту же минуту очнулись Фадей и Лисса. Приблизив лицо к лицу любимого, Лисса потерлась кончиком носа о его нос.
– Ну что? – спросила она. – Был в Потоке?
Фадей молчал, потрясенно припоминая. Наконец он сказал:
– Где-то я был.
– И где же? – продолжая посмеиваться и ласкаться, допытывалась Лисса.
– Представляешь… кажется, я был тобой. Лисенком, – сказал Фадей и посмотрел на нее так, словно впервые увидел.
– О-о-о!.. А я ведь тебе говорила, что я и есть твой Поток!
Их приоткрытые губы наконец дорвались друг до друга и жадно соединились.
Лисса умудрялась хихикать, даже целуясь.
– И что, понравилось тебе быть мной, Лисенком? – спросила она через минуту.
– Безумно!
И они снова начали целоваться, но на этот раз поцелуй длился недолго: Фадей вдруг вспомнил о чем-то важном и отстранился от Лиссы.
– Там были еще, другие… Кажется, один из них умирает.
– Там умирает?
– Нет. Там он младенец. А умирает он здесь. То есть, она. Кажется, это она…
