— Я убила телефон, — говорю я, нажимая «принять вызов».
— Да срать мне на твой телефон. Ты что, сдурела, от таких денег отказываться?
— Да срать мне на твое мнение, — отвечаю вполне в ее духе. — Это мои фото, и что с ними делать, я буду решать сама.
Лари ругается, на сей раз так, что у меня должны завять уши. Я спокойно пережидаю этот всплеск эмоций, после чего интересуюсь:
— Все сказала?
— Все! Ты хоть в курсе, сколько я на тебя потратила вчера? Ты мне должна!
— Должна я только себе, — говорю я. — И у тебя есть пять тысяч, которые тебе перевели. Этого, думаю, вполне достаточно, чтобы окупить все издержки и моральный ущерб в придачу.
— Слушай, Лаура, — тон у нее становится совсем другой, — давай мы встретимся и нормально поговорим. За эти фото мне предлагают очень много денег… И я могла бы с тобой поделиться гораздо больше, чем пятью тысячами. Скажем, дам еще пять плюсом. Такое тебя устроит? Давай по чашечке кофе?
Мне почему-то становится смешно. Наверное, это подступающая истерика, но губы сами растягиваются в улыбке. Десять тысяч… десять тысяч за десять минут съемки! Да что там на фото такого, чтобы предлагать десять тысяч? Умом я понимаю, что ничего, что это просто предложение Бена — сколько он вообще ей обещал?! Откуда у него такие деньги — кстати, какие такие — двадцать, тридцать, сорок тысяч, чтобы просто спустить их на мои фото? В смысле, откуда у него деньги, я понимаю, но отдать такую сумму, чтобы Лари не использовала их в живой ленте или на своем сайте?!
Чтобы помочь мне — так он сказал.
— Сколько он тебе обещал?
— Давай все-таки при личной встрече…
— Сколько?!
— Сто тысяч.
Хорошо, что я не жевала. Нет, правда.
Сто тысяч. Да для меня это сейчас настолько неподъемная сумма, настолько роскошная… я бы на нее не то что не работать, а жить до родов на самом элитном Зингспридском курорте могла, ни в чем себе не отказывая. Потом еще и осталось бы.
— У меня встречное предложение. Давай вернемся к тому, от чего ушли, — говорю я. — Ты платишь мне тысячу, а в договоре прописываешь возможность использования фотографий для развития своей студии, как мы и договаривались.
— Ты совсем чокнутая?! — Лари орет в трубку. — Сколько ты хочешь? Двадцать? Тридцать? Сорок?! Половину?!
— Тысячу, — говорю я. — И договор с условиями, как мы обсуждали изначально.
Динамики замолкают, потом Лари цедит:
— Вот как знала, что не стоит с тобой связываться.
— Иногда стоит доверять своей интуиции, — сообщаю я. — Если через час у меня на счету не будет тысячи, а на почте договора, будем считать наше соглашение расторгнутым, и я буду ждать фото.
Лари отключилась первой, а я посмотрела на пакет с рогаликами и похлопала по соседнему стулу, приглашая Гринни присоединиться к завтраку.
Тысяча — отличные деньги. Именно то, что мне сейчас надо.
А диктовать мне условия больше не будет никто.
Никто и никогда.
Глава 12
Следующее утро примерно похоже на предыдущее, только без Бена. Я просыпаюсь после сна о Торне, правда, уже не плачу. Некогда мне тут плакать, у меня ребенок на подходе и надо искать работу. Вчера я мониторила сайты весь день, не считая прогулки с Гринни и похода за смартфоном. Можно было заказать онлайн, но мне хотелось пройтись и просто подержать смартфон в руках.
Он простенький, но мне и такой сойдет. От Лари пришел договор, в котором указано, что она имеет право использовать фотографии, которые будут приложены к данному договору, в рекламных целях, на своем сайте и в соцсетях. Договор я, разумеется, не подписываю, жду фото, но деньги она мне уже перевела. Видимо, поняла, что со мной лучше не связываться.
Да, сейчас со мной точно лучше не связываться, и, похоже, работодатели это чувствуют. Потому что из двадцати шести писем с резюме не вышло ни одного звонка. Но я не расстраиваюсь: у меня еще все впереди, поэтому с маниакальным упорством мониторю сайты и пишу письма. Не просто письма, я изучаю историю компаний и пишу, что мне нравится, и почему хочу работать именно у них. И хочу верить, что рано или поздно у меня все получится.
Ну а пока — мониторю и пишу.
Когда глазам становится совсем невмоготу, оставляю ноутбук, иду к окну и смотрю на город. Смотреть там, правда, вообще не на что — после высот квартиры отца в Хайрмарге, но глаза все равно отдыхают. В очередной такой отдых я сижу, кручу в руках смартфон и думаю о том, не позвонить ли Рин. Я откладывала это, как могла, но мне надо набрать ее номер сейчас, пока не стало слишком поздно.
Иначе…
Я не представляю, что может быть иначе.
И я набираю. Слушаю гудки, которые как ниточка между моей прошлой жизнью и настоящей, и глубоко вздыхаю, когда она отвечает.
— Я уже думала, ты совсем на меня забила, бессовестная. — В голосе Рин не столько обида, сколько сомнения: она тоже не знает, как ей со мной говорить.
Она тоже учится жить без меня.
И она тоже наверняка видела Солливер Ритхарн во всех соцсетях.
— Было несколько напряжно первые несколько дней, — отвечаю я. — А потом Гринни убила мой телефон.
— Что она сделала?!
Незаметно наш разговор переходит в ту тональность, к которой мы обе привыкли.
— Убила мой телефон. Насмерть.
— Вот засранка!
— Я тоже так подумала, — подтягиваю колени к груди. — Как у тебя дела?
— Эй! Это должен был быть мой вопрос.
— Я успела первая.
— Да ты вообще шустрая стала, как я посмотрю. — Рин смеется. — Включишь видеосвязь?
Я не уверена, что это то, что стоит делать — сегодня с утра я даже от укладки отказалась, в итоге волосы торчат в разные стороны. Надо выпрямить, что ли. Или наоборот завить. Тем не менее видео я включаю, и видеть счастливую Рин… то есть мою, родную, мою лучшую подругу — это немного больно. И радостно в то же время.
Вот так и подсаживаются на сладкую боль.
Я отбрасываю циничную мысль, которых с каждым днем становится все больше и больше, и улыбаюсь.
— Рада тебя видеть, подруга.
— Я тоже рада, Лал. — Она вглядывается в мое лицо. — Ты как?
— Устроилась. Ищу работу. Сходила на фотосессию.
— На фотосессию? — Брови Рин поднимаются.
— Вообще я хотела устроиться тренером, но меня не взяли. Взяли моделью.
Рин прикрывает ладонью лицо.
— Что-о-о?! — Я смеюсь. — Считаешь, что я слишком хороша для модельного бизнеса?
