С Беном сложно понять, когда он говорит серьезно, а когда смеется, но сейчас это что-то среднее. Я понимаю, что процент от бизнеса — учитывая все, что он для меня сделал, это выход. В том числе и для меня, так я не буду чувствовать себя обязанной. В конце концов, он мужчина, а у них на это вообще нюх. Рассматривать его как инвестора мне гораздо проще, чем как… просто друга, который помогает мнеденьгами.
Друга.
Я мыслями возвращаюсь к Рин.
Понимаю, что Рин вообще ничего обо мне не знает. Ни о том, что я беременна, ни о том, что в Аронгаре. Даже о том, что я собиралась замуж за Бена.
Драконы, она меня убьет.
Она убьет, а Даргел поможет вывезти меня в пустошь и прикопать в ближайшей пещере, потому что близкие люди так не поступают. Но я не представляю, что могу сказать ей и брату — мне пришлось бежать в Аронгару, потому что Торн хотел заставить меня сдать анализы?
В Ферверне он имеет полное право на своего ребенка. В Рагране тоже. В Аронгаре…
— Бен, расскажи, как работают законы в Аронгаре? — спрашиваю я. — По моему вопросу?
— Скажем так, в Аронгаре тебя никто не заставит сдавать анализы помимо твоей воли.
— Даже если у меня была связь с правящим иртханом?
— Да хоть с первым драконом. Так было не всегда, этот законопроект рассматривали пять лет…
— Ого!
— Но все-таки приняли. Он защищает преимущественно женщин, но и мужчин тоже. Если, скажем, у обычного человека был роман с иртханессой, впоследствии он тоже имеет право на ребенка. Но до рождения ребенка никто не вправе диктовать тебе, что делать. Иртханесс, к слову, это тоже защищает — в случае романа, который родителям не понравился, они не имеют права заставить ее отдать этого ребенка, скрывать, прятать и так далее.
— То есть…
— То есть когда твой ребенок родится, Торн будет иметь на него право. Но не так, как в Ферверне: пришел и забрал, поскольку это первенец правящего. Это все решается цивилизованным методом, через суд. Рассматриваются все обстоятельства, в том числе, насколько у тебя хватает сил и ресурсов на воспитание иртханенка.
Мне нужно это шоу.
— В том числе на то, чтобы справиться с его пламенем.
Я глубоко вздыхаю. Потому что в этот момент понимаю серьезно, как никогда. Если я хочу воспитывать Льдинку сама, мне придется выйти замуж за Бена.
Этот момент мы уже проходили. Значит, остается искать другой вариант. Не в смысле выйти замуж, а в смысле — как справиться с пламенем ребенка, если у тебя этого самого пламени нет. Ну или по крайней мере, не будет, когда я рожу, потому что сейчас оно у меня есть, прорывается через мою еще совсем маленькую кроху.
— Ясно, — говорю я.
— И что тебе ясно?
— Что у меня есть семь месяцев, чтобы что-то придумать, — закрываю тему. — Благодарю за обед, Бен. И не только за обед.
Он приподнимает брови:
— На здоровье, Лаура.
Если мы уже начали называть друг друга по именам, а не «девочка с коньками» и так далее, дело плохо. Пора бежать в океан, тем более что вряд ли я упущу такую возможность, раз она мне представилась.
В воде я чувствую себя на удивление комфортно. Мне это представлялось иначе — чем-то похожим, но не настолько восхитительным. Солнце становится чуточку мягче, правда, в Зингсприде это воспринимается исключительно как «я не превращусь в уголек, пока буду бежать от воды до зонтика». На этот раз я доплываю до ограничительной линии и смотрю на берег: Бен по-прежнему в шезлонге.
Ну и что мне с этим делать?
В смысле, со всем, что нас связывает?
Сейчас мне кажется, что мне существенно не хватает ластика для памяти, как в графической программе. Затер часть воспоминаний — и живешь себе дальше, наслаждаешься, а не вспоминаешь ледяные глаза, в которых небо Ферверна мешается со снегами и вьюгами.
Толку-то, правда, их вспоминать?
Я возвращаюсь на берег, пытаюсь сопоставить время Ферверна и время Аронгары, понимаю, что в Ферверне сейчас дело движется к ночи, но мне жизненно необходимо позвонить Рин. Мне нужно с ней поговорить, хотя бы просто ни о чем, если не о том, о чем я молчала. Теперь молчать уже не имеет смысла, поэтому…
Рин не берет трубку. Я сбрасываю и пишу сообщение:
«Привет. Уже спишь?»
Что вряд ли, Рин не из тех, кто рано ложится.
Ответа на сообщение не приходит, Бен сдвигает солнцезащитные очки в сторону, чтобы посмотреть на меня. Потом оставляет их на шезлонге и идет купаться, а я переползаю в бассейн. В бассейне, в прогретой солнцем воде, вообще можно спать (если, разумеется, хочешь проснуться сваренной вкрутую). Поэтому я плыву под зонтик-водопад и там сижу, рассматривая темный дисплей.
От Рин по-прежнему ничего, и когда я уже думаю, что она все-таки легла спать, мне приходит сообщение: «Не пиши мне больше».
Это настолько неожиданно, что я не представляю, что и думать. Поэтому перезваниваю — раз, другой, третий. На четвертый, когда меня сбрасывают снова, чуть ли не швыряю телефон на песок, но передумываю и набираю снова.
Рин выключает телефон.
И тогда я набираю уже Сэфла. К тому моменту, как из динамиков доносятся гудки, меня уже слегка потряхивает, и я смутно представляю себе, что буду делать, если и он не ответит, но он отвечает.
— Привет, Лаура, — говорит он. — Надеюсь, у тебя есть достойные объяснения тому, что ты сделала.
Его тон не оставляет никаких шансов на то, что я разбила тарелку в доме родителей Рин или что-то вроде. Но откуда он может знать?! Откуда они могут знать?!
— Я думала, я все объяснила предельно ясно, — говорю я. — Когда мы прощались в здании телепорта, я думала, что…
— Я тоже думал, что мы друзья, Лаура. Но видимо, нет, — у него очень холодный голос. Не припомню, чтобы он вообще со мной так разговаривал. — Ты действительно вывезла ребенка Ландерстерга сначала в Рагран, а затем в Аронгару?! Я даже представить не мог, что ты на такое способна.
— Это и мой ребенок! — ору я. Так, что остается только порадоваться, что Бен где-то плавает, а больше поблизости никого нет. Только бармен. — Сэфл! Откуда ты вообще об этом знаешь?
— Боюсь, это не то, что я хочу обсуждать с тобой. Все, что я могу тебе порекомендовать — возвращайся в Ферверн.
Тишина после обрыва связи ударяет по натянутым нервам.
Я не могу поверить в то, что только что произошло. Не могу, не хочу, и… это же мои друзья! Те, кто был рядом со мной в самую тяжелую минуту, так что изменилось сейчас? Я чудом не роняю смартфон в бассейн, а лучше бы уронила.
Потому что, мазнув пальцами по дисплею, попадаю в новостные ленты.
СМИ пестрят видео и фото с официальной помолвки Торна и Солливер, они просто повсюду. В новостных лентах. В соцсетях. Во всплывающих окнах. Или это я просто минут десять старательно захожу на все порталы, чтобы на них посмотреть?
