— Ты просто себя убьешь. Позволь мне помочь.
Лед и иней кристаллизуются на моих руках морозными узорами, я пытаюсь броситься к Гринни, но понимаю, что не могу: ноги просто вросли в пол. Бен рывком приближается ко мне, обнимает, и лед устремляется к нему. Ползет по рукам, впитывается в рубашку, взбирается по плечам на шею, подбородок, высветляет губы и брови.
— Лаура, — он обхватывает мое лицо ладонями. — Лаура, сосредоточься на своем ребенке, слышишь? Я не могу даже к тебе пробиться, твое пламя блокирует мое.
Что…
Что?!
Как может мое пламя что-то блокировать?! Его у меня нет! Нет и не было никогда…
Тем не менее я пытаюсь сосредоточиться на Льдинке, на той крохе, которую видела сегодня. Она заслуживает жизни! Я должна остановиться. Должна это остановить… Я снова и снова цепляюсь за кадры, которые показывала мне Кэдрен, и в глазах Бена внезапно вспыхивает истинный огонь. Не знаю, что я чувствую раньше: тепло, втекающее сквозь его руки и харргалахт в меня, или же этот взгляд, который раскаляется с каждой минутой.
Бен рывком дергает меня в сторону, к выходу, и ледяные наросты с грохотом обрушиваются на пол, один за другим.
— Гринни! — кричу я. — Там Гринни!
К счастью, сейчас Гринни под навесом барной стойки, и это последнее, что я успеваю увидеть — это, и короткое движение Бена. Игла вонзается в кожу, перед глазами все плывет, и я соскальзываю прямо ему на руки. И в темноту.
Глава 23
Я прихожу в себя от того, что ощущаю чье-то касание. Легкое скольжение пальцев по щеке, и, когда открываю глаза, вижу склонившегося надо мной Бена. Первый порыв шарахнуться от него пресекается собственной же слабостью — я слабая, как новорожденный виаренок.
— Гринни!
— С ней все в порядке, Лал. Ты в безопасности.
Прежде чем я успеваю приподняться, Бен подносит к моему лицу Гринни. Виари смешно сопит и облизывается, лапка у нее перебинтована, и грудка тоже.
— Этот урод сломал ей несколько ребер и лапу. Главное, что крылья не пострадали, — комментирует Бен. — Если сломать дракону крыло, это… надолго. Возможно, навсегда.
Я закрываю глаза: от подступившей к горлу дурноты и душащих меня слез. На меня внезапно обрушивается все, что произошло, обрушивается с такой же ужасающей ясностью, как если бы я до сих пор стояла там, а в меня целились из лазерного пистолета. Сначала незнакомый иртхан.
Потом Бен.
Перед глазами мелькает игла, и я зажмуриваюсь сильнее.
— Кто ты такой?! — шепчу сдавленно.
— Лал…
— Кто. Ты. Такой.
Тишина. Вздох.
Потом щеки касается мохнатый бок: Бен кладет Гринни рядом со мной на подушку. Виари устраивается поудобнее, тыкается носом в щеку, заставляя вздрогнуть и открыть глаза. Надо мной высокие потолки: слишком высокие, чтобы быть тюрьмой, и слишком светлые. Поворачиваю голову — ко мне подключено столько аппаратуры, что сложно ее даже пересчитать. Это место больше напоминает исследовательский центр Ардена, чем что бы то ни было еще, и тем не менее…
— Ты в клинике, — говорит Бен. — В закрытой клинике. Тобой занимаются ведущие медики Аронгары.
Ве…
Я поворачиваюсь к нему. Точнее, поворачиваю голову — насколько позволяет вирчащая рядом виари.
— Мне многое нужно тебе рассказать, Лаура. Но позже. Когда ты отдохнешь и придешь в себя.
Я, кажется, уже отдохнула.
— Какой сейчас день?
— Сейчас ночь. По крайней мере, в Зингсприде. — Бен усмехается, но его улыбка тут же гаснет. — Ты спала сутки.
Спала? Или была под воздействием непонятного вещества, которое ты мне вколол?
— Сейчас.
— Да, сейчас.
— Бен, это был не вопрос. — Я языком-то с трудом шевелю, но это проговариваю жестко и четко. — Ты расскажешь мне все сейчас, или можешь просто выйти за эту дверь.
Он подается вперед, и я отшатываюсь. Инстинктивно, насколько позволяют все эти опутывающие меня провода. Бен замирает — на мгновение, потом отодвигается.
— Я работаю на разведку Раграна, — произносит он. — Точнее будет сказать, работал.
Я сглатываю. То, что произошло — точнее, как он вошел в квартиру, не оставляло никаких сомнений в его словах.
Вопрос только в том, как…
— Как давно?
— Ты хочешь спросить, было ли случайным наше с тобой знакомство на катке? — Он смотрит мне прямо в глаза. — Нет, не было. И все, что за ним последовало — тоже.
Недавно, когда я переехала в Рагран, мне казалось, что мой мир осыпается осколками, но сейчас он не просто осыпался осколками. Он превратился в ледяную крошку, которая собиралась вокруг моего сердца.
— Мне нужно было следить за тобой. Втереться к тебе в доверие, и самым простым способом был любовный интерес. — Бен на меня не смотрел, он смотрел куда-то в сторону аппаратуры. — Но то, что произошло потом… когда я тебя узнал, это перестало быть просто работой, понимаешь?
Он снова смотрел на меня.
— Когда ты меня узнал? — поинтересовалась я. — На катке? На горнолыжном курорте? Когда мы вместе проходили телепорт в Рагран? Ты просто уточняй, потому что вокруг меня столько лжи, что я могу запутаться.
— Лал…
— Не смей меня так называть, — прорычала я. Откуда только силы взялись. — Не смей. Вообще не смей говорить со мной так, как будто я твой друг, Бен. Я вам никто, ферн Эстфардхар, всего лишь объект.
Сама не знаю, с какой радости это было настолько больно.
В конце концов, Бен — не Торн, не Даргел и даже не Рин с Сэфлом, которых я считала лучшими друзьями. До отца с Ингрид ему тоже далеко, но сейчас мне хотелось просто забыть это все. Стереть ту часть прошлого, в котором Лаура Хэдфенгер была наивной дурой, позволяющей всем играть с ней так, как им того хочется. Играть, манипулировать, вывозить из страны в страну… как ручную виари! Бросаться обидными словами, диктовать, что она должна делать, а потом высказывать, что она виновата в том, что их жизнь разрушена.
Виновата.
Только в том, что позволила всему этому случиться — с собой.
— Ты убил Лари Эрро? — холодно спросила я.
— Нет. Это была зачистка. Когда я об этом узнал, я сразу связался с Рэйнаром Халлораном. Потому что понял, к чему все идет — и приказ избавиться от тебя действительно пришел от моего отчима.
— Он помогал нам сбежать. Что изменилось? Прошло двое суток.
— Если бы я это знал, Лаура, я бы подобного не допустил.
— Да ты что? — зло усмехнулась я.
— Не веришь — спроси у Халлорана, — Бен снова подался вперед. — Ему совершенно точно незачем лгать.
