— Правда?
Никогда не знала, что слово «правда» можно произнести так. Так, что даже Бен, собиравшийся продолжать, осекся, а в следующий момент дверь бесшумно ушла вправо, и вошел врач с ассистенткой. Этого мужчину и эту женщину я видела впервые, но мне было все равно: я гораздо больше хотела видеть их, чем Бена. Чем кого-либо из моего прошлого, за исключением, пожалуй, Даргела.
Увы.
— Местр Эстфардхар, оставьте нас, пожалуйста, — произнес врач.
— Я останусь здесь.
— Уходи.
Это сказала я. Сказала так, как если бы могла отдать ментальный приказ: сухо, жестко и равнодушно.
— Лаура, — он пристально посмотрел на меня, ноздри его раздулись, но я спокойно встретила его взгляд.
— Уходи, — повторила без лишних эмоций. — Уходи, Бен. Я больше никогда. Не хочу. Тебя. Видеть.
— Всенепременно, — сообщает он и снова откидывается на спинку кресла.
Кажется, ему вообще побоку, что я только что сказала. К счастью, его заслоняет врач — его спина достаточно широкая, чтобы закрыть Бена, а когда к нам присоединяется ассистентка, все вообще становится относительно хорошо. Не вижу — значит, его нет. По крайней мере, можно притвориться, что его нет, и что все это — вот это вот все — рогалики, замуж, поездки на Зингспридское побережье, даже то, как он прижимался ко мне после того, как я чуть не превратилась в ледяную статую — всего лишь прошлое.
Всего лишь.
— Ферна Хэдфенгер, — врач обращается ко мне, как в Ферверне, хотя Бена только что называл местр, — как вы себя чувствуете?
— Бывало и лучше.
— У вас что-то болит? Есть какие-то неприятные ощущения? — Он внимательно вглядывается в мое лицо.
— Нет. Только слабость.
Врач едва заметно (или заметно, раз даже я это заметила) расслабляется.
— Простите, я не представился. Меня зовут Вишуар Лагез, я занимался вами, когда вы только что поступили в нашу клинику.
Закрытую клинику Аронгары.
Перед глазами встает лицо Ардена, который сейчас, если верить отцу Эллегрин, арестован и дожидается трибунала. Тогда я звонила Торну — в тот день. Что было бы, если бы он ответил? Или если потом — ответила бы я?
— Кэдрен Аджоу переслала мне все ваши снимки и анализы, — произносит он, возвращая меня в реальность. — Но я все равно повторно сделал свои.
Врач смотрит на ассистентку:
— Лив, забери животное, пожалуйста.
Животное клацает зубами, когда девушка пытается ее взять.
— Я хочу, чтобы она осталась здесь, — говорю я.
— Клиника — не место для виари, ферна Хэдфенгер. Мы разрешили ее оставить, только чтобы вы могли убедиться, что с ней все в порядке, когда вы придете в себя.
— Она останется со мной, — говорю я. — Или я вас всех тут приморожу. Устраивает такой поворот?
Кажется, не устраивает, потому что врач открывает рот, а потом закрывает. В том, что они о моих способностях наслышаны, сомнений нет, но оно и к лучшему. Я устала со всеми церемониться и думать о чувствах других.
Вишуар кивает ассистентке, та отступает в сторону, и я вижу пальцы Бена на подлокотнике. Эти пальцы сейчас совершенно не в тему, поэтому я отворачиваюсь и смотрю в потолок.
Недолго.
Чтобы собрать силы и приподняться, вызывая недовольный писк аппарата, у которого потревожили датчики.
— Чего мне ждать? — спрашиваю я, глядя на врача в упор.
— С ребенком все хорошо, — говорит он. — По крайней мере, сейчас пламя спокойно, но у вас в крови обнаружена одна странная аномалия.
— Вот как.
— Ферна Хэдфенгер, я понимаю, что вы многое пережили. — Вишуар поправляет очки на крупном носу. — Но пожалуйста, давайте без лишнего сарказма. Ваш ребенок настолько силен, что он буквально передает вам пламя. Для человека это… не норма. Любой полукровка, когда развивается, дарит матери частицу пламени, но в вашем случае оно…
— Оно?
— Скажем так, это похоже на то, как если бы мы воссоздавали процесс вливания с шаманами пустынных земель и драконами. Только в вашем случае источником… донором пламени является ваш малыш.
Я приподнимаю брови:
— Я что, становлюсь иртханессой?
— Похоже на то.
М-да.
— Но мы совершенно точно ни в чем не можем быть уверены, — он разводит руками. — Я предположил, что пламя может остаться в вас навсегда, но с той же вероятностью оно может угаснуть после родов. Потому что все-таки… это не совсем обычная ситуация. Я бы сказал, ферна Хэдфенгер, вы парадокс.
М-да, снова.
— И вы не можете дать никаких прогнозов? Ничего? — Я оглядываюсь: Гринни уже заняла всю мою подушку, вытянув здоровые лапки в стороны.
— Я могу спрогнозировать только усиление пламени. С каждым месяцем развития ваш малыш будет становиться сильнее, а следовательно, пламени в вас тоже будет становиться все больше и больше. Сейчас в вашей крови препарат, который стабилизирует пламя и не позволяет ему вырваться наружу.
То, что вколол мне Бен?
— Тот, который местр Эстфардхар ввел вам перед тем, как доставить сюда, — отвечает на мои мысли мужчина. — Это очень сильнодействующее вещество, разработано несколько лет назад для мгновенной стабилизации пламени, поскольку огни иртханов и драконов усиливаются. У него пролонгированное действие, и никакого вреда организму он не наносит, поскольку действие оказывает исключительно на пламя. Сейчас, пока вы у нас в клинике, мы проведем все исследования и тесты, которые помогут нам определиться с дальнейшей стратегией.
— С дальнейшей стратегией чего? — уточняю я. — Насколько часто мне нужно колоть этот препарат, пока я не рожу в вашей просторной тюрьме?
Ассистентка, которая в этот момент подключала планшет к аппаратуре, резко обернулась и задела штатив, к которому стекались все провода с датчиками, чтобы потом растечься ко мне. Она едва успела его перехватить, возможно, поэтому я вздрогнула, услышав:
— Вы не пленница, ферна Хэдфенгер. Вы здесь гостья.
В этот раз ассистентка повернулась очень медленно и аккуратно.
Я же — поверх ее плеча — увидела вошедшего в палату Рэйнара Халлорана. Председателя Совета Аронгары.
Глава 24
С Председателем Совета Аронгары я еще не общалась. С другой стороны, я общалась с Драконом номер один Ферверна, а их всех, видимо, на одном заводе делают. Потому что у Рэйнара Халлорана та же выправка, то же непроницаемое лицо, а заодно и тот же приказной тон, когда он командует:
— Оставьте нас.
Врача с ассистенткой выносит тут же, а вот Бен остается. Просто медленно поднимается и шагает к моей постели. Можно подумать, он мне нужен.
