– Ладно, не поддаемся отчаянию! – услышала она решительный голос Полины. – В Москве живет мой дедушка, и мы…
– Что же ты сразу не сказала?!
– Подождите, – остановила Полина поток возмущения. – Дом его находится неблизко. Пешком мы никак не доберемся. Но у нас нет денег на транспорт. Мы бы легко доехали на метро, но в таких нарядах нам не удастся пройти мимо турникетов незамеченными.
– Может, попросим денег у прохожих?
– Анисья, здесь никто не знает Муромцев, а потому не поверит, что благородное семейство обязательно возместит долг.
– И что же тогда делать?!
Полина переглянулась с Маргаритой. Теперь обе чувствовали нараставшую тревогу. Это был «их» город. Когда-то он казался бы простым и понятным. Теперь же все поменялось. Сосредоточиться на деталях не удавалось – надо было думать о том, как отсюда выбраться. Но у обеих в головах уже возникали десятки вопросов, и хотелось скорее обо всем поразмышлять. Жизнь здесь отличалась от жизни в Росенике кардинально. Это тревожило и мешало концентрироваться на нужных вещах.
– Может быть, вернемся на площадь? – предложила Василиса.
– Зачем? – спросила Анисья, еще раз дернув створку ворот.
– Ну… меня туда тянет. – Василиса постеснялась признаться, что ей показалось, будто бы огромный человек на бронзовом коне ей подмигнул. Даже если бы монумент был зачарован, вряд ли бы Долгорукий стал подавать знаки какой-то незнатной девчонке.
– Там хотя бы есть еда, – пожал плечами Сева, поверив в Василисину интуицию.
– И возможно нам удастся одолжить денег у тех двоих парней, что работали ряжеными, – кивнула Маргарита.
По дороге обратно они обдумывали, что будут делать, когда наступит ночь, закроются кафе, а улицы опустеют. Полина помнила, что метро работает до часу ночи и в вестибюле можно будет немного согреться, но что делать потом? Сначала ей пришла в голову мысль поймать такси, доехать всем вместе до дедушки и попросить водителей подождать, пока она сбегает домой и попросит у деда денег. Но эту идею она не решилась пока озвучивать: что, если Ольга Феншо уже забрала дедушку во Францию, как часто делала в новогодние праздники? В Европе была в разгаре рождественская неделя, и дедушка вполне мог разгуливать по вычищенному бульвару Бордо…
– Надо оставлять какие-то знаки, чтобы наши могли нас найти, – в это время говорила Анисья.
– Если, конечно, кто-то хватится нас раньше утра… – мрачно продолжил Митя. – Надеемся на Катю!
– А Марьяна? Вы не должны были праздновать вместе с Марьяной?
Митя глянул на сестру, скептически изогнув бровь.
– Ну может, Арсений? Или Вилкин? Или Василий?
– Это вряд ли.
– Слава или Алеша Попов, – произнесла Полина почти умоляюще, будто кто-то из этих двоих мог бы ее сейчас услышать.
Они снова очутились на площади. Людей к этому времени стало меньше, окошки ярмарочных домиков уже погасли. Только мерцали гирлянды на елках, да неугомонная молодежь продолжала фотографироваться в нарядных проулках. Друзья покружили у памятника, но работников не нашли. Лишь мужчина с надписью «охрана» на спине равнодушно скользил взглядом по последним прохожим.
– Боги, пошлите нам удачу! – наконец, взмолилась Маргарита. – Сейчас нам больше ничего не поможет!
– Они должны тебя услышать, – воскликнул Муромец и улыбнулся. – Можешь еще добавить, что, мол, если не пошлют, встреча с Марой для них неминуема.
Сева внезапно шагнул к Полине и указал на ее пояс.
– Калейдоскоп, – сказал он.
Полина схватила калейдоскоп и в необъяснимом порыве прижала его к груди. Щеки ее запылали. Это был подарок от Севы, и он был ей дорог. Но как же в этом признаться, когда на нее смотрят во все глаза и видят в красивой старой вещице шанс на вызволение?
– Что? – Сева улыбнулся, но это была не та добрая улыбка, которую хотелось увидеть Полине. Казалось, он вот-вот едко над ней подшутит. – Жалко?
– Не жалко… Нет, жалко! Он показывает красивые картинки!
– А как нам поможет калейдоскоп? – удивилась Василиса.
– Его надо разбить, тогда из него высыпется удача.
– Это чушь, он давно не работает. Ты же говорил, что нашел его среди поломанных вещей, – возразила Полина.
– Боюсь, у нас нет выбора, – пожал плечами Митя и протянул руку.
Полина вздохнула, отцепила калейдоскоп от пояса и отдала Муромцу. Митя решительно швырнул его на асфальт. Стекло тут же задребезжало и разлетелось, выпустив из плена латунного корпуса целую горсть бусин, стекляшек и блесток. Полина присела и подобрала несколько из них – это и впрямь были обычные бусины с облупленными бочками и сверкающими вкраплениями. Они и образовывали, сливаясь, волшебные приморские города и подводных чудищ.
– А как мы поймем, что удача уже снизошла? – спросила Маргарита, нависнув над ней и тоже разглядывая узоры стекляшек, превратившихся из колдовских частичек калейдоскопа в горстку мусора.
– Ну… – протянул Митя, пожав плечами.
– И что вы тут стоите? – внезапно раздалось у них за спинами.
Потусторонняя девушка в пуховике и натянутой сверху белой футболке с красными буквами на груди уперла руки в бока и насмешливо улыбалась.
Полина пробежала глазами по ее майке и прочла слово «организатор».
– Мне вас по всей Москве ловить?
– Да мы тут… – робко произнесла Полина, понимая, что они смотрятся слишком странно с застывшими лицами и сползшими на лбы масками. – Разбили одну вещь.
– Хм, – протянула девица, но даже это у нее получилось звонко, будто она всю жизнь только и училась, что громко и отчетливо говорить на публику. – Жалко, да! Ну, пошли!
Она махнула рукой, бодро развернулась и зашагала на неустойчивых каблуках через площадь.
Друзья переглянулись и молча двинулись за ней.
За фонтаном, занесенным снегом, и лесом привезенных сюда елок прятался шатер. Девица властно отдернула тканевую дверцу и жестом показала рогатым заходить. Один за одним они протиснулись в душное тепло. Здесь кисловато пахло перезаваренным чаем и бананами. Потемневшие фрукты были вывалены в огромную миску на столе. Тут же выстроились пластиковые стаканчики, коробка с рафинадом и пара упаковок печенья. Проголодавшейся Полине даже это показалось аппетитным.
На краешке стола пристроился ноутбук, за ним сидел сутулый парнишка с заспанными глазами.
– Вот, привела! – гордо сообщила девица-«организатор». – За ними, видите ли, надо по всему городу бегать. Словно не хотят денег.
При упоминании денег Анисья с Севой оживились и уставились на говорившую.
– А эти откуда? – лениво спросил паренек.
– «Уличный театр».
– «Уличному театру» я уже все отдал.
