– Природная аномалия, – подхватил Митя.
– То, что нужно! – воскликнула Маргарита.
– Да, я подумала, что такое место больше всего похоже на реальный портал. Тем более что упоминаний о поместьях или домах, связанных с фамилией Велес, найти не удалось.
– Раз мы ночуем здесь, то можем отметить Коляду, вы не думаете? – предложила Василиса.
Анисья вынула из пакета большой круглый хлеб.
– Не каравай, конечно, и не рогалики от Розалии Павловны, но хоть что-то!
Полина порылась в шкафчиках и нашла несколько толстых свечей.
Друзья еще полчаса сидели на кухне, глядя на дрожащее пламя и допивая чай, а потом переместились в гостиную. На диване высилась гора подушек и сложенных одеял: все это дедушка вынул из кладовой. Диван здесь раздвигался, как и кресло в дальнем углу, так что спальных мест хватало на троих.
– Вы сможете спать в телах животных? – спросила Полина, пока Маргарита выискивала в груде постельного белья наволочки.
– Другого нам не остается, – откликнулась Василиса, вопросительно взглянув на Севу – призванного оборотня.
Анисья устроилась на разобранном кресле, Полина и Маргарита – на диване. На его же спинке уместились пушистый белый кот, белка и коршун.
Свет был давно погашен, Полина лежала и смотрела в окно, краем глаза замечая, как по стенам бегут отражения фар, и никак не могла заново привыкнуть к монотонному гулу – после звонкой тишины Заречья он раздражал. Она повернулась, и взгляд ее наткнулся на старое фото на полке: маленькая девочка в объятиях улыбавшихся родителей. Нужно было скорее заснуть, чтобы завтра подняться пораньше, но сон не шел. Маргарита и Анисья тоже ворочались, глаза белого кота ловили отблески уличного фонаря, и только белочка смешно растянулась на спинке дивана, да коршун спрятал клюв куда-то в перья.
– Здесь дико странно, – не выдержала Полина. Она старалась говорить тихо, но белочка все равно открыла глаза и села, а коршун встрепенулся. Она знала, что повторяет Севины слова, брошенные еще в метро. Ей и тогда показалось, что он снял их у нее с языка.
– Ты о чем?
– Когда я жила здесь, я всего этого не замечала. Как удивительно и… неестественно тут все устроено. Сколько тут пластика и всего неживого.
Мысли ее устремились к земле, которая находилась очень далеко внизу. Вниманию пришлось пробиться сквозь четыре этажа, проникнуть сквозь асфальт и паутину трубопровода, чтобы прикоснуться к чему-то знакомому, пульсирующему и теплому. Магия внутри ее тела отозвалась на это мимолетное соприкосновение, но в тот же миг снова угасла, не получив силы.
– Люди отгородились от природы, как от врага. Покрыли все бетоном и обернулись в пластиковые одежды. Наверное, я говорю банальности… Но именно сегодня я поняла это так отчетливо… Зачем им это? Как так получилось? Как если бы они были птенцами, и покинули гнездо и кормящую их мать, и улетели на голые камни, и стали ходить там, а не летать. И потеряли и корни, и крылья, и силу.
– Бабушка говорит, – внезапно отозвалась Маргарита, – что они выстроили себе новую природу, чтобы пользоваться своей настоящей магией. Смотри, чего они достигли. Технологии позволяют людям общаться на расстоянии, летать в другие страны, исследовать планету и законы природы. Это все мы можем делать с помощью наших сил, а они – нет.
– Они производят вредную еду и лекарства, борющиеся с последствиями. Они посвящают всю свою жизнь работе, чтобы заработать на отдых и врачей, которые вылечат их от приобретенных на этой работе болячек… Это же бред какой-то. – Полина поднялась на локте.
– Поздравляю, ты мыслишь, как колдунья, – улыбнулась Маргарита.
Полина снова упала на подушку. Это место высасывало силы. Ноющая тоска наваливалась сразу со всех сторон… и еще эти фотографии с родителями, которые дедушка держал за стеклянной дверцей шкафа! Казалось, что за каждой вещью скрывается пустота, а длинные вечерние тени на тротуаре живее самих горожан. Количество магазинов, рекламных щитов и мусора, увиденных ею на улице, давило на виски, сжимало когтями дикое сердце. И тут же маячило напоминание: на темной фотографии за стеклом у нее есть мама и папа, а в реальности – ее правильной, естественной, природной реальности – их почему-то давно уже нет.
Она осознала, что и в ее реальности все не так уж гладко. И дело даже не в проклятии, к которому она привыкла. А в том, что сейчас ее окружали друзья, но эта ночь вовсе не походила на то, что когда-то она видела про друзей в кино. Они могли бы весело болтать, есть что-нибудь вкусное и, может быть, пить что-нибудь запрещенное. Смеяться, кидаться подушками, щекотать друг друга и рассказывать сокровенные секреты из детства. Но вместо этого в темноте тонули их неподвижные, притихшие силуэты, и все они молчали, глядя в мутноватое окно. И парень, с которым ей хотелось хотя бы просто дружеских объятий, хотя бы приятельских подшучиваний друг над другом, был самым холодным в мире существом. К тому же сейчас он и вовсе не был парнем – вместо него распушилась хищная птица с бездушными глазами-бусинками. А белка и кот, которые могли бы обернуться двумя людьми и украдкой целоваться, казались такими далекими друг от друга. Полина знала, что между ними всеми есть связь, но она не могла определить ее и назвать. Все привычно-человеческое давно покинуло их круг. Любовь мучила Василису и Митю, но что-то иное мешало им принять ее. За привычной веселостью Маргариты скрывалась череда долгих-предолгих жизней, словно сама вечность шутила ее устами. А ее собственная проклятая душа бросала тень на них всех, и все они прямо сейчас превратились в сгустки необъяснимой, неизученной силы, ради чьей-то прихоти заточенной в хрупкие тела. И они не знали, что делать, будто в этом мире понятных человеческих отношений им уже не было места…
Позволив тоске накрыть себя с головой, Полина отключилась. Во сне она шла по Заречью: все вокруг пряталось под пушистыми сугробами, в ночном небе неистово танцевали снежинки. Когда они присаживались на ее шарф, удавалось разглядеть их фигурные рожки и хитросплетение узоров в сердцевинках. Вьюга закручивалась вокруг валенок, трепала ленты, которыми они были обшиты. Улицу с избушками заливал торжественный перезвон бубенцов. Хотелось кружиться вместе с этой вьюгой, смеяться вместе с толпой рогатых ребят, чьи лица не угадывались за масками. Полина раскинула руки и поддалась воле ветра. Вьюга усилилась и оторвала ее от земли! Она вскрикнула и засмеялась, хватая кого-то за пушистую рукавицу. Повсюду мелькали огни, маски и длинные косы. Эта кутерьма напоминала картинки в латунном калейдоскопе. И все было прекрасно! Торжественно, весело! Она присмотрелась, стряхивая снег с ресниц, и поняла, что летит вовсе не из-за вьюги. Над ней и остальными кувыркавшимися в воздухе колдунами раскинул руки огромный хохочущий старик, чье лицо терялось в вихре льдинок. Его длинные волосы превращались в плети вьюги, борода оставляла на земле белый снежный след, а одеяние сияло звездами.
Нахохлившийся коршун долго смотрел на беспокойное лицо Водяной колдуньи, наблюдая, как постепенно разгладилась морщинка меж бровей, а ресницы перестали вздрагивать. Наконец и он смог уснуть. Правда, ему показалось, что сон длился совсем недолго.
