Василиса постучала сначала в бабушкину дверь, дождалась, пока старушка поправит волосы и накинет шаль, и пошла к маминой спальне. Ирина Станиславовна из-за беспокойства никак не могла заснуть, а потому вышла почти сразу же. Она поспешила вслед за дочерью, охваченная любопытством, вошла в гостиную и замерла, удивленно глядя на небольшой диванчик под окном. Там, совсем уж неудобно примостившись к подлокотнику, будто усталость свалила его с ног за одну секунду, спал Дмитрий Муромец, наследник самого богатого колдовского семейства.
– Ой, – воскликнула Василиса и растерянно оглянулась. – Вообще-то… говорил, что спать не сможет, пока не поговорит с вами. Но что возьмешь с этих ветреных наследников, – пояснила она с улыбкой. – Митя пришел сразу после Вече – после того, о котором вы сегодня весь день судачили. Оно только закончилось и…
– Несчастный мальчик, его надо укрыть, он ведь замерзнет! – всплеснула руками бабушка. – Посмотрите, какой он бледный! А вдруг он заболеет?
– Верно! – Ирина Станиславовна тут же выдернула из корзинки плед и деловито засуетилась над Митей. Тот даже не пошевелился. – А нас потом обвинят, что мы не позаботились о его здоровье! Не тревожьте его, пока он сам не проснется. Не знаю, что ему от нас понадобилось, но лучше обо всем поговорить утром.
* * *
Анисья вернулась в Заречье, не перекинувшись с родителями даже несколькими словами. Одно она знала точно – они ее разочаровали, отказавшись встать на сторону Мити. Она со стыдом узнавала в них себя прошлую – маленькую и глупую, когда бездумно повторяла их слова и внушала Мите чувство долга перед будущей невестой. Теперь же ей стала ясна важность семьи, ее смысл – оберегать и поддерживать своих, прощать их и принимать, заступаться за них, даже если перед лицом общества они совершили ошибку. Митя должен был оставаться их гордостью. Да, иногда он вел себя гадко, как и любой старший брат, но ведь это были мелочи. Все знали – и древние семьи, и воспитанники Заречья, – что нет никого добрее и отзывчивее, нет никого веселее, солнечнее ее брата! И как могла мама поверить в то, что Вещейка украла душу ее настоящего сына? Как она могла чуять в этом теплом, любящем существе чужака? Как она могла не вступиться за него на Вече? Обречь его на многолетнее служение неродной семье? Да даже если Вещейка и впрямь оставила вместо младенца пустышку без души, разве не был такой Митя лучшим представителем Муромцев? Может быть, у них всех следовало выкрасть души, чтобы сделать их такими же заботливыми и сильными, надежными, неравнодушными, как ее брат?
Полина с Маргаритой с нетерпением ждали ее возвращения и удивились, увидев, как она вышла из избушки Яги вместе с Асей Звездинкой и Велес. Анисья была заплаканной и усталой, Ася выглядела и того хуже.
Афанасий принес иван-чай, блины и варенье, но Анисье кусок в горло не лез. Полину и Маргариту больше всего поразил рассказ о Вещейке. О наличии души по сей день спорили и сами маги, а уж бывшим потусторонним все это и подавно казалось странным. Сева, заглянувший в их избушку, отнесся к рассказу с хладнокровием целителя.
– Значит, Митя может считаться не Муромцем только потому, что какая-то тетка гипотетически могла украсть его душу? – возмутилась Маргарита. Она теребила в руках серп с той минуты, как Анисья упомянула о готовности Вещего Олега расплатиться за Митю. Когда в истории прозвучали слова «диадема Мары», Маргарита почувствовала непривычную тревогу, и серп был ее источником: словно посылал сигналы, которые она не могла прочесть.
– Это не просто тетка, – отозвалась Полина, вспомнив Вещейку. – Я думаю, она действительно способна взаимодействовать с такими субстанциями, как душа. Но только разве есть способ доказать, что она что-то сделала с Митей?
– Она предсказала, что настоящий Муромец возьмет в жены Долгорукую, – сказала Анисья. – И представь себе, моей семье этого оказалось достаточно.
– Бред какой-то, – фыркнула Полина. – А что теперь будет с Асей? После того, что стало известно о ее отце…
– Она выглядела убитой горем, – добавила Маргарита.
– Мне кажется, она расстроилась только из-за ценностей, которых лишился Вещий Олег, – сказала Анисья. – А в то, что ее отец сделал что-то опасное, она пока не верит, и я ее понимаю. Всю свою жизнь прожить в семье, на которой, как на одном из столпов, держится Светлое сообщество, и узнать в конце концов, что твой отец строил тайные планы по объединению с Берендеем… О, это новость, к которой сперва надо привыкнуть.
– Но что же с Митей?
– Вы бы видели его лицо, когда родители отказались поддержать его, – процедила Анисья, и голос ее дрогнул. – Никогда этого не забуду! На Вече он разговаривал с раздражением – я знаю, ему не нравятся торжественные речи… Когда же все кончилось, сбежал так быстро, что даже не попрощался со мной, хотя я единственная из семьи за него заступалась. Ирвинг похвалил меня за смелость.
Анисья ушла к себе за полночь. Сева тоже. Маргарита улеглась и приготовилась всю ночь обдумывать услышанное. Но сон внезапно накрыл ее, потянул вниз, в темноту, будто она опустилась не в постель, а в разрытую могилу. Это было жуткое ощущение, из которого хотелось выкарабкаться, но кто-то нашептывал, что сопротивляться не нужно. Теплый запах земли ударил в ноздри, повсюду разлился мрак, гудящие ноги расслабились, приятно утонули в чем-то зыбком. Перед глазами всплыл серп. Он светился в сонном мраке, письмена на рукоятке вспыхивали. Маргарита чувствовала их тепло. Она с трудом восстановила в памяти рассказ Анисьи – непредсказуемая логика сна мешала, но ей удалось ухватиться за ту часть, в которой Вещий Олег расстался с родовым сокровищем, только чтобы спасти Митю. Это требовало ее ответа.
Она поднялась, ведомая нитью сна, повесила на пояс серп, накинула куколь и выскользнула за дверь. Дорога ее лежала к терему Вещего Олега. Мысль о том, что он уже спит, даже не пришла на ум – ведь когда встаешь на истинный путь, все ненужные волнения отпадают сами собой.
Золотистый свет, лившийся из окон терема, показался добрым знаком. Она толкнула дверь и вошла.
Вещий Олег сидел в кресле и гладил волосы жены, голова которой покоилась у него на коленях. Ася что-то зло шептала себе в кулачок, сомкнутые веки ее блестели от слез. Его лицо было задумчиво, даже растерянно, и лишь немного переменилось, когда открылась дверь.
– Маргарита Руян? Чем обязан?
Ася умолкла и выпрямилась, глянув на Маргариту так, будто желала, чтобы та немедленно исчезла.
– Я могу войти? – спросила Маргарита и услышала голос словно со стороны – он лишь отчасти напоминал ее собственный.
Олег всмотрелся внимательнее и побледнел.
– Что ты тут делаешь? – спросила Ася, смахнув слезу.
Олег не сводил с гостьи глаз. Померещилось, что огромная тень за ней обзавелась рогами, похожими на полумесяц, и воздела руки. Миг – и наваждение исчезло.
– Сегодня произошло кое-что важное, – сказала Маргарита, усаживаясь напротив хозяина дома. Перед этим она отцепила от пояса серп и опустила его на край столика у кресла. Вещий Олег тут же пристально на него уставился. – Вы расстались с реликвией, которая передавалась в вашей семье по наследству, ради того, чтобы спасти от печальной участи другого человека.
