Сева снова опустился на траву, чувствуя, что сил в ногах не осталось. Митя потоптался рядом, поглядывая на часы, но в конце концов тоже сел.
– Почему ты думаешь, что не станет? – спросил Сева. Голос его звучал странно, но Митя не подал виду, что удивился.
– Она не такая.
– А какая?
– Да что за вопрос? – Митя вглядывался в Севин профиль и никак не мог понять, что не так. Сева будто ускользал от него, хотя казалось бы: вот он, сидит, живой и привычно-серьезный. – К Полине-то у тебя какие претензии? Она вроде бы ни разу не сболтнула лишнего. Я помню, что вы поссорились, но причины до сих пор не могу понять. И с чего тебя так раздражает то, что она делает? Это же тебя никак не касается.
«Поэтому и раздражает», – про себя проговорил Сева.
– И раз уж мы вспомнили о той ссоре… Ладно, я вспомнил, не мы. Раз уж я вспомнил о ней, должен сказать, что со стороны это смотрелось… странно. Если бы я тебя не знал, то подумал бы, что какой-то парень пытается задеть девчонку, по которой давно сохнет.
– С какой стати? – Сева вздрогнул.
– Ну… в твоих выпадах было столько… нездоровой страсти. Даже как-то неловко было наблюдать. Я бы точно подумал, что ты влюблен в нее и злишься, что она не отвечает взаимностью. Молчи, я знаю, что ты скажешь! Но это выглядело именно так!
– Ну, а если… если бы так и было на самом деле?
Сева не сразу понял, что сказал это вслух. В глазах потемнело, по боку прокатилась холодная капля пота.
– Это такая шутка?
Сева потер пальцами глаза, на мгновение сжал виски. Внутри головы стучало и прыгало. Он не знал, что ответить: признание неумолимо потянуло бы за собой рассказ о том, что он решил сделать для Полины.
– Она знает? – снова раздался голос Муромца.
Сева мотнул головой.
– Почему?
– Почему? Ну, потому что ей до меня нет дела.
– Откуда тебе знать?
– Да я же не слепой. – На этот раз Сева попытался выдавить улыбку. Этот разговор захотелось прекратить.
– Подожди, но ты пытался хоть как-то намекнуть?
– Да… я… Оставлял ей свечи на Покров. И однажды, когда ты писал ей письмо на потусторонний Новый год, приложил коробку сладостей.
– Она же спрашивала, ты ли это, но ты все отрицал.
– Конечно! Ты что, не видел ее лицо? Как будто кто-то подарил ей дохлую крысу, а не печенье!
– Не было такого! – воскликнул Митя и неожиданно рассмеялся. – И ведь это же… случилось сто лет назад! Как долго это длится?
– Что-то во мне изменилось, когда я нашел ее на реке во время животворения воды.
– И за все это время ты ограничился только анонимными подарками? Как, по-твоему, она должна была узнать о том, что ты ее любишь?
– Я не говорил, что люблю ее!
– Нет? – Митя примирительно улыбнулся.
– Я сам не знаю, что это за чувство, ясно?
– Так ты проверь! Хотя бы попытайся! И заодно узнаешь, что она чувствует к тебе. Кто знает, вдруг она так же умело все скрывает, как это делал ты уже… раз, два, три… четыре года!
– Думаешь, это легко?
– Нет, – согласился Митя. – Но это тебе не с Индриком сражаться. Эй, что с тобой? Что, не хочешь парочку советов от романтического гуру? Я готов поделиться своим богатейшим опытом.
Он не спускал с Севы глаз.
– Для начала пообещай, что ничего ей не скажешь. И Василисе тоже. А теперь валяй, выкатывай свои советы, гуру.
– Самым верным будет – попытаться поцеловать ее. По реакции ты поймешь, отвечает ли она тебе взаимностью, и точно узнаешь, что чувствуешь к ней сам.
– Как я могу поцеловать ее, если я ей не нравлюсь?
– Не поцеловать, а попытаться поцеловать. Представь себе, всем, кому не посчастливилось родиться сиренами, приходится через это проходить. Да-да, когда парню нравится девушка, он далеко не всегда знает, взаимно ли это. И порой нужно решиться на отчаянные меры.
– Ты врешь, Муромец… – недоверчиво произнес Сева. – Такого не может быть.
– Ты просто никогда не пробовал ставить себя на наше место, поэтому не веришь. К тому же всегда остается старый добрый способ: можешь просто поговорить с ней и во всем признаться.
– Нет. Ты советуешь то, что мог бы посоветовать враг. Я никогда этого не сделаю.
Муромец улегся на траву и снова расхохотался.
* * *
Полина вынырнула, проплыв всего несколько метров. Она обернулась, но Митю с Севой отсюда уже не было видно. Дыхание ее сбилось, сердце застучало беспокойно, и защита Водяной магии, позволявшая ей проводить на речном дне гораздо больше времени, чем любому другому человеку, исчезла. Сегодня она тренировалась усерднее обычного, потому что тренировки позволяли заполнить ширящуюся в груди пустоту.
Полина тряхнула головой. Слова, которые она случайно услышала от Мити, складывались в странную фразу: «Подумаешь о браке с моей сестрой». Что он имел в виду, спрашивая такое у Севы? Может, ей просто послышалось и сознание таким образом сложило знакомые звуки? Брак с его сестрой… с Анисьей… Какой еще брак? О чем же они говорили? О чем спорили?
Полина нырнула. Нужно было выкинуть их из головы. Почему? Почему ее все еще волновало все, что касалось Заиграй-Овражкина? Она ведь встречалась с Алешей Поповым, целовала Алешу и позволяла ему целовать себя! Зачем же тогда думать о другом? Но от попыток забыть Севу становилось еще хуже. Сердце ныло, по телу разливалась тоска. Она чувствовала к нему столько всего, что сама давно запуталась. Знала точно одно: стоило увидеть его хотя бы мельком, и боль потом длилась еще несколько часов. Ее можно было заглушить тренировками, встречами с Маргаритой и Анисьей, поцелуями с другими парнями, разговорами с Митей и Василисой и размышлениями о том, что происходило сейчас в Тридевятом государстве. А потом все начиналось заново.
Когда она подплыла к берегу, там уже ждала Дарья Сергеевна.
– О, Афанасий все-таки принес полотенце и платье! – воскликнула Полина вместо приветствия и быстро выкарабкалась на берег, не глядя на наставницу. Не хотелось встречаться взглядом: Лиса мигом поймет, что с ней что-то не так. Домовой и впрямь откликнулся на ее просьбу и оставил на пеньке ее вещи.
– Могла бы я подумать, что наступит день, когда Водяная колдунья будет являться на встречи прямо из реки?! – В голосе Лисы слышалась улыбка. Полина знала, что наставница наблюдает за ней и уже считывает волнение по движениям: по тому, как она суетливо растирает руки и ноги, как резко натягивает платье поверх мокрого купальника. – Как ты себя чувствуешь?
«Нормально», – хотела ответить Полина и уже даже открыла рот, но в самый последний миг успела остановиться. Нет. Она не будет больше врать самой себе! Не будет произносить дежурных фраз и делать вид, что с ней все в порядке! Только вот что говорить вместо этого, она пока не знала, поэтому просто обернулась и застыла, глядя на наставницу.
