– Это странно, – подытожил Сева, хмуря брови. – У нас всех – я имею в виду наших общих знакомых – не складывается личная жизнь. Как будто кто-то специально подобрал нас так…
– О чем ты?
– Твои чувства ко мне не взаимны. Твой брат на свою голову влюбился в Василису, но они не могли быть вместе без всех этих скандалов, отлучений от семьи и прочего… Твоя подруга Маргарита… тут вообще все сложно. К ней испытывает чувства наставник. То есть… испытывал, когда был здесь. Сейчас неизвестно, конечно…
– Македонов? – прошептала Анисья.
– Да. Меня к этому выводу привела цепочка случайностей. И она ведь тоже влюблена в него, хоть и боится признаться. Но где он сейчас? Что с ним? Он вернется или нет? А внук Велес? Ты же знаешь, что он сходит по тебе с ума? Он и меня ненавидит только за то, что я тебе нравлюсь и что кто-то стабильно раз в полгода распускает про нас с тобой слухи.
– Так значит, он не просто так несколько раз предлагал мне руку и сердце?
– Конечно, нет. Наверное, однолюб. Не ушел бы к Темным – продолжил бы предлагать. – Сева невесело улыбнулся. – Видишь, у всех как-то неладно.
– А у Полины?
– У Полины? – переспросил Сева, и под веснушками на его щеках проступили два красных пятна.
– Да, ты перечислил всех моих друзей, кроме Полины.
– Ну… она проклята. Это вроде как…
– Верно, со счастливым будущим несовместимо, – согласилась Анисья, опустив плечи. – Ты прав, с нами что-то не так. Но мы слишком молоды, чтобы думать, будто все это навсегда, верно?
Сева дернул подбородком, взгляд его упал под ноги, словно неожиданная и неприятная мысль застигла его врасплох.
– Если уж ты сам вспомнил слухи, которые про нас с тобой распускают… Скажи… сколько девушек у тебя на самом деле было? Я никому не скажу, честно!
Он поднял на нее глаза и почему-то улыбнулся.
– Я бы предпочел сохранить это в тайне.
– Ну, пожалуйста…
– Ладно, но что конкретно ты хочешь знать? Ты сама видела, с кем я встречался, если это, конечно, можно так назвать…
– Я старалась не следить за твоими отношениями, – призналась Анисья. – Иногда была такой наивной, что до последнего отрицала то, что ты завел новую пассию. Но люди вокруг говорили…
– Ты же понимаешь, что правда может кардинально отличаться от того, что болтают?
– Поэтому и спрашиваю.
– Так тебе интересно, со сколькими девушками я спал, так?
Она кивнула, лицо ее запылало. Сева поднял ладонь с тремя отогнутыми пальцами.
– А, нет! – Он отогнул еще один палец. – Четыре. Один случай почти забылся.
– Ты шутишь? – Анисья нахмурилась.
– Я же говорил, что правда может сильно отличаться от слухов.
– Но чтобы так!
– Признайся, к какой цифре ты была морально готова? Двадцать? Тридцать? – Он рассмеялся.
– Но почему… почему ты позволяешь распускать про тебя эти сплетни? – Анисья подобралась, боль вдруг отступила. – Они явно не делают тебе чести!
– Знаю, но тогда мне пришлось бы объяснять всем и каждому, почему девчонки их распространяют, а я старался скрывать свое происхождение. Решил, что такова цена тайны.
– Не понимаю, зачем сочинять такое? – не унималась Анисья.
– Они были под властью чар.
– Но из любви так не поступают!
– Именно. Магия сирен рождает не любовь, а страсть. Помешательство. Страсть хороша, когда идет с любовью вместе, но сама по себе она разрушительна. Не получив сирену как объект вожделения, жертвы использовали любые средства, чтобы этого добиться.
– Это подло…
– Подло, если ты понимаешь, что делаешь. Но когда твой разум затуманен, многое можно тебе простить.
Они замолчали и какое-то время смотрели друг на друга. Потом Сева наклонился и осторожно чмокнул ее в сжатые губы.
– Ну что – друзья? – спросил он, устало улыбнувшись.
– Посмотрим… Я… постараюсь.
Глава шестнадцатая
Купальская ночь
Полина дернула за шнурок звоночка, и дверь открылась в тот же миг, словно Сева как раз собирался уходить и потому оказался на пороге.
– Привет! Я к Даниилу Георгиевичу.
– Он еще занят. Тебе же назначено на полдень?
– Нет, Анисья передала, что ты передал… что… на половину двенадцатого.
– Серьезно? Перепутал! Придется подождать до полудня.
Полина пожала плечами, про себя понадеявшись, что не придется проводить полчаса с ним вдвоем. То, что Евдокия Муромец задумала поженить Севу с Анисьей, привело подруг в шок. Об этом плане они услышали от Василисы, и Полина наконец поняла, о чем тогда на берегу говорили Сева и Митя. Анисья же, вернувшись после встречи с Севой, сказала, что они все обсудили и решили маминым планам не потакать. Она преподнесла это как общее решение и даже привела парочку неоспоримых доводов, почему брак им обоим не нужен. Однако глаза ее были воспаленными. И плакала Анисья еще несколько дней. Никому не удалось выведать у нее, что случилось. Полина даже предположила, что Сева нагрубил или сказал что-то унизительное, но Анисья бросалась на его защиту, утверждая, что он выдал ей лишь несколько своих секретов, о которых она не могла рассказать. Полина еще помнила, как боялась дня, когда Анисья и Сева объявят о свадьбе. И сейчас должна была бы радоваться, что этого не случилось. Но теперь Анисья вызывала столько сочувствия, что Полина простила бы ей даже это замужество.
В ее сумке очень кстати лежала недочитанная книга, но Полина так и не решилась ее достать, потому что Сева зашел в кухню следом и принялся вынимать из шкафчика жестяные банки. Она молча села за стол. Неловкость из-за ссоры на вечеринке Огненных никуда не делась, даже несмотря на то, что Сева сам заговаривал с ней несколько раз и тон его был вполне дружелюбным. Она же предпочитала не смотреть на него, словно боялась, что по одному ее взгляду он поймет, кто отправил ему записку с просьбой прокатить на Вороном. Она и вовсе не хотела заявляться в дом Заиграй-Овражкиных, но на этом настояли и Жаба, и сам Даниил Георгиевич. Во время практики с зеркалами с ней снова едва не случился приступ: она погрузила пальцы в отражение и внимательно прислушивалась к ощущениям. Все было спокойно, пока вдруг во всех зеркалах не мелькнула страшная тень. Маргарита нашла Полину в углу, скрючившуюся и прикрывшуюся руками, дышала она часто и шумно и всхлипывала, в первую минуту даже не узнав соседку в лицо. Вскоре она пришла в себя, но уже к вечеру получила наказ прямо завтра отправиться в Росеник к целителю.
– Как Анисья? – вырвал ее из мыслей Сева. Он смешивал травы в большом чайнике и делал это так тщательно, будто готовил не чай, а сложное зелье.
– Ну… – пожала плечами Полина, отдернув руку от сумки с книгой. – Она расстроилась. И много плакала.
