– У вас связь с Полиной, я правильно понимаю?
Сева зажмурился, понадеявшись, что объяснять все же не придется. Но, кажется, Жабе нужны были подробности.
– Если вы про то, что она помогала мне в обряде превращения…
– Иная связь, Сева.
– Нет! – выпалил Сева. – Но…
И это «но» объяснило гораздо больше. Целитель снова склонился над ним:
– Вам нужно отлежаться два дня. Только спать, пить успокаивающий отвар и никуда не выходить.
– Почему именно два?
– Потому что через два дня вы поведете Полину на целебную росу.
– Росу?
– Заиграй-Овражкин, не пугайте меня. Вы знаете, про какую росу я говорю. Вы разве не видите, что мир сошел с ума? Планеты встают в ряд тогда, когда мы все погрузились в траур, когда на носу Посвящение и когда Темные… – Он осекся. – Росеник уже зацветает, разве вы не чувствуете? Это последний шанс помочь Водяной колдунье… Следующего приступа она не выдержит.
«Но почему именно я?» – хотел спросить Сева, но понял, что ему незачем это знать. Он сможет немного времени провести с Полиной, а это главное.
– Ложитесь вон на ту кровать и засыпайте. Вам предстоит ночь плохих снов, – приказал целитель, вытащив откуда-то тонкое одеяло и прикрыв им нагое девичье тельце.
– А когда я проснусь, все это покажется бредом? Неправдой? Ведь так? – Сева почувствовал острую резь в глазах.
– Хотел бы я вам такое пообещать, – проговорил Густав Вениаминович.
Глава восемнадцатая
Пустые холмы
Полина с трудом поднялась с кровати. За окном едва забрезжил рассвет. Она постаралась вдохнуть как можно глубже и сконцентрироваться на запахах: деревянных стен, легкого дымка ночных костров, влажного благоухания разнотравья. Но как только внимание вернулось обратно в тело, ноги ее едва не подкосились.
– Тихо-тихо. – Маргарита подхватила ее и закутала в льняной халат. – Ш-ш-ш. Стоишь?
– Стою, – вяло кивнула Полина.
– Умойся, станет легче. Ну, молодец. Я дождусь тебя, и вместе пойдем завтракать.
При упоминании еды Полину замутило, и она оперлась на раковину.
– Овражкин ждет тебя у крыльца.
– А? – Полина была так слаба, что не почувствовала ничего, кроме легкого любопытства. – Почему он?
– Не знаю. Жаба сказал, что Сева отведет тебя на росу. Не волнуйся, половина Заречья уже на ногах и собирает ее для будущих обрядов. Так что тебе вряд ли придется болтать с нашим неразговорчивым другом.
Полина пожала плечами.
Маргарита вывела ее на крыльцо и передала сонному Севе, который и впрямь уже сидел на ступеньках. Волосы его были взъерошены, лицо не выражало даже намека на сочувствие. Говорили, что новость о смерти Лисы превратила его в еще более молчаливого и замкнутого.
– Она еле стоит на ногах, – шепнула Маргарита, сдаваясь под его холодным взглядом.
Сева кивнул, и они с Полиной побрели поперек исхоженной тропинки.
В его присутствии Полина приободрилась. Она обхватила себя руками, ежась от утреннего холода. Невидимая тропка вывела к поляне, надежно укрытой со всех сторон деревьями, которые напоминали пухлые зеленые облака. Под ногами бежали реки незнакомых желтых цветов, и повсюду тускло мерцала роса, словно кто-то не скупясь полил траву из лейки.
– Подойдет, – пробормотал Сева.
Полина скинула халат.
– Что нужно?
– Нужно искупаться в росе. Можешь просто лечь. Можешь… кататься по траве, – сказал он без тени улыбки, словно ему и впрямь было все равно, что она станет делать. – Главное, чтобы как можно больше росы попало на кожу, а потом высохло.
– Снимать? – Полина указала на ночную сорочку.
Сева несколько мгновений смотрел на нее молча, а потом ответил:
– Не думаю, что это обязательно. Но… как хочешь.
Не в силах больше стоять, Полина присела и, справившись с головокружением, улеглась. Ледяные капли одна за одной начали скатываться с травинок и шлепаться на кожу и тонкую ткань. Она судорожно растерла их по рукам, пытаясь справиться с волной дрожи.
Сева стянул рубашку, постоял, будто раздумывая, что делать со штанами, в конце концов остался в них и устроился в траве неподалеку.
Четверть часа прошла в молчании, пока Полина, наконец, не подала голос:
– Если я засну… ничего? Так можно?
В ответ Сева пожал плечами, но она этого, естественно, не увидела. Глаза у него тоже слипались, в голове гудело – от осознания всего произошедшего, от близости Водяной колдуньи, от жалости к ней, от ее вопроса, снимать ли ей рубашку. Он больше не понимал, что чувствует. Больше не знал, какие эмоции в нем есть и есть ли они вообще. Не смог бы точно сказать, чего хочет. Не чувствовал собственного тела. Только отчетливо досаждала крупная дрожь, которая била ее тельце где-то в полуметре от него. Еще немного, и она вызвала бы ярость.
К счастью, Водяная колдунья завозилась в траве и проворчала:
– Хотя как тут заснуть, на таких кочках.
Сева наугад протянул руку и поймал ее запястье.
– Можешь положить голову на меня. – Он закрыл глаза, чтобы не видеть выражения ее лица, если она откажется. И уже готов был отвернуться, как вдруг что-то дрожащее прижалось к нему с правого бока и уткнулось холодным носом в плечо. Он осторожно выдохнул. И старался больше не дышать, чтобы не спугнуть этот морок.
Полина даже не успела подумать над его предложением. Дыхание перехватило, в груди задергало. Она пристроила голову на Севиной руке, одернула ночнушку и неожиданно легко забылась сном.
Когда она проснулась, то перед глазами предстало то же сизое небо, а под головой все еще ощущалась чужая рука. Роса так же блестела на кончиках высоких травинок, а это значило, что сон был короток. Разбудил же ее въедливый Севин взгляд. Он без стеснения разглядывал ее лицо с таким требовательным видом, будто уже целую вечность ждал от нее слов и действий.
– М-м? – Она убирала с лица спутанные волосы.
– Скажи, почему я тебе не нравлюсь?
Полина содрогнулась. Дрема до конца не спала, а потому вопрос показался совсем уж нелепым.
– Нет… почему ты так думаешь? Ты мне нравишься, – выдавила она, пытаясь сказать это так, чтобы он верно истолковал ее ответ. – Ну, не в смысле, что ты мне нравишься, а в смысле…
– Брось, это же видно. И потом, мне Анисья говорила. Да-да, передавала с твоих слов.
– Ты не так понял. – Полина все же решилась повернуться. Она впервые видела его лицо так близко. А главное – не мельком, не случайно. И как тут теперь собраться с мыслями? Еще секунду назад был страх. Было волнение. Слабость. А теперь вдруг все кругом наполнилось медом ее снов. Ее слабое пустое тело словно подменили во время этого короткого сна. Тепло закрутилось в животе, прилило к голове, обожгло потрескавшиеся губы, она почувствовала, как досаждающе трется грудь о грубоватый лен ее мокрой рубашки, как незнакомо и приятно пахнет чужая кожа. – Если вырвать слова из контекста, то и впрямь можно подумать, что я такое говорила. Но на самом деле…
