– Расскажи мне еще что-нибудь, – раздался Полинин голос: оказалось, что она тоже не спит. – О детстве. О себе.
– Лучше расскажу о тебе. Твой отец жив, ты знаешь?
И он принялся вспоминать, как нашел его карту в Здравнице, как они с Муромцем долго не могли решить, имеют ли право говорить ей, как хотели сбежать и разыскать лечебницу потусторонних, где его содержат. Полина плакала то ли от радости, то ли от обиды, что никто не рассказал ей раньше, а он обнимал ее вздрагивавшие плечи, гладил по волосам, целовал в висок, в соленую щеку и снова проваливался в забытье.
Пролетело несколько дней, Маргарита должна была вот-вот вернуться, а свадьба друзей становилась все ближе. Одним прекрасным утром Сева вдруг почувствовал, что недуг позади – за ночь шрамы не оставили на рубашке ни одного пятна и затянулись прозрачной кожицей. Полина во сне улыбнулась. Он склонился над ней и поцеловал. Ему и до этого хотелось целовать ее, но он был так слаб, что ничего, кроме осторожной нежности, вложить в поцелуй не мог. А теперь вдруг тело налилось тяжестью и нетерпением. Полина вздохнула, обвила его руками. Именно тогда-то и распахнулась дверь, на пороге застыла Маргарита – через секунду она уже хохотала над их сонными лицами и взъерошенными космами. В тот же день приехал снимать мерки для Полининого платья Ламанов, и Севу выгнали из избушки до самой свадьбы.
Теперь же он смотрел на Водяную колдунью, на ее короткие волосы, на вспыхнувшие губы и щеки и хотел только одного: скорее убедиться, что она не передумала насчет него.
– Сева, очнись! – шикнул Муромец. Вокруг засмеялись. – Мне нужна твоя помощь!
– Оу, не так быстро! – возразила Маргарита и выставила руку, перегораживая проход. – Вы и так слишком уж очаровали гостей и заморочили им головы: что-то больно легко вас пропустили.
– Мы дали им денег, – отмахнулся Митя, и по двору снова разлетелись смешки.
– С нами это не пройдет, – сказала Анисья. – Рассказывай, зачем пришел, братец.
– За Василисой, конечно. Нам с ней надо срочно пожениться.
– Не думаю, что это хорошая идея, – ответила Полина и покачала головой.
– О Ярило, ты отрезала волосы! Выглядит круто! – воскликнул Митя. – Постой… что? Почему идея не очень?
– Понимаешь, раньше мы с Василисой постоянно гуляли, ходили на вечерницы, делились тайнами. И вообще много времени проводили вместе. А потом появился ты и увел ее. Не вижу для нас выгоды в этом браке.
Анисья с Маргаритой дружно закивали.
– Так и знал, что от вас придется откупаться! Овражкин, ау?
Сева раскрыл мешок, и Митя вынул самое тяжелое, что лежало на дне, – книгу.
– Это тебе. – Он протянул ее Маргарите, и та вмиг узнала Звездницу с серебристыми уголками и тонкими золотыми узорами, что выстраивались в силуэты небесных светил. – Благодаря тому, что Серп Мары начал просыпаться именно в твоих руках, мы смогли отыскать и разгадать карты подземелий и отправиться туда, куда непосвященным был закрыт вход. Это запустило цепочку важных событий. Уверен, мы встречаемся с тобой не в первый раз и, наверное, знали друг друга в других жизнях и других мирах – если ты нас не дуришь и они все-таки существуют. Но я точно хотел бы сохранить нашу дружбу хотя бы в этой жизни. О боги, да ты что, плачешь?
Маргарита прижала книгу к груди, спустилась на одну ступеньку и обняла его за шею. Гости одобрительно зааплодировали. Митя поднял голову и на этот раз посмотрел на Полину. Она хитро улыбалась, уперев руки в резные столбики, чтобы он не смог пройти.
– Ну ладно, Водяная колдунья, – усмехнулся Митя. – Держи.
Из мешка появился кинжал в инкрустированных бледными голубыми камнями ножнах.
– Анисья сказала, что Берендей украл твой браслет из Глаза морского чудища, который мы когда-то тебе дарили. Я, конечно, надеялся, что в Заречье он явится в этой безделушке и мы ее тотчас отнимем обратно, но… в общем, кинжал с Глазом точно лучше браслета. Кинжал вообще вещь нужная, правда? Тем более за тобой теперь постоянно таскается опасная нежить.
Девчонки прыснули, Сева одобрительно улыбнулся.
– Что? Да я про Левиафана! – заявил Митя, рассмешив и Полину. – Боевая магия тебе недоступна, но то, что ты умеешь, во сто крат важнее. И пусть кинжал тебе на самом деле никогда не пригодится, разве что – резать крапиву.
– Ну… ладно, только ради крапивы. – Полина приняла подарок и расцеловала Митю в обе щеки.
Митя поднялся выше и оказался лицом к лицу с Анисьей.
Невозможно было не заметить их внешнюю схожесть: то, как одинаково они улыбались, как волосы прыгали завитком надо лбом, а потом падали волной к уху, как выступали скулы и чуть задирались подбородки во время разговора. И невозможно было не почувствовать их внутреннюю разность, которая не укладывалась в слова.
– А для тебя, сестричка, у меня ничего нет, – тихо сказал Митя, и все замерли, прислушиваясь. – Потому что нет в этом мире такой вещи, которая смогла бы тебя подкупить. И нет такой, которой можно было бы выразить то, что ты для меня значишь.
Анисья не дрогнула, только влажно блеснули ее глаза и уголок рта дернулся.
– Но я могу пообещать, что всегда буду в тебя верить и всегда останусь на твоей стороне, как сделала ты в самый трудный для меня момент. – Он склонился, взял ее лицо в ладони и что-то зашептал ей на ухо.
Анисья закрыла глаза, ее губы дрожали, по щекам катились слезы. В конце концов оба они соприкоснулись лбами и стояли так несколько долгих секунд.
– Василиса – моя лучшая подруга. Если я и могу кому-то доверить ее счастье, то только тебе, – проговорила Анисья едва слышно.
Полина украдкой смахнула слезинку и отступила, не в силах больше наблюдать за трогательной сценой. Севины руки сомкнулись у нее на плечах, на обнаженной шее вспыхнул быстрый поцелуй.
Митю уже встречала Ирина Станиславовна. Милослав поколдовал и над ее прической. В светлом платье с открытыми плечами она вдруг показалась совсем молоденькой, словно приходилась Василисе старшей сестрой. Митя собрался было пошутить, но вдруг разглядел в приоткрытой двери узор старинного свадебного покрывала и осекся. От волнения сдавило горло и сердце запрыгало в груди весело и бестолково.
– Мальчик мой. – Колдунья по-матерински обняла его и погладила по волосам. – Я должна была бы соблюсти традицию и сказать, что отдаю тебе свою дочь, но эта фраза мне не нравится.
– Потому что это вы берете меня к себе? – все-таки пошутил он.
Ирина Станиславовна засмеялась и возразила:
– Нет, потому что наблюдала за вами и поняла кое-что важное. Такие слова не подходят вашей паре. Я вижу, что рядом с тобой Василиса будет принадлежать только самой себе и навсегда останется свободной. Я вижу, что, несмотря на вашу нежную привязанность, вы в первую очередь уважаете друг друга. И говорите друг с другом так честно, как ни с кем не удавалось говорить мне самой. И, знай, Митя, я горжусь тобой. И мой дом – теперь и твой тоже.
