– И потому… она, – Вещий Олег указал на Маргариту, голова его чуть склонилась, – обратила меня Змеем и наделила силой, о которой я не просил. Владычица знает больше, чем я сам. Больше, чем вы.
Все уставились на Маргариту. Глаза Агаты задумчиво сощурились, пытливо скользнули по ней. Маргарита выдержала взгляд, но не произнесла ни слова. Александр Владимирович неожиданно положил руку ей на плечо, и Вещий Олег улыбнулся.
– Союз Стихий возник не для того, чтобы защитить Заречье от вторжения, – произнесла Маргарита, и Митя признал, что за мгновение до этого точно такая же фраза пришла и в его голову. – Наставники и воспитанники справились бы с этим сами. Союз Стихий явился, чтобы остановить обе стороны. Чтобы избежать смертей. И дать всем время подумать.
– Магии крови никогда не свершаться на земле Заречья, – подхватил Митя. – Мы и дальше будем нести свет и развивать лишь те силы, что не причиняют другим вреда. Но наши связи с остальным миром пришло время пересмотреть.
Сцена вдалеке ослепительно вспыхнула, воздух над ней засеребрился, и гости, собравшиеся вокруг Олега, не могли этого не заметить. Полина только-только успела сбежать от Яромира Рублева и теперь замерла на полпути к танцполу. Звуки полились прямо из-под земли. Оборачиваться начали все: и молодежь, что играла в ручеек и целовалась по углам, и степенные старейшины с семьями, и Василисины соседи по Небывалому тупику. Музыканты колдовали над струнами, а напротив прожекторов уже один за одним вырастали силуэты в высоченных рогатых кичках. Девушки были одеты в черные платья с широкими рукавами. Они ручейками спускались вниз и, кружась, двигались прямо к столам, напоминая угрюмых ирийских птиц: Гамаюн, Сирин, Алконост, Рарога. Полину это заворожило. Гости из свиты Марьяны и Николая еще вели светские разговоры и не обращали внимания на музыкантов – танцовщицы первым делом двинулись к ним. Они кружились неистовее, их черные юбки вздымались волнами, и, хоть музыка оказалась медленной, многим захотелось пуститься вслед за ними в пляс. Танцовщицы сразу вычисляли таких и вытягивали на помост: добровольцы, не сговариваясь, сбивались в парочки.
Свет снова вспыхнул, звуки нарастали и резко опадали, и наконец в них вплелся бархатистый голос Златовласки. Полина вслушивалась в слова, а взгляд ее то и дело выхватывал в толпе рогатые кички и черные волны юбок. Одна из девушек подплыла к Василию Ильичу Муромцу и Николаю Долгорукому, которые продолжали беседовать, и выдернула у них из рук тарелки с остатками еды. Пока они приходили в себя от изумления, она ссыпала объедки в правый рукав, а в левый вылила медовуху, которой Долгорукий только что собирался угоститься. Оказалось, что это происходит повсюду! Девицы хватали со столов недоеденные пирожки, опрокидывали в рукава стаканы кваса, чем приводили гостей в недоумение. А голос Полонеи становился все слаще, все призывнее, и взгляды мужчин из удивленных становились мягкими и игривыми. Колдуны, даже Василий Ильич и старик Рублев, начали озираться в поисках партнерш для медленного танца.
Сцена озарилась красной вспышкой. Барабаны грянули так, что танцующие подпрыгнули и захохотали. В этой суете сразу несколько кавалеров нашли себе дам. И все же гостьи, что пришли сегодня вместе с Романовым и Долгорукой, расступались, отказываясь танцевать, пока их мужья неожиданно закружились с женщинами из Небывалого тупика или воспитанницами Небыли. И тут настала очередь Полины вздрогнуть и едва не выронить бокал – благо, рогатая птица успела его выхватить и вылить вино в рукав. Голос Полонеи умолк, вместо него полился другой – мужской. Негромкий, вкрадчивый, низкий. Захотелось прислушаться.
На другой стороне от сна
Разнотравье да лес густой,
Равноденствие и весна.
Там и встретимся мы с тобой
[3].
Где-то рядом засмеялась Василиса, взяла Полину за руку и вытащила на переполненный танцпол. Женщины шли за ними, плавно покачивая бедрами, и уже сами выискивали кавалеров, невзирая на разницу в статусе, богатстве и возрасте. На сцене в черных перьях и блестках, как и сама Полонея Златовласка, сидел с гитарой Сева. Глаза его были закрыты, и он не просто пел, нет – он плел магию. Оттого так томно смеялись люди, так нежно касались друг друга и так страстно прижимались после. Даниил Георгиевич танцевал с Ольгой Феншо и про себя усмехался. Полина втиснулась между Митей и Василисой, прервав их объятия, и с ними вместе наблюдала за трогательным танцем Анисьи и Димы, и за Маргаритой со Странником, которые так близко склонились друг к другу, что их лиц не было видно за темными волосами.
Где сокрыта ведунья стать
Будем ждать тебя, будем ждать
Не во имя, так вопреки
По ту сторону реки.
Девушки в кичках одновременно взмахнули руками. Гости, заметившие это, пригнулись, ожидая, что их обдаст вином и медом, но из левых рукавов вылетели горсти алых звезд и зависли прямо в воздухе. Они взмахнули еще раз, и из правых вылетели призрачные китоврасы, искусные терема и прыткие тонконогие кони с расписными каретами. Восторженные крики заглушили музыку.
– Овражкину пора бы заканчивать песню, а то вечер пойдет не по плану, – заметил Митя, тоже рассматривая гостей.
– Можно к вам в хоровод? – вдруг вклинился Матвей – друг Василисиной мамы, и постарался перекричать дуэт Полонеи и Севы. – Детки, мы вот что подумали! По-моему, Ирочке стоит переехать ко мне, у меня славный дом, и одному в нем живется невесело. Бабушку мы тоже готовы перевезти, если она захочет.
– Что? Вы оставляете нам дом в Небывалом тупике? – взвизгнула Василиса, не веря своим ушам.
– Пора нам строить свою семью, и вы без нас будете чувствовать себя свободнее. Сможете приглашать всех своих друзей!
– Бабушку мы оставим себе! – Митя глянул на Василису. – Какой же дом без бабушки?
– Они и сама не переедет! На старости лет выпал шанс пожить вместе с Муромцем! Думаешь, она его упустит?
За столами почти никого не осталось. Лишь редкие гости не пошли танцевать и наблюдали за чудачествами Златовласкиных плясуний издалека.
– О чем они там шепчутся? – произнесла пожилая дама с копной седых кудрей, придирчиво оглядев молодоженов, которых окружило несколько человек.
– А вам-то что теперь, Марья Васильевна? – ответила ей вторая – прямая и высокая. Ее глаза были подведены черным, пальцы в перстнях сжимали ножку бокала.
– Он, между прочим, не перестал быть мне внуком! Я волнуюсь: он совсем ничего сегодня не ел! – Теперь она так же придирчиво зыркнула на собеседницу. – А ваш где?
– Да вон, на сцене, мой красавчик! Сводит с ума девчонок!
– Так Сева – ваш внук? – К ним подошла еще одна старушка. – Приятно познакомиться! Я Мариетта.
– О, великая Мара, и вы здесь. – Анна Андреевна закатила глаза и плеснула ей сбитня. – Ну, так выпьем же. За счастье молодых. И старых.
