Покинув библиотеку, Сева шел по взгорью. До Боевой магии оставалось еще немного времени, и он хотел обо всем подумать, разложить в голове то, что услышал от Муромца и Морского дядьки, возможно, найти что-то общее в их историях. Но тут вдалеке показалась Дарья Сергеевна. Сегодня утром Сева видел ее в столовой в компании бабы Луцы. Луца расчесывала ей волосы костяным гребнем, и обе они смеялись.
Сева догнал наставницу.
– А! – Лиса приветливо погладила его по плечу. – Как поживаешь? Понравился целитель из Шамбалы?
– Да, понравился… – Сева замялся. – Но меня мучает один вопрос, и он совершенно не дает сосредоточиться на практиках.
– Неужели? И что же за вопрос?
– Вы знаете, что происходит на женской магии? На этих кругах, куда Луца забирает девушек, а иногда и парней?
– Есть некоторые догадки, – ответила Лиса. Севе показалось, что он впервые с начала осени видит ее такой расслабленной. В груди поднялась волна благодарности: не зря он был так привязан к Лисе. Ее честный ответ сейчас значил для него очень много.
– Луца приглашала на эти встречи всех женщин, в том числе гостей – она сама говорила.
– Верно, – кивнула Дарья Сергеевна. – И я тоже там была. Но все, что я видела, – это обычный сестринский круг, когда девушки работают вместе над заклинанием или делятся личными переживаниями, поддерживают друг друга.
– Но зачем же им нужны парни? Они тайком увели из башни Муромца! – нетерпеливо воскликнул Сева.
– Ой! – Лиса отскочила, задев Севу локтем: из-за белого валуна вдруг вынырнул Маливиничок. – Егор! Ну и напугал! Как поживаешь? – Она облегченно выдохнула и обняла бывшего зареченского наставника.
– Я сейчас очень занят, – деловито ответил Егор Алексеевич и выразительно посмотрел на Севу. – Очень занят. Иду по важному делу!
– Хорошо, не станем задерживать, – понимающе кивнула Лиса. – Заходи вечером на чай. Отказы не принимаются.
Она посмотрела ему вслед и снова повернулась к воспитаннику.
– В том, что открылось мне на женском круге, не было ничего необычного – мужчине завязывают глаза, сажают в центр и просят настраиваться на разные образы. Девушки в это время работают со своей энергией, пытаются запомнить, как она взаимодействует с энергией мужской.
– И все? Так о чем же тогда ваши догадки?
– О том же, о чем и твои, – сказала Лиса. – Что нам показывают совсем не то, ради чего это все затевается.
– Вам удалось что-то выяснить?
– Выяснить? Я не собираюсь этого делать… – Дарья Сергеевна покачала головой.
– Но почему?
– Если они решили, что нам не следует об этом знать, то нужно им верить. В Заречье тоже есть темы, на которые мы не говорим. Не из вредности, конечно, а ради безопасности воспитанников. Или для того, чтобы сработала определенная магия. Полагаю, местным женщинам есть что скрывать, и, пока они сами не захотят с нами поделиться, выпытать ничего не удастся.
Сева хмыкнул и отвернулся к морю.
– Но я рада, что тебя это так зацепило.
– Почему?
– Ты выглядишь оживленным. Я волновалась за тебя, особенно с тех пор, как мы покинули Заречье. Над тобой сгущалась тьма.
– Какая еще тьма? – спросил Сева, нахмурившись.
– О, ты знаешь, о чем я. Ты знаешь. Мне неведомы твои переживания. Но эту тьму, высасывающую жизнь, я чую за версту. Мне много раз хотелось напомнить, что ты можешь поделиться со мной всем, что у тебя на душе. Но я так и не сказала этого, потому что понимала – ты не поделишься. Это тьма, с которой ты должен справиться сам, в одиночку. Я рада была бы предложить тебе руку, на которую ты можешь опереться. Но ты не согласишься, правда ведь?
– Я не…
– Нет-нет, только не делай вид, будто не понимаешь, о чем я. – Она печально улыбнулась. – Я не вынуждаю открывать мне твои тяжкие думы. Я лишь желаю напомнить: ты не один. Я всегда рядом.
– Спасибо.
– Если что-то выяснишь о Луце и ее практиках, дай мне знать. – Она подмигнула. – А теперь иди. Не хочу, чтобы они решили, будто я тебя выделяю из других воспитанников и потому прихожу на Боевую магию с тобой под руку.
* * *
Осень позолотила листву. Юные березки зазвенели листиками-монетками, воздух наполнился прохладой. Рябины тоже обрядились в мед и янтарь. Осень в Заречье была ни на что не похожа. И сейчас ни Василиса, ни Анисья не захотели бы оказаться в Небыли или Зорнике. Эта пора здесь казалась совершенно особенной, она полнилась легкой светлой грустью. В сентябре возобновлял встречи клуб любителей потусторонней литературы, парни и девушки собирались в беседках чуть ли не каждый вечер, чтобы спеть под гитару любимые песни. Воспитанники бегали в лесок за опятами и зарисовывали в своих Ярилиных рукописях каждую увядающую былинку и каждый гриб.
Сквозь дробные, ставшие полупрозрачными рощицы несколько раз в неделю воспитанники стекались к самой большой поляне. Боевая магия теперь никого не удивляла, как и новенькие, прибывшие из других городов. Когда Василиса и Анисья выходили из избушки, внизу их уже ждал Рома, а по дороге неизменно присоединялся Наум. На перекрестке они подхватывали Забаву и Емелю и дальше шли вместе.
Наум начал искать встреч с Анисьей почти сразу, как только появился в Заречье. До этого они были знакомы, но виделись всего два или три раза, да и то – в детстве. Он был выходцем из уважаемого рода, появившегося еще при основании Небыли, и их семьи не могли друг друга не знать. Василиса втихаря наблюдала за ними и гадала, что расскажет Наум об Анисье своим друзьям в Дивноморье или на сборищах Небыльского высшего общества.
То, что Наум появился здесь в не самый лучший для Анисьи период, определенно должно было повлиять на его впечатления. Он везде таскался за Анисьей, галантно подавал руку, внимательно слушал ее рассуждения, а иногда даже пытался заигрывать с ней, но все было тщетно. Анисья позволяла ему поддержать ее, отряхнуть плащ и с аппетитом ела то, что он приносил за ее стол в столовой. Но если бы оказалось, что она даже толком не запомнила его лица, Василиса бы не удивилась. Она еще никогда не видела подругу такой сосредоточенной на Боевой магии.
Когда Анисья не оттачивала мастерство колдовства, она сидела, уткнувшись в книги. Читала старинные поэмы и современные рассказы потусторонних, а еще с интересом копалась в исторических эссе и легендах, надеясь узнать что-нибудь о Бусе или о руне из Вести Семи Богов. Наум ей не мешал, и в этом была его главная ценность. Иногда он даже подкидывал любопытные идеи.
С коммуникативным колдовством у Анисьи до сих пор не клеилось, хотя Наум – Огненный маг – еще и отлично подходил для совместных тренировок. Возможно, все это он принимал за знаки внимания, и Василиса никак не могла решить, стоит ли ей вмешаться и снять с него розовые очки.
Сама она познакомилась с Ромой, он был ее партнером на Боевой магии, словно Заречье подсунуло ей кого-то для того, чтобы утешить. Она вроде бы давно смирилась с тем, что ей никогда не быть вместе с Митей, и даже его отъезд случился вовремя – как сказал Илья Пророк, столкнувшись с ней на тропинке: «С глаз долой, из сердца вон». Она почти не думала о том, что их связывало, научилась вновь улыбаться, радоваться каждому новому дню, вот только иногда весь мир будто накрывало ледяной волной, становилось больно и трудно дышать. Анисья замечала это, оборачивалась, и в ее глазах проскальзывало до того знакомое выражение, что Василисе становилось только хуже. Анисья походила на брата не только взглядом. С каждым годом в них появлялось все больше сходства. И то, как она хмурилась над книгой и как ловко уворачивалась от заклинания, – все это напоминало о Мите. Поэтому Василиса ухватилась за Рому как за спасительную соломинку. С недавних пор он стал провожать соседок на Боевую магию, и Василиса этому не противилась. Анисья же почти его не замечала, а один раз и вовсе назвала Наумом.
