– С ней все в порядке? Она здорова? – взволнованно спрашивала Лиса. – Ее никто не ранил? Приступа не было?
– Говорят, верлиоки разорили дома водяных чертей, а у тех были детеныши. Один такой теперь таскается за Водяной колдуньей, – снова раздался голос друга.
– Верлиоки проснулись? – Мила не могла поверить услышанному. – Они проснулись, и их все видели? А я здесь?
«И я здесь, – думал Сева сквозь сон. – Придумываю жалкий план с приворотом, пока там ей кланяются древние чудища».
Он вспомнил объятый дурманом Дивный сад, терпкий напиток в маленькой чашке, масло персиковой косточки, что отпечаталось у него на лбу, танцы среди лент и бессмысленное стихотворение, что рассказала ему Агата. Равноденствие на юге было праздником жизни. Да здесь все праздновало жизнь! За исключением жутких каменных статуй, появившихся на набережной… Вот они-то отлично вписались бы в ритуалы Китежа, о которых Муромец тоже поведал со слов сестры, а та – с рассказов Маргариты. Там была кровь. Много крови. И сейчас он вдруг отчетливо ощутил ее запах. В Полнолуние чутье обострилось. Металлические нотки наполнили воздух, стелились вдоль тропинок, по которым плавно ступали девушки. Это сирена где-то внутри него, откликаясь на природные ритмы, хотела выйти на охоту, но ее желания были настолько слабы, что не могли на него повлиять. Запах крови мешался с морским ветерком. Мир снова помутнел и рассыпался на осколки, и это встревожило Севу. Ветер принес неясный шорох. Сева опять открыл глаза.
На этот раз шорох не померещился: вокруг кровати застыло несколько фигур. Луна освещала их головы, но лица были спрятаны под причудливыми полупрозрачными масками, сделанными не то из ракушек, не то из перламутра. Девушки были одеты в длинные красные накидки. Озноб усилился. Перед глазами встало еще не успевшее остыть и погаснуть воспоминание о каменных изваяниях на берегу.
Одна из девушек протянула ему свернутую куколь. Сева, осознав, что это не сон, вылез из постели и спрятал наготу под шерстяным плащом – стало ясно, что никакую другую одежду ему не дадут. Другая колдунья вынула из-за пазухи платок и туго завязала ему глаза. После увиденного вчера на набережной стало по-настоящему страшно. Леля явно передала остальным, что он приблизился к тайне острова, но ведь ничего запретного он все-таки не сделал! Вряд ли они собирались превратить его в одну из каменных статуй…
Мир сузился лишь до звуков, запахов и прикосновений. Севу повели вовсе не к двери, а к той стене, на которой сверкал прямоугольник лунного света. Его правую руку держала маленькая прохладная ладонь, тонкие пальчики осторожно раздвинули его пальцы и переплелись с ними. Левая же рука оказалась во власти горячей ладони чуть побольше. Эта колдунья держала его уверенно и крепко, и именно ее воле он подчинился. Запах крови усилился. Девушки, не сбавляя шага, затянули наговор. Они покинули комнату, но не через дверь и не по короткой лестнице, ведущей к крыльцу, – словно прошли прямо сквозь стену и оказались во дворе. Ночной ветер за стенами башни был почти ледяным. Сева ловил его потоки всей поверхностью тела. Было любопытно, куда его ведут и зачем, но он ничего не спрашивал: знал, что они не ответят. К тому же мешал страх. С самого пробуждения он понял, что сопротивляться девицам не сможет и не станет. Зато завтра можно будет разыскать кого-нибудь из местных парней, кого так же посреди ночи уводили, и сравнить свои ощущения. Если, конечно, все эти парни не превратились в каменные статуи… А, черт! Снова!
Тропинка побежала вниз, с нее посыпались мелкие камни. Плеск моря становился все громче. Девушки не переговаривались, но он понимал, что на некоторых уже начали действовать его чары. Сирена в нем оказалась сильна – ее будили их кровь и его собственный страх.
Наконец, вся процессия спустилась на берег. Ветер тут стал плотным и влажным, он доносил соленые брызги и ерошил волосы. Он пах осенью. Идти по камням с закрытыми глазами оказалось больно, но пришлось-таки сделать несколько шагов: его подтолкнули в спину, но вскоре остановили. Чьи-то руки сдернули с него куколь. Сева безропотно поддался. Он, конечно, шутил о чем-то подобном, когда пытался выведать у Муромца, что с тем делали на женской магии, но не ожидал такого поворота на самом деле.
Девицы повели его по острым камням вдоль берега. Наконец его колени во что-то уперлись. Он вытянул руки: под ладонями заскользил рельефный камень. Наверное, его подвели к скале, нависавшей над морем. Повинуясь прикосновениям, он прислонился к камню спиной, устремив невидящий взгляд к морю. По звукам он понял, что колдуньи достают что-то, разворачивают и передают друг другу. В следующий миг его запястья и щиколотки обвили мягкие тяжелые путы. Его привязывали! Не сдержавшись, Сева дернул рукой, но не смог оторвать ее. По предплечью разлилась незнакомая магия. Веревка была заколдована, она казалась живой, теплой. К горлу подступила тошнота. Ему перестало нравиться происходящее. Последние капли любопытства растворились в морских брызгах.
Четыре руки обернули веревку вокруг его пояса и затянули. Ситуация принимала странный поворот: если для их ритуала он должен был стоять неподвижно, то его об этом можно было просто попросить! Сева убеждал себя, что ничего плохого случиться не может, – девушки исполняют то, что делали уже много раз. Но голос внутри предательски усмехался: «А кто тебе сказал, что они повели тебя на практику по Женской магии? И где тогда сейчас их наставница?»
Он снова дернулся, но это не помогло. Он оказался крепко привязан к скале, голый и беззащитный, ничего не видящий. Девушки смогли обмануть его. Он поддался их воле, пленился их странной игрой! О боги, да это проклятый остров!
Колдуньи проверили путы, покопошились с узлами, некоторые скользнули ладонями по его обнаженной груди, и разошлись в стороны. Он ощущал их присутствие, мог даже примерно посчитать, сколько их – по запаху крови, по пульсирующим коконам магии. Но теперь их словно что-то от него скрывало.
Зачарованная веревка была так плотно заряжена колдовством, что ослабляла его собственную магию. Море зашумело. Кожа ловила колючие брызги и дребезжащий лунный свет. Несмотря на холодный ветер, она покрылась испариной.
Зачем они раздели, привязали его и разбрелись? Что они сейчас делали? Разглядывали его, сонастраиваясь с его энергией? Он не чувствовал ни их взглядов, ни попыток прощупать его магию. Однако вокруг совершенно точно плелось колдовство. Чужая и напряженная работа мыслей, сосредоточенность и невидимая сеть чужих намерений разворачивались в пространстве, но ничего не происходило. Откликаясь на морские волны, страх то накатывал, то отступал. Сева ощущал свою уязвимость как никогда раньше. Казалось, что если кто-то захочет убить его, то сможет с легкостью это сделать.
«Как же ты собираешься забрать проклятие Темных птиц, если так боишься?» – одернул себя Сева, но напоминание о собственном решении все только ухудшило. В ушах засвистело, голова пошла кругом. Сева не сразу различил новый звук: море пенилось так, будто закипало. Казалось, что из пучины поднимается что-то большое: потоки воды срывались вниз и разбивались в пенные брызги. Наконец Сева понял, что теперь кроме него самого и двадцати спрятавшихся за камнями девушек здесь есть кто-то еще.
