Колесо заходило ходуном уже без помощи. Кто-то невидимый подтягивал шерсть, превращая ее в плотную нитку, она накручивалась на веретено, но дальше… Дальше происходило что-то совсем странное. Моток не увеличивался, от веретена нить поскакала прямо через подвал, постепенно озаряя сиянием все вокруг. Загрохотало и заскрежетало громче. Девушки обернулись и увидели очертания ткацкого станка. Четыре мощные балки крепились к каменному полу, спереди и сзади приходили в движения барабаны, поднимая клубы многолетней пыли.
Василиса чихнула.
– Старуха-судьба полотно свое ткет… – вспомнила Анисья подсказку из подземелья. – Так вот что здесь происходит!
– Но должен ли станок работать всегда? Откуда же будет браться шерсть? И кто будет собирать получившуюся ткань?
– Не знаю. Вдруг это место было заброшенным? И сюда очень давно никто не мог попасть? Мне кажется, Полудницам больше подошло бы быть наследниками Мокоши! У них дом всегда полон детей, и царит просто культ семейственности. Однако дорога к их дому – если я правильно рассчитала – ведет в противоположный подземный ход. Да и вряд ли бы они забросили такое диво! Что-то здесь не так, Василиса! Может быть, нам не надо было выбирать знак Рака в туннеле?
Она осеклась, прислушиваясь к постукиваниям ткацкого станка.
– За стеной кто-то есть! – Василиса перешла на испуганный шепот. – Там!
Она указала в другой конец комнаты, где в тусклом серебристом свете за ткацким станком на стене виднелась еще одна дверь.
– Ты что-то слышала? – спросила Анисья, холодея. Ладони ее сделались липкими от страха.
– Да!
Станок продолжал работать, словно им управляли невидимые руки. Его механизмы цокали и скрипели, и у Анисьи с Василисой теперь просто не было шанса остаться незамеченными. Они сжались и прислушались. В дверь забарабанили. Девушки переглянулись, но промолчали. Они схватились за руки и притаились за одним из столбов, поддерживавших свод. Стук повторился. На этот раз кто-то отчаянно стал дергать за ручку, но открыть не мог.
Анисья удивленно выгнула бровь и выглянула из-за столба. Дверь опять затряслась, но тот, кто стоял за ней, отчего-то не входил.
– Куда ведет эта дверь? – почти беззвучно спросила Василиса.
– Я думаю, в особняк, которому принадлежит эта комната. Если, конечно, мое предположение насчет заброшенности неверно…
– Почему тогда хозяева не могут сюда попасть?
Станок продолжал стучать, превращая петельку за петелькой в сложный узор на полотне. Ручку дернули еще раз.
– Откройте! – раздалось с той стороны двери, и девушки снова юркнули за столб, едва не ударившись головами.
– Ты слышала? Это женский голос! – растерянно прошептала Василиса.
– Да! Но Алконост сказала, что хозяин мертв… Ничего не понимаю.
– Кто здесь? Сейчас же откройте! – приказал голос за дверью.
– Мне кажется, или… – Анисья рассеянно почесала подбородок. – Или это голос Рубцовой?
– А кто это?
– Молодая вдова, я тебе рассказывала. Скучает одна в своем огромном особняке и пытается свести с ума всех знакомых мужчин. Кажется, Митя с ней… общается, хотя она советовала ему завести ребенка от другой знатной девицы, чтобы расторгнуть помолвку с Долгорукой. – Анисья вспомнила об их поцелуе на Яблочном балу, но мудро решила не сообщать о нем Василисе.
– Тогда что она делает здесь?
– Возможно, Крест Мокоши – дар, который принадлежал старику Рубцову?
– Да, но раз она его вдова, то дар теперь ее, разве не так? Почему же она не может открыть дверь?
– Понятия не имею. – Анисья нахмурилась. – Но мне надо удостовериться…
– Что? Ты куда, Нися! – Василиса выскочила из-за столба, пытаясь удержать подругу, но та уже бесшумно кралась к двери и, достигнув цели, два раза по ней ударила.
С той стороны снова задергали ручку и раздалось жалобное восклицание:
– Да кто это? Откройте! Вы находитесь в моем доме! Говорите, кто вы!
– Она не может сюда попасть, Василиса, – одними губами произнесла Анисья. – Рубцова не может попасть в эту комнату.
– Это странно, правда? – шепнула Василиса ей на ухо, подкравшись следом.
– Очень!
В этот миг станок щелкнул и замолк. Звенящая тишина заполнила все вокруг, словно наступил какой-то торжественный миг. Василиса подошла к нему и осторожно сняла получившееся тонкое полотенце. Вдоль узорчатой каемки серебром струились слова.
– Здесь что-то написано! «Я тьмы сестра, ее близнец. Я свадебный ношу венец. Души уставшей тишина. Всему причина и вина. Младенца смех и смерти яд. Ношу я траурный наряд. Рожденья смысл, камня кровь. Сильней всех сил. Я есть… любовь». Что это такое?
– Не знаю… – ответила Анисья рассеянно, и это показалось Василисе странным. – Просто слова… Песня. Или…
– Или пророчество?
– Да, возможно.
– Но для кого? Подходит ли оно Рубцовой?
Анисья оглянулась на дверь:
– Вполне. Но не думаю, что нам стоить показывать ей. Нужно вернуться домой, пока нас не поймали, и все обсудить.
Оглянувшись в последний раз на застывшие веретено, прялку и ткацкий станок, они юркнули за дверь, через которую вошли, и вскоре снова оказались в подземном лазе. Уверенные, что магия вернется к ним сама собой, они совсем позабыли об Алконост, но та выпрыгнула из темноты, и белое лицо ее хищно оскалилось.
– Воры! – зашипела она, разрастаясь на весь подземный проход. – Коль дан обед – даров не брать, за это будешь отвечать!
Она обвилась вокруг рыжеволосой колдуньи, сжимая ее переливчатыми крыльями.
– Коль птицу хочешь обхитрить, готовься силой заплатить!
– Мы не собирались никого обманывать! – возмутила Анисья. – Мы ничего не брали!
– Полотенце, – выдавила Василиса, холодея от ужаса. Ей ведь и в голову не пришло, что это воровство.
– Что? Вам жалко, что мы взяли эту тряпку? – Анисья нахохлилась. – Это вы считаете воровством? Так заберите ее обратно. Благодаря нам ожило старинное веретено, а потом и ткацкий станок. Василиса запустила его и получила пророчество, вышитое на полотенце. За это вы отнимете ее магию?
Птица вздрогнула и снова зашипела, открывая костяной клюв.
– Слов твоих несносен яд! В душе нет страха у тебя. Отдай мое и уходи! Былой вражды ты не буди!
Василиса повиновалась и, так как полотенце было у нее, а не у Анисьи, сунула его прямо к птичьим глазам. Та зыркнула на тряпицу черной пустотой: ткань мгновенно истлела, разлетелась невесомым пеплом. Анисья схватила подругу за руку, и вместе они бросились бежать. Крутящийся зал со множеством выходов теперь был единственной преградой: им опять потребовалось уследить за перемещением черных проемов и за загоравшимися над ними знаками – они искали руну Льва. Дальше дело пошло быстрее. Ноги сами несли их вдоль холодных стен, а дорога стала короче чуть ли не вполовину – как всегда бывает, когда идешь обратно.
