– Что было в Здравнице? – нарушил неловкое молчание Митя.
Сева заправил за ухо прядь волос и продемонстрировал продетую в краешек хряща серьгу.
– Что? Овражкин! – Муромец разом забыл свои переживания. – Тебе дали первую отметку целителя, и ты молчишь? Неподражаемо! За это срочно надо выпить!
– Так и быть, – усмехнулся Сева.
– За Полинин приступ, из которого ты ее вывел, да?
– Не думаю, что только за него. Но после этого они наконец обратили на меня внимание.
– Невероятно! Ты первый столь юный целитель, который получил отметку? Даже у Ульяны еще нет.
Они выпили по стакану пряного хмельного сбитня и принялись расставлять на столах кувшины и тарелки. Мастер и Елисей Вилкин скучковались в дальнем углу, долго плели сложное колдовство с проводами и электричеством, и наконец из колонок громыхнула музыка. Помогать пришли и зорниковцы с дивноморцами. Митя замечал их любопытные взгляды и перешептывания, но сам искал среди них парня с длинными волосами и бесцветным, задумчивым лицом, которого видел утром с Василисой. Его не было.
Вскоре появилась армия Розалии Павловны: человек десять несли на подносах пирожные с кремом и пухлые овощные пирожки. Оставалось подивиться, как они успели приготовить все это так быстро.
– Мальчишки, – скомандовала жена Нестора Ивановича, заметив мешкавших друзей. – Помогите-ка доставить с кухни еще сбитня!
Так Митя и бегал по поручениям до самого начала праздника. Гордость за Овражкина снова сменилась тревогой, а тревогу нужно было унять хоть чем-то. Когда же в зал повалили нарядные парни и девчонки, а Вилкин и Мастер наконец настроили музыку, он почти без сил упал в кресло в том самом углу, в котором когда-то Сева прятался от поклонниц. Сева умыкнул со стола еще два сбитня и уселся напротив с точно таким же усталым видом.
– Избегаешь сегодня девушек? – попытался завести разговор Митя.
– Что? – Сева встрепенулся, словно позабыл, что сидит здесь не один. – А… нет… Не удастся, – добавил он и улыбнулся.
Митя предчувствовал, что на празднике развернется какой-нибудь спектакль с Марьяной и взаимным дарением свечей, а боль от встречи с Василисой заставит страдать, но все же хотел остаться. Боль – единственное чувство, которое теперь могло связывать его с Василисой. Но лучше оно, чем ничего. Оно совершенно по-иному раскрасило этот день, сделало его ярче, чем веселые, необычные дни, проведенные в Небыли. Померкли события недавнего прошлого, на второй план отодвинулись новые знакомые. Магия в теле почти не ощущалась, но как будто набирала силу просто от мыслей о Василисе.
Митя вздрогнул, потому что в дверях появилась кучка девчонок, одетых в черное. Он узнал платье, вышитое тонкими серпами лун и звездами, которое еще вчера купил для сестры у китежских мастеров. Маргарита с Полиной настаивали, что ей понравится именно это. Сами они выбрали платье из той же ткани для Василисы – в подарок на прошедший день рождения. Но теперь выяснилось, что и себя они не обделили: Маргарита вертелась перед подругами в пышной юбке, стянутой на талии и украшенной звездами и лунами, а на Полине была такая же блузка.
Митя быстро отвернулся, заподозрив в себе зачатки помешательства. Не будет же он теперь всегда так внимательно разглядывать всю их компанию только чтобы улучить момент и посмотреть на Василису!
– Они оделись почти одинаково, как мило, – воскликнула Катя, пристроившаяся рядом с Севой. – Такие интересные девушки и так хорошо дружат!
Митя с Севой молча переглянулись.
Уже пару минут Катя рассказывала про Боевую магию в Заречье, Митя иногда выхватывал имя сестры, но никак не мог сосредоточиться. Единственное, что он понял: в последний раз Катя получила небольшую травму руки и поэтому сейчас сунула руку Севе, чтобы тот избавил ее от боли. Заиграй-Овражкин рассеянно нажимал на разные точки, Катя то дергалась, то расслабленно вздыхала, прерывая рассказ.
Сева опирался на эти звуки и вздрагивания, продолжал массировать руку, а сам смотрел на Водяную колдунью: благо, она была занята разговором и не замечала. Ее черная блузка с мелким звездным узором выглядела так, словно попала к ней прямиком из гардероба Бабы Луцы: пышный рукав, глубокий треугольный вырез, бант на поясе. На белой коже груди промелькнуло что-то темное, похожее на рисунок, и Сева догадался, что, скорее всего, это рунограмма: та, которую он должен был нарисовать сам еще в Китеже и которую сегодня доработал и нанес Жаба.
«Интересно, рунограмма не дает ей потерять последние силы? Любопытно, что за знаки в нее входят», – подумал он, но оборвал себя: это ли ему казалось любопытным? Изворотливость ума изумляла.
Пока Сева издалека наблюдал за Полиной – за тем, как она оглядывалась и искала глазами уродливого мерека, сновавшего под ногами у колдунов, как поправляла волосы, как внимательно слушала незнакомых девчонок, в которых Сева по нарядам и манере держаться легко узнал воспитанниц Небыли, – его не покидала навязчивая мысль взять и подарить ей свечу Покрова. Подойти и сунуть эту дурацкую свечу ей в руки, сгорая от непонятных чувств. Но тут же закрадывалось подозрение – и оно было вполне обоснованным – если его жест останется без ответа, это может испортить их и без того странные отношения, разрушить хлипкую иллюзию возникшей дружбы, и тогда ему будет намного сложнее совершить то, что он задумал несколькими месяцами ранее. Со свечой все-таки стоило повременить.
Он скользнул рукой в карман и нащупал маленький пузырек. Пальцы неуверенно вздрогнули. Сегодня он попробует кое-что другое. В кармане лежало самое простое приворотное зелье: он подольет его Полине в сбитень, и, если оно подействует (на что он почти не рассчитывал), он сразу же расскажет ей про него, извинится и объяснит это тем, что хотел поэкспериментировать с Водяной магией в лекарских целях. Зато к тому времени, как он найдет способ забрать себе ее проклятье, он будет готов, он будет знать, как добиться ее расположения.
Сева вспомнил, как в конце ужина в Китеже, когда он уже успел поесть, выпить, купить у местных умельцев костяной медальон, Водяная колдунья все еще глядела в калейдоскоп. Он вернулся на диван и сел рядом, и через несколько минут она вдруг задремала, уронив голову ему на плечо. Почти час он старался не шевелиться, и только когда заглянула Дарья Сергеевна и объявила о том, что все готово для перемещения воспитанников в Росеник, ему пришлось разбудить Полину. За мгновение до того, как она проснулась, он прижался носом к ее волосам.
Сейчас захотелось сделать то же самое.
– Ты куда? – спросила Катя, встрепенувшись от резкого движения.
– Подойду на минутку к Водяной, – ответил Сева, но, заметив вопросительный взгляд девушки, добавил: – Она вроде только что от целителя, хочу узнать, что сказал Жаба. Останься, пожалуйста, тут.
Митя следил за их диалогом и силился понять, какие же отношения связывают Катю и Севу на самом деле. Если судить исключительно по ней, то можно было представить крепкую пару: заботливую, верную и спокойную. Но стоило взглянуть на Заиграй-Овражкина, как становилось понятно, что никакой близости у этой пары нет: ни физической, ни душевной, – да и вообще никакая они не пара, а просто хорошие приятели. Митя так запутался, что чуть было не решился задать Кате прямой вопрос, однако заметил ее растерянное выражение лица и осекся.
