Она глубоко вздохнула. Судя по всему, следующим этапом будет затягивание ремешка на шее…
What the fuck… — примятая «Славута», управляемая молодым нахалом, присела рядом, громко демонстрируя музыкальные пристрастия владельца.
«Согласна» — повторяя ритмичный припев, кивнула Лера, поскольку переведенная фраза «Что за х…» так и крутилась на языке, особенно со вчерашнего дня.
— Юль, я задерживаюсь, — она схватила мобильный, чтобы предупредить подругу. — Скажи Карине…
— А ее нету! — радостно перебила Юлька. — Ко мне тут сестра заехала, я тоже ненадолго отчалила…
— Ладно, — Лера отключилась, сосредоточившись на дороге — впереди маячила белая и очень дорогая задница «Лексуса». «Будь со мной, будь со мной…» — неслось и оттуда.
«Нет уж, лучше не с тобой, а тебя объехать», — она покачала головой и включила поворот.
Ирка выбрала себе эскимо с курагой, а Юля — шоколадный рожок со сгущенкой.
— Ням-ням, — сообщила Юля сестре, примериваясь к верхушке. Ира величественно кивнула.
Юля, урча от удовольствия, откусывала сверху шоколад вместе с маленькими кусочками пломбира и замирала, ожидая, пока он растает во рту. Нельзя откусывать и глотать большие холодные куски — вообще вкуса не почувствуешь!
Затем обгрызла кромку вафельного рожка, все еще покрытую хрустящим шоколадом с орешками, до тех пор, пока не показалась сливочная мягкость сгущенки.
Причмокивая и наслаждаясь густым вкусом, девушка слизнула сгущенку, а потом снова принялась за рожок, кусая равномерно по мере исчезновения, ведь самое вкусное в таком мороженом — это кончик вафельного рожка, в котором всегда лежит кусочек шоколада…
«Ирка же никогда меня не слушает и считает, что она одна знает, как лучше есть мороженое! Вон, идет, шустро работая языком, словно кошка, у которой в хозяйстве пять котят. Или даже семь!» — думала Юля, неодобрительно косясь на сестру.
— Ириш, что это? — странным голосом произнесла она, показывая пальцем на лобовое стекло, как только они подошли к машине. Юля даже и не заметила, как рожок выпал из руки и застыл у ног грустной и унылой коричневой лужицей. Не будет шоколадки в конце…
— Совсем охренели? — нахмурилась более крепкая Ирка, успевшая доесть свое мороженое и даже вытереть руки.
Отодвинув Юлю в сторону, она приблизилась к «Пежону». На лобовом стекле чем-то красным было написано: «Юля, ты дура, отстань от меня! Борис».
Из-за Иркиной спины Юля опасливо рассматривала ужасную надпись.
— Это помада, — сообщила Ира, проведя пальцем по надписи. — И я этому уроду лично начищу выдающиеся части тела! — разозлилась она.
Юля же с остервенением выхватила влажную салфетку и принялась очищать испачканное стекло. «Пежон» так вообще был от всего этого в шоке!
— Ничего, потерпи, я знаю, что ты не выносишь красный цвет, сейчас, сейчас… — она с отвращением выкинула испачканную салфетку, и достала еще одну. Ирка задумчиво курила.
Внезапно Юля остановилась.
— Ир, это не Борька — это женщина! Помада ведь! — она уставилась на сестру, показывая пальцем на надутого «Пежона».
— Совсем необязательно, — пожала плечами Ира. — Хочешь свалить все на женщину — используй помаду. Во всех детективах так пишут.
— Тогда откуда у Бориса помада? — задумалась Юля. — Ир, может, он голубой? — неожиданная догадка пронзила мозг, но не глубоко и совсем не больно. — Тогда это все объясняет — и его непонятное поведение, и помаду…
— Совсем необязательно, — резко отмахнулась Ира.
«Я ей сейчас как стукну! Ну почему необязательно-то?» — сердито подумала Юля, но промолчала.
— Потому что Борис твой не похож на гомика. И я не могу понять, зачем ему эти детские выходки? — Ирка покрутила головой, видимо, в надежде, что вот сейчас ответ слетит сверху белым перышком на подставленную ладонь. Не слетел.
Юля оттерла надпись, похлопав «Пежона» по теплому капоту:
— Вот и все! Ой, Ир, ничего, что я улику уничтожила?
Ирка только рукой махнула, продолжая курить сигарету за сигаретой и напряженно о чем-то размышлять.
— Что ты тут видишь? — она сунула Юле под нос фотографию, когда они немного успокоились и уселись в автомобиль.
— Себя, — немного неуверенно ответила Юля и на всякий случай поправила волосы. — А что?..
— А то, что два факта легкого вандализма, проделанного с твоей машиной, определенно связаны между собой. Это портрет, и это надпись, сделанная помадой. Свежесделанная, я бы сказала. Я не стала тебя останавливать с оттиркой, так как подумала, что мы не будем соскребать ее в коробок, нести на анализ, бегать по магазинам, выясняя, кто ее купил и где — это все ерунда. Конечно, подпись указывает на Бориса, но я все равно что-то не очень верю, что это он. Ну не верю, Юль!
— А кто тогда? И зачем? — рискнула спросить Юля. Уж больно Ирка выглядела серьезной.
— Цель — чтобы ты отстала от Борьки, — заявила Ира.
— Да я к нему и не пристаю! — в отчаянии воскликнула Юля. — С чего он это взял?!
— Подожди, не ори, — поморщилась Ирка. — Я ж и говорю, что это может быть не Борис. А если не он — то кто? Какая-то девица, и к бабке не ходи, — закончила она и задумчиво посмотрела на Юлю.
— Погоди, Ир… он же что-то там говорил, что у него девушка есть… точно! Где мой телефон?
Юля схватила мобильный и набрала номер Бориса. Занято. Блин! Она набрала снова. То же самое.
— Что ты хочешь узнать? — поинтересовалась Ира, отыскивая в бардачке сигареты.
— Узнаю, что за девушка, может, это она? Хотя… она же даже меня не знает… — Юля снова приуныла, прижимая телефон к щеке.
— Ладно, смотри, — Ирка снова ткнула ей под нос фотографию с надписью «Дура». Юля обиженно фыркнула. — Не важно, что за девушка. Скорей всего, так и есть — какая-то краля положила глаз на Бориса и пакостит тебе.
— Да не нужен он мне! — снова взорвалась Юля, но Ирка перебила:
— Ты же по радио об этом не кричала, откуда она знает? Откуда у нее может быть твое фото, да еще это, явно не из семейного альбома… компьютера то есть? Ты давай думай, — приказала Ира. — Раз ты не фотографировалась сама, значит, тебя сфотографировали, — предположила она. Справедливо, надо сказать. — Давай с тобой попытаемся выяснить, где это могло быть.
— Понятия не имею, — Юля исподлобья взглянула на фото. Волосы торчком, глаза слегка прикрыты, помада размазалась… кошмар какой!
— Ты не столько на себя смотри, сколько на окружающую действительность, — посоветовала Ирка, сама тщательно исследующая злосчастный портрет. — Вот сволочи, все обрезали! — она стукнула кулаком по сиденью.
Действительно, фотография была сделана очень крупным планом, практически одно лицо.
