— Кстати, хорошая улика против них, — заметил он, поглаживая Лерины плечи под одеялом. — Жаль, что зря это заново переживали…
— Давай отмотаем на начало, — предложила вдруг девушка, и Владимир удивился, как это он сам не догадался.
— …Малой, перестань! убери камеру, сучара! Что там проверять… — говорил кто-то, и Лера распахнула глаза, с изумлением глядя на прыгающий кадр, в который все время попадала знакомая голова, и голос тоже был ей хорошо знаком!
— Это… — она вскочила, сбросив плед.
— Блин, я его где-то видел! — следом поднялся Владимир. — Он…
— Это же Саша! — Лера повернулась, а рука так и застыла по направлению к телевизору, к которому они подключили взятую у Петра камеру. — Так это он их нанял?!
— Точно, это же этот урод! — Владимир выругался. — Но я его еще где-то встречал…
— Он решил нам отомстить, — Лера испуганно моргала. — Он, наверное, понял, что мы… не за плиткой поехали, — она опустила глаза. — А я ведь с самого начала подозревала, что он не просто так ко мне… клеится. А я еще и кольцо…
— Но тогда получается, что муж твой бывший ни при чем? — Владимир чесал нос и хмурился. — Что ты сказала?
— Нет, ничего, — Лера отошла к окну. Апрель уже заснул, взбив себе душистую перину из яблоневых цветов, и изредка всхрапывал — тогда поднимался легкий ветер, трещал ветками деревьев. «Х-р-р-р», — выдохнул апрель и перевернулся на другой бок.
Лера тоже повернулась, когда Владимир обнял ее сзади.
— Что будем делать? — она уткнулась в его грудь, где снова носился электропоезд.
— Мы знаем, кто это. Это уже немало. Теперь надо подумать, как его нейтрализовать, — Владимир осторожно прикоснулся к дрожащим губам. Лера несмело ответила, а Владимир — смело, сжав ее, приподняв…
— Что за грохот? Все нормально?! — в дверь просунулась взлохмаченная Юлькина голова с сонными глазами и четырьмя крупными бигуди по обе стороны лица.
— А что? Нашла на тумбочке, — пробормотала она, просачиваясь в комнату. — Завтра буду кудрявая… красиво, — она пожала плечами.
— Все нормально, — засмеялся Владимир, водворяя на место упавший подсвечник. Лера смутилась и отошла к дивану.
— А это что? — Юлька, заметив, что ввиду позднего времени можно вполне обходиться одним местоимением для получения информации, не напрягалась с формулировками, указывая на мельтешащий экран. — Нашли что?
— Не что, а кого, — кивнула с дивана Лера. — Это Саша, представь.
Она быстро изложила все то, что узнали за время, проведенное без Юльки. Довольно продуктивно проведенное, если честно!
— Теперь надо решить, что с ним делать, — закончила Лера, поглядывая на Владимира, который опять кому-то звонил.
— Убить и закопать, я так понимаю, нам не подходит? — Лера отрицательно мотнула головой, и Юлька призадумалась. — Надо в любом случае придумать что-то такое… озадачить его! С другой стороны!
— Пойдем в бой трезвыми? — усмехнулась Лера, подтягивая колени и утыкаясь в них лицом. Как же так получилось? И зачем?
— Ага! — засмеялась Юлька, но тут же примолкла, вытаращив и без того круглые глаза.
— Слушай! — снова вскричала она. — А муж? Как тогда муж?
— Объелся груш, — проворчал Владимир. — Девчонки, давайте спать, утро вечера мудренее. Да и люди мудрые… подумают над этой проблемой, — он многозначительно потряс телефоном.
— Давайте Ирке позвоним! — предложила вдруг Юля. — Нет, правда! Да, она работает в полиции, но она умная! Она из вас нужную информацию вытянет так, что вы даже не заметите! Более того, вы, может, даже не подозревали, что информация эта вообще нужная!
Девушка немного побегала по комнате, бигуди подпрыгивали и стучали по голове.
— А потом моя сестрица еще и выводы сделает правильные, сложив все в одну коробочку. Свою, черепную… — добавила Юля, поглядывая на соратников.
— А она права, — первым заговорил Владимир, а Лера кинула в него подушкой. А потом подошла и сама поцеловала. Сколько можно-то?!
Лера лежала щекой на его ноге, прикрытой одеялом, своей задумчиво трогая его за ухо, и размышляла о том, как, оказывается, интересно и, главное, правильно, когда все вокруг вверх ногами!
Вот стоит перед тобой человек — заказчик. Чужой человек. Со своей — чужой! — щетиной, чужими колючими глазами и уж совершенно чужой машиной, снисходительно улыбающейся лукавым, присущим только этой марке разрезом блестящих фар. Рядом крутится чужая женщина, и их дом — чужой, и мысли, и планы, и…
Но стоит перевернуть все вверх ногами, и оказывается, что волосы могут смешно топорщиться, падая на лоб, и от этого немного щекотно и смешно как-то!
Вверх ногами — и руки наливаются теплом, разгораются губы, и дрожь куда-то девается, а на ее место приходит непонятный восторг. «Дрожи сегодня весь день не будет. Я за нее!» — басит восторг, и взмывает куда-то вверх, и за собой тащит…
А глаза вверх ногами вообще не колючие! Они в крапинку, как поцелуй солнышка, а вокруг по три лучика, как в детских раскрасках — по три возле каждого глаза, она посчитала! Вверх ногами вообще все удобно делать: и считать, и писать, и лежать…
— Лер… — шепотом позвал Владимир. — Иди сюда!
Ей снилось, что огромная оса пытается ужалить, прижимая ее, Лерину руку своей мускулистой конечностью, чтобы было удобней всадить острое ядовитое жало. Лера вырывается, кричит, извивается и наконец просыпается.
— Ты что? — сонно пробурчал Владимир, пока она шумно дышала открытым ртом, нашаривая выключатель возле тумбочки. Неяркий свет антикварной лампы озарил бледное лицо и перепуганные насмерть глаза. — Лер, что случилось? Кошмар приснился?
— Смотри… — Лера показала руку, в сгибе локтя которой алела капля крови, а вокруг раздувалась приличных размеров шишка. — Мне приснилось, что меня оса ужалила!
— Лерочка, да какие сейчас осы? Холодно еще… — Владимир, хмурясь, разглядывал шишку, все еще моргая.
— Огромные! Ну и что, что холодно — они в шубах летают… — Леру передернуло. — Надо было окно закрыть… то комары, то осы вообще!
— Я закрою, — он перекатился через кровать, хлопнул форточкой и быстро нырнул под одеяло, увлекая Леру за собой. Она послушно прижалась к горячему телу, обняла и притихла.
Лежащий под кроватью человек подождал, пока все стихло, и лишь размеренное дыхание да редкий Лерин полустон-полувздох периодически раздавались в комнате, почти не нарушая тишины. Выждав еще минут десять и стараясь не шуметь, человек выбрался наружу и выскользнул за дверь.
Во вспотевшей ладони был зажат шприц.
— Доброе утро! — на пороге нарисовалась Юлька, опуская на пол таксу и стряхивая капли с легкого плащика невообразимой расцветки, напоминающей хохлому.
