– Когда-то это было плодородное поле, край многих урожаев, – сказал хмуро спиддл. – Потом пришел Глиммунг. Он выжег этот регион своим присутствием, прогнал поселенцев. Это случилось давным-давно.
– Понятно, – сказал Ник и содрогнулся.
– Глиммунг забрал всю жизнь, – продолжал спиддл. – Выпил из земли, украл из растений. Мужчина и женщина, которые возделывали здесь землю, стали жесткими и хрупкими, как высохшая кость. Поэтому не могли больше оставаться. С тех пор сюда пытались прийти другие, но все кончается одинаково; они всегда уходят. Над этой землей висит и всегда будет висеть проклятье Глиммунга. По крайней мере, пока его самого не уничтожат.
– Чего, может, никогда и не случится, – сказал другой спиддл.
– Может, и случится, – возразил Ник.
– Если и да, – сказал один из спиддлов, – то не благодаря нам. Спиддлы на самом деле мало что могут. Бессилие во все края, скажем прямо.
Впереди их встретили низкие холмы, мрачные и явно необитаемые. Ник увидел какие-то огромные валуны белого цвета; оттенок ему не понравился, да и спиддлов как будто не очень обрадовал. В молчании они со спиддлам поднялись по нехоженой вьющейся тропке между кучами оплавленного шлака. Как будто здесь поблизости есть мертвый вулкан, подумал Ник. И его огонь потух уже много веков назад – может, и тысячу лет.
Впереди, на зазубренном пике, Ник увидел широкую неровную расщелину, словно в этот тусклый и холодный взгорок ударила молния, выжигая величественный след до самой земли.
– Отметина Глиммунга, – сказал спиддл. Все спиддлы замерли – и Ник с ними. – На этом самом месте Глиммунг впервые появился на нашей планете. Он сверкнул из дневного неба, проливая серое пламя и выжигая все, к чему приближался. С тех пор здесь никто не живет. Отсюда Глиммунг распространился по всей планете, как озеро злобной ночи. Огонь и ночь – вот стихии Глиммунга. Вот его натура.
Отдохнув, спиддлы снова сдвинулись с места.
– А теперь далеко? – спросил Ник, запыхавшись от долгого подъема.
– До равнины за этими холмами, – выдохнули спиддлы; они тоже почти выбились из сил. На всех давила тяжесть – бремя здешней атмосферы. Даже просто идти шаг за шагом требовало огромных сил; Нику казалось, будто на него опустился весь мир и гнул к земле. Он чувствовал себя усталым и постаревшим, словно прожил тысячу лет.
– Измождение, – выдохнул спиддл, – вот тебе и все. Будто на этих холмах пасется сама гравитация – ищет живых существ, чтобы заразить своим весом. Но теперь нам уже осталось немного.
К двум верджам в небе присоединился третий. А вот уже хлопал крыльями и четвертый, чтобы нести дозор вместе с ними.
– Они наверняка знают, куда мы идем, – сказал Ник.
– Правда, – согласился спиддл. – Но верджи боятся принтеров. У принтеров есть власть над другими существами… по крайней мере, когда принтер силен. Но теперь они ослабли. Борьба с Глиммунгом тянется так долго.
Они добрались до вершины; здесь они остановились. Ник взглянул на другую сторону холма и увидел, что внизу раскинулась ровная земля, где растет трава и время от времени попадается дерево. А тут и там – и фермы. Очевидно, здесь жили колонисты, и даже немало.
– Теперь идти будет проще, – сказал ему спиддл, потом достал большой носовой платок и шумно высморкался. Другой спиддл аккуратно промокнул лоб, где светилась испарина.
– Измученность во все края, – прокомментировал он.
Здесь, на хребте этой гряды холмов, они недолго передохнули. А затем один за другим начали спускаться.
Вдруг сверху обрушились четыре верджа, сложив крылья. Они летели прямо на Ника и компанию спиддлов.
– Быстрей! – закричал спиддл. – Голубой сыр!
Ник выхватил из кармана сыр и поднял навстречу верджам. Забившись от омерзения, они вышли на долгий вираж подальше от спиддлов и Ника; верджи закричали в отвращении, на миг зависли, а потом стартовали туда, откуда пришли Ник и спиддлы.
– Они нас только пугали, – сказал спиддл. Но все действительно испугались.
– Держи голубой сыр наготове, – сказал спиддл мальчику, который еще не убрал репеллент от верджей. – Они могут подкрасться сзади, чтобы схватить, пока мы не видим. Как только мы встретимся с Лордом Блю, – продолжил он, – все будет в порядке.
И снова они стали спускаться по изломанной тропке, шаг за шагом. Теперь вокруг рос высокий бурьян, жесткий и цеплючий; сорняки обнажили колючки, как жала, и спиддлы аккуратно их обходили. Судя по всему, колючки были ядовитыми. Но наконец злые сорняки проредились, и их сменила безобидная оранжевая трава. Теперь спиддлы расслабились и дружелюбно трещали между собой. Нику показалось, что на время всякая опасность миновала.
– А вот и принтер, – сказал спиддл и остановился на миг, чтобы показать. Ник прикрыл глаза и присмотрелся.
* * *
Внизу сгрудилась группа землян-колонистов – вокруг бесформенного конуса, излучавшего тусклое сырое сияние, груды огромного размера, которая пульсировала – опадала, поднималась и снова возвращалась к прежнему виду.
– Это он? – спросил Ник в разочаровании.
– Не заблуждайся из-за физического облика принтера, – сказал один из спиддлов. – Признаться, облик и правда простенький. Но принтер разумный и добрый, полон благожелательной мудрости и решимости помогать всем, кто к нему придет. Выручка во все края; вот тебе и весь принтер. – Спиддл сдвинулся с места, и остальные последовали за ним. Ник не отставал.
Когда они вышли на ровную землю, Ник увидел, что колонисты вокруг принтера принесли с собой разные приборы, которые, видимо, хотели скопировать. Один за другим они подносили Лорду Блю свои ценные вещи, и великий старый принтер, подрагивая от усилий, воспроизводил их из себя. Сперва репродукции казались Нику похожими на оригинал, но вблизи он заметил, что во всех случаях копия принтера уступала оригиналу. Тут Ник вспомнил все, что слышал о принтерах: их усталость, их возраст, их неспособность не давать репродукциям – как там это называлось? – пудинговаться, точно. Хороший термин, решил Ник, приглядевшись к тому, что выдает принтер.
Вещи казались нечеткими и неопределенными. Ник увидел в стороне колониста, для которого принтер дуплицировал карманные часы; подойдя, мальчик заметил их циферблат. Цифры были на месте, но не в том порядке. Шестерка – сверху, видел он, а двенадцать – на месте четверки. И у часов не было стрелок.
Чувствуя острое разочарование, Ник направился к колонисту, который держал сделанную принтером миску. Миска развалилась прямо на глазах у мальчика. Рассыпалась на осколки. Вид у человека был грустный, но не удивленный. Должно быть, они к этому уже привыкли, понял Ник. И все-таки продолжают приходить. Но потом подумал – и я тоже. «Наверно, – решил он, – они на что-то надеются».
Подойдя по тропинке к принтеру, Ник подождал, пока женщина перед ним аккуратно поставит для дупликации черно-белый шахматный набор из слоновой кости.
