Элис едва сдерживала слезы – столько надрыва появилось в сдержанном и отстраненном всегда Асторе.
– А теперь я не уберег Лин. И вас всех…
– Хватит! – Элис внезапно для себя самой вскочила на ноги. – Лин права: ты не виноват! И дело даже не в том, что так придумал и написал твой автор. Астор, ты сделал все, что мог, но это жизнь. Так бывает. Мы не всесильны, мы не можем спасти всех, быть везде и тащить на себе весь мир! Слышишь? – Она подошла очень близко, наклоняясь почти к самому лицу Астора. – Прости себя. И помни: здесь некому служить. Ты не обязан спасать нас, ты не наш слуга. Ты наш друг, Астор. Ты нужен нам не для защиты, ты просто нужен нам. Как друг. Как близкий человек, сосед, человек с таким огромным сердцем. Мы не ждем от тебя подвигов – мы хотим быть рядом. И тоже защищать тебя. И любить. Как Лин. Как Рэя. Не повторяй своих ошибок: не становись рабом тем, кто хочет быть с тобой наравне, кто видит в тебе друга.
Впервые Элис увидела слезы этого таинственного, сильного воина – оттого они были так дороги.
– И не бойся быть слабым иногда – это не стыдно. Это делает нас людьми – наши слабости. За это мы и любим друг друга.
Элис аккуратно поцеловала Астора в щеку, вложила письмо Лин в его руку и стремительно вышла из палаты. Пусть Астор открылся ей, но он все еще оставался воином, мужчиной. Он позволил ей увидеть его слабость, попробовать его душу на вкус, – нельзя было злоупотреблять этим даром. Тем более в первый раз. Если мужчина показывает свою слабость, умей вовремя выйти из комнаты, не превратив его в жалкого слюнтяя.
Домой ехали молча. Стю имел потрясающий дар читать настроение людей. Сегодня он точно знал, что Элис не стоит трогать. Она немного успокоилась, пока Акина проводила нужные тесты и причитала, что та себя не бережет и это обязательно обернется последствиями. Но едва машина отъехала от больничной стоянки, Элис погрузилась в тяжелые размышления. Стоило разложить все по полочкам: и про Астора, и про Лин, и про свою узколобость и невнимательность. Человеческие взаимоотношения настолько глубокая материя, а она воспринимала все как должное – поверхностно и шаблонно. Мысли роем шумели в голове, не давали сконцентрироваться. Элис, погруженная в это, машинально открыла дверцу машины, едва та притормозила у калитки. Она не сразу поняла, что что-то не так – к гулу паломников и папарацци она уже успела привыкнуть. Но сегодня все было по-другому: в воздухе висело напряжение. Не то – страшное – когда все застыло после выстрела у их прошлого дома. Это напряжение было пропитано любопытством, отчасти завистью, отчасти – странным радостным возбуждением. Когда же Элис смогла сконцентрироваться на реальности, вокруг внезапно образовался ватный кокон, через который весь этот белый шум просто не долетал. Посреди их нового двора Эван целовался с какой-то темноволосой девушкой. И почему-то Элис была абсолютно уверена, что знает, кто эта особа, что так пылко целует ее бывшего парня на глазах у десятков людей, под градом вспышек фотокамер. Их возможное спасение стало ее личным наказанием.
– Когда бывший ни черта не бывший? – перефразировала известное высказывание выросшая за спиной Вик.
– Когда ты любишь его, – горько ответила Элис
[4].
Вот только какой был толк в ее любви, болезненной и странной, когда прямо сейчас Эван из ее бывшего превращался в настоящего Софи Кэмерон?
Глава 17
Не сегодня
Журналисты, налетевшие со всех сторон, вывели Элис из ступора. Вик одним движением руки активизировала охрану у дома: назойливых папарацци, которые рвались узнать подробности этой головокружительной сцены, приходилось буквально оттаскивать. Вик прикрыла собой Элис и, выкрикивая недвусмысленные угрозы, повела ее в дом. Проходя мимо Эвана и Софи – а Элис все еще была абсолютно уверена, что эта брюнетка с темным ровным загаром и была той самой Софи, которую они искали, – она перехватила взгляд виновницы переполоха. В ее карих глазах читались надменность и удовлетворение, словно она не целовалась с любимым парнем, а достигла поставленных целей. Хотя кто говорит, что в ее случае это не одно и то же?
Вик втолкнула Элис в дом, а затем вернулась на лужайку – утащить оттуда виновников торжества. Софи впорхнула в маленькую гостиную их нового дома уверенно, улыбаясь собственным мыслям. От нее все еще веяло торжеством, что безумно раздражало. Хотя Элис должна была себе признаться: любая эмоция Софи сейчас выводила ее из себя. Эван же показался в доме абсолютно растерянным.
– Вы там дали жару! – Роджер довольно усмехался, вытирая грязные руки куском не слишком чистой тряпки. Судя по всему, он только вернулся из гаража, где чинил одну из общих машин.
– Как будто журналюгам мало других поводов для сплетен, – зло бросила Вик, поглядывая в окно из-за тонких занавесок.
– Эван, – в гостиной появилась Костра, – может, представишь нам свою… гостью.
Она замялась на последнем слове, глядя при этом на Элис.
– Да, простите. – Эван вынырнул из своих размышлений. – Это автор той самой книги, Софи Демаршалл.
– Кэмерон, – тут же поправила она. – Софи Кэмерон.
– Я как-то не привык еще, прости.
Напряжение в гостиной росло с каждой секундой. Вик бросала на Софи косые, полные злобы взгляды, Костра и Ветер с сожалением смотрели на Элис, Роджер усмехался в свою рыжеватую бороду и что-то тихо-тихо бубнил себе под нос. Элис нашла взглядом Мику в надежде почувствовать поддержку, но встретила волну непонимания.
– Я знала Джорджа – автора этого мира. Точнее, не я, а та самая Софи Демаршалл. Но потом что-то произошло, и я получила все ее эмоции и воспоминания – как по щелчку! Словно во мне сразу два человека.
– Прямо как я. – Эван обошел свою гостью и стал возле Элис. Софи тут же сверкнула глазами, а затем снова приторно улыбнулась. – Случился пожар, в котором Джордж погиб, а эта вселенная ожила.
– Мне так жаль.
Ей действительно было жаль. Судя по всему, та самая настоящая Софи очень любила Джорджа. А эта собиралась восполнить свою потерю его копией – это читалось в каждом ее движении и слове.
– Я не понимаю одного. Если я помню все об этом мире, о Джордже, почему я не знал, что он поместил Софи в эту историю?
– У нас у всех есть тайны, которые мы прячем даже от самих себя.
От улыбки Софи запросто можно было покрыться диатезом – она скрипела на зубах искусственным сахаром, вызывая отвращение. Софи сделала несколько уверенных шагов вперед и протянула руку к лицу Эвана. Тот дернулся, но она оказалась проворнее: длинными тонкими пальцами она провела по его щеке, заглядывая в глаза с такой каменной уверенностью – Эван принадлежит ей, что Элис захотелось провалиться под землю, только бы не наблюдать всю эту картину.
– Видимо, Джордж прятал меня как сюрприз для одного очень обаятельного парня. – Софи потрепала Эвана по волосам. – А я всегда говорила, что светлые волосы тебе пойдут куда больше.
