Впрочем, в ближайшие дни случая не выпало, потому что он готовил Люси Грей к интервью, назначенному на вечер субботы. Каждому ментору и трибуту выделили по отдельному классу. Заниматься пришлось в присутствии двух миротворцев, зато с Люси Грей сняли и цепи, и наручники. Тигрис предложила выстирать и отутюжить к эфиру радужное платье Люси Грей и передала для нее свое старое платье, чтобы та могла переодеться. Девушка сначала колебалась, потом Кориолан вручил ей другой подарок от Тигрис – кусочек мыла в форме цветка, пахнущий лавандой, и она не устояла.
Люси Грей обращалась с гитарой любовно, будто с живым существом, и Кориолан понял: их прошлые жизни настолько разные, что он и представить себе не в силах. Девушка неторопливо настроила инструмент и принялась играть одну песню за другой, словно изголодалась по музыке не меньше, чем по еде, которой он ее снабжал. Кориолан приносил из дома все, что мог, включая бутылки с чаем, подслащенным кукурузным сиропом, чтобы смягчить обожженное горло. К тому времени, как великий вечер наступил, голосовые связки Люси Грей почти восстановились.
Передачу «Голодные игры: интервью с трибутами» увидела вживую публика, заполнившая актовый зал Академии, в то время как весь Панем смотрел трансляцию в прямом эфире. Вести шоу должен был Лукреций Фликермен, он же Счастливчик, фигляр с «Капитолий-ТВ», знакомый зрителям по прогнозу погоды. Смотрелся он вопиюще неуместно, однако после всех убийств и смертей публика встретила разодетого в пух и прах весельчака неожиданно тепло. Счастливчик нарядился в синий костюм с воротником-стойкой, усыпанный стразами, волосы щедро смазал гелем и присыпал пудрой медного цвета, и настроен был весьма игриво. За спиной у него красовался украшенный загадочно мерцающими звездами задний фоновый занавес, похоже, уцелевший еще с довоенной поры.
После исполнения нарочито бравурной версии гимна Счастливчик поприветствовал зрителей «совершенно новых Голодных игр в совершенно новом десятилетии» и объявил, что отныне каждый житель Капитолия сможет принять в них участие в качестве спонсора. В суматохе последних дней команда доктора Галл не придумала ничего лучше куцего списка из полудюжины основных продуктов питания, из которого спонсоры смогут выбирать еду для понравившихся им трибутов.
– Хотите знать, какой вам интерес? – взвизгнул Счастливчик и бросился объяснять принципы работы тотализатора, простой системы ставок на победителя или на место, с условиями, знакомыми тем, кто играл до войны на лошадиных бегах. Любой, кто захочет сделать денежное пожертвование и накормить трибута или поставить на него, должен прийти в местное почтовое отделение, и персонал с удовольствием ему поможет. Начиная с завтрашнего дня, ставки будут принимать с восьми утра до восьми вечера, чтобы все желающие успели к открытию Голодных игр в понедельник. После рассказа о нововведении Счастливчику оставалось лишь читать подготовленные для него карточки с вопросами, но он умудрился продемонстрировать пару фокусов: из одной и той же бутылки налил вино разных цветов и выпил за Капитолий, а потом вынул голубя из широкого рукава пиджака.
Из пар ментор-трибут, которые были в состоянии участвовать, подготовилась в лучшем случае половина. Кориолан попросил перенести его выступление в самый конец: хотя он и знал, что с Люси Грей не сравнится никто, все же предпочел завершать вечер, чтобы произвести максимальный эффект. Остальные менторы просто сообщали общую информацию о своих трибутах, те пытались изобразить что-нибудь эдакое и привлечь внимание спонсоров. Лисистрата заставила своего трибута поднять ее вместе со стулом, чтобы продемонстрировать его силу. Юноша из Дистрикта-3, закрепленный за Ио Джаспер, заявил, что умеет разводить огонь с помощью своих очков, а его ментор применила научную эрудицию и высчитала разные углы для разного времени суток, чтобы упростить ему задачу. Надменная Юнона Фиппс призналась, что недовольна доставшимся ей трибутом – мелюзгой по имени Бобин. Разве отпрыск семьи основателей Капитолия не заслуживает чего-нибудь получше, чем Дистрикт-8? Однако трибуту удалось покорить ее рассказом о том, как убить с помощью швейной иглы пятью разными способами. Коралл, девушка из Дистрикта-4, закрепленная за Фестом, заявила, что умеет обращаться с трезубцем – оружием, которое обычно всегда имелось на арене. Она взяла ручку от старой швабры и принялась орудовать ею с такой ловкостью, что ни у кого не осталось сомнений в ее мастерстве. Наследнице молочного магната Домиции Уимсвик весьма пригодилось знакомство с коровами, впрочем, как и ее болтливость. Ей так хорошо удалось разговорить своего рослого юношу-трибута из Дистрикта-10, Теннера, расспрашивая его про работу на скотобойне, что Счастливчику пришлось их прервать, когда положенное время вышло. Похоже, Арахна сильно заблуждалась на счет своего трибута, ведь Теннер сорвал самые бурные аплодисменты за вечер.
Кориолан готовился выйти на сцену с Люси Грей, поэтому слушал вполуха. Феликс Равинстилл, внучатый племянник президента, старался произвести впечатление с помощью девушки-трибута из Дистрикта-11, Дилл, но тщетно: бедняжка настолько ослабела, что даже ее кашель звучал едва слышно.
Тигрис вновь совершила чудо: ей удалось отстирать платье Люси Грей от грязи и копоти, и теперь накрахмаленные оборки смотрелись особенно пышно и нарядно. Еще она передала девушке баночку румян, которую Фабриция велела выбросить, хотя на дне оставалось немного краски. Отмытая, с накрашенными губами и щеками, с уложенными в высокую прическу волосами Люси Грей выглядела чрезвычайно эффектно.
– Думаю, твои шансы растут с каждой минутой, – заметил Кориолан, прикрепляя к волосам девушки малиновую розу. У него на лацкане красовалась точно такая же, чтобы все помнили, кому именно принадлежит Люси Грей.
– Как говорится, шоу не окончено, пока не споет сойка-пересмешница.
– Сойка-пересмешница? – Кориолан расхохотался. – Признайся, ты наверняка выдумываешь все эти поговорки!
– Не все. Сойка-пересмешница реально существует.
– И поет в твоем шоу?
– Нет, милый. В твоем. Точнее, в шоу Капитолия… – добавила Люси Грей. – Ну, мы готовы.
Появление трибута в чистом платье и ментора в наглаженной форме вызвало аплодисменты публики. Кориолан не стал тратить время на вопросы, ответы на которые никому не были интересны. Вместо этого он представился и сделал шаг назад, предоставив девушке быть одной в центре внимания.
– Добрый вечер, – поздоровалась она. – Я – Люси Грей Бэйрд, из ансамбля «Певчие птицы». Я начала сочинять эту песню еще дома, в Дистрикте-12, и сама не знала, чем она закончится. Мелодия старая, слова мои. Там, откуда я родом, их называют балладами. Это песня, которая рассказывает чью-нибудь историю. Моя так и называется: «Баллада Люси Грей Бэйрд». Надеюсь, вам понравится.
За последние несколько дней Кориолан услышал в ее исполнении десятки песен, в которых пелось обо всем: от красоты весны до душераздирающего отчаяния после утраты матери. Колыбельные и танцевальные, жалобные стенания и смешные куплеты. Люси Грей спрашивала его мнение и размышляла над реакцией. Кориолан думал, что они сошлись на очаровательном романсе о прелестях первой любви, но, услышав первые аккорды, понял: эта песня ему незнакома. Навязчивый мотивчик задал тон, остальное завершили слова, которые она пропела голосом, хриплым от дыма и печали.
